Фрагменты книги. Перевод с голландского и вступительная заметка Ирины Михайловой
Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2017
В жизни Нидерландов море веками играло огромную роль. Не случайно нынешний король Нидерландов Виллем-Александр в молодости проходил военную службу в военно-морских войсках, а в день своей свадьбы был одет в военно-морскую форму.
Борьба с загрязнением Мирового океана находится в центре внимания нидерландских экологов. На весь мир известно имя Бояна Слата (род. в 1994 г.) — молодого голландского изобретателя из Технического университета города Дельфта, предложившего эффективный способ сбора морского мусора с использованием естественной энергии морских течений. В 2013 г. Боян Слат и его товарищи по университету основали Фонд очистки океанов (The Ocean Cleanup Foundation), уже собравший как от частных жертвователей, так и от организаций миллионы евро, необходимые для создания платформ по очистке морской воды от пластика, а также на исследования. В ноябре 2014 г. проект Бояна Слата был удостоен премии, учрежденной Программой ООН по окружающей среде. Нидерландское правительство поддерживает Фонд очистки океанов как организационно, так и материально: в 2016 г. Министерство экономики и Министерство инфраструктуры и окружающей среды внесли в него вклад размером в полмиллиона евро. Согласно разработанному Слатом плану, практическое использование его изобретения начнется в 2017 г., а в 2020 г. он рассчитывает приняться за уборку пластика, скопившегося в Большом тихоокеанском мусорном пятне. Уборка пластика только в данном районе океана, по представлениям Слата, займет около десяти лет.
Истории обнаружения этой всемирной дрейфующей свалки ядовитых пластиковых отходов и проблематике борьбы с загрязнением морской воды посвящена книга писательницы Йессе Гооссенс «Пластиковый суп». Эта книга, богато иллюстрированная фотографиями, сделанными в Большом тихоокеанском мусорном пятне и в других областях Мирового океана, состоит из двадцати интервью, взятых писательницей у экологов, предпринимателей, политиков и юристов разных стран, которые чередуются с ее собственными записями в блогах. Как указывает автор, она не ставит перед собой цель напугать читателей масштабами экологического бедствия в связи с загрязнением океана пластиком, но хочет показать важность данного вопроса и обсудить пути предотвращения приближающейся катастрофы.
Обнадеживает новое открытие японских ученых — они обнаружили бактерий, способных разлагать пластик.
Для публикации в журнале «Звезда» из книги Йессе Гооссенс были выбраны введение, два интервью и одна блоговая запись.
Ирина Михайлова
Как это мы все вместе заварили такую кашу… вернее, суп?
Какое с нашей стороны высокомерие — выбрасывать мусор в море, как будто это двор нашего дома! Единственное смягчающее нашу вину обстоятельство — то, что мы не ведали, что творили. Но теперь, когда мы знаем, что наш мусор нарушает экосистемы океанов и морей, более того, подвергает опасности жизнь кораллов, водорослей, рыб и морских млекопитающих (из-за такого дрейфующего мусора, как выброшенные в море рыболовные сети, ежегодно погибает около ста тысяч дельфинов), мы просто обязаны приложить усилия к спасению этих прекрасных и нужных жизней.
Почему это необходимо? Научный ответ таков: потому что наша жизнь на Земле возможна благодаря экосистемам, связям между жизнью разных организмов. Однако существует также нравственная сторона вопроса: мы, люди, являемся только частью жизни на Земле, но, обладая творческими и познавательными способностями, мы можем оценить, к чему приводит наша деятельность, и потому мы несем ответственность перед всеми остальными обитателями Земли.
Серьезная книга Йессе Гооссенс рисует драматическую картину того, что мы уже натворили в мире. В то же время она дает надежду на возможность решения имеющейся проблемы. Книга Йессе Гооссенс не рождает чувства бессилия, она призывает к действию. Организация «ACT Global» — пример конкретной инициативы, которую можно только приветствовать. Но даже прибрав за собой собственный мусор и ликвидировав пластиковый суп, мы еще не достигнем желаемого результата: давайте же поймем, что мы — часть мировой экосистемы, и займем причитающееся нам место среди живущих на Земле. Быть может, мы тогда перестанем бездумно выбрасывать мусор рядом с водоемами, но осознаем, сколь прекрасна жизнь окружающей нас природы, и эта жизнь имеет ничуть не меньшие права на благополучное существование, чем мы, люди.
Я желаю вам получить удовольствие от чтения книги «Пластиковый суп» и надеюсь, что она вдохновит вас на глобальное мышление.
Ее Королевское Высочество Принцесса Нидерландская Ирена,
посланница Фонда спасения дельфинов
Кладбище пластика
Чарльз Мур, обнаруживший в океане пластиковый суп
В 1997 г. капитан Чарльз Мур, участвуя в транстихоокеанской регате «TransPac», прошел на яхте от мыса Фермин близ Лос-Анджелеса до Дайамонд-Хед в Гонолулу. По окончании регаты он решил плыть домой через Северо-Тихоокеанскую систему течений, через ту область, где, образуя гигантскую петлю, сходится ряд тихоокеанских течений. Поверхность океана внутри этой петли имеет площадь около 34 миллионов квадратных километров. Идя со своей командой под парусами на построенном в Тасмании катамаране «Альгита», капитан Мур сделал открытие, изменившее всю его жизнь. Он обнаружил Большое тихоокеанское мусорное пятно — иными словами, пластиковый суп.
«Пожалуй, говорить о том, что я „открыл“ пластиковый суп, неправильно, — рассказывает Чарльз Мур в своей каюте на „Альгите“. — Географическое открытие в полном смысле слова делается за один раз, как это было с Васко Нуньесом де Бальбоа: поднявшись на вершину холма на Панамском перешейке, он увидел Тихий океан и понял, что открыл новый океан.
Со мной было иначе. День изо дня, выходя на палубу или стоя на корме, я видел, как мимо проплывает какой-нибудь предмет: крышечка от бутылки, бутылка из-под лимонада, просто кусок пластика; я бы не обратил на это внимания, если бы это не происходило с таким постоянством, изо дня в день, изо дня в день… В течение целой недели, пройдя добрую тысячу миль, я то и дело встречал на поверхности океана всевозможные предметы. Постепенно я понял, что, хотя мы идем по той части океана, которая максимально удалена от человеческой цивилизации, здесь постоянно заметно влияние человека.
Меня это страшно расстроило: ведь нас должна была окружать чистая, нетронутая природа. Девственная. Но всю серьезность ситуации я понял лишь через два года, когда вернулся сюда с научной аппаратурой, чтобы провести опыты».
ПУГАЮЩИЕ ЦИФРЫ
Даже десять лет спустя капитан Мур все еще качает головой, поражаясь своему открытию.
«Когда идешь по океану и постоянно сталкиваешься с каким-то явлением, то понимаешь, что ты видишь только малую частицу всей водной поверхности, что и в других областях океана наверняка аналогичная картина. Ведь океан — это единое целое. Поэтому я решил вернуться, чтобы изучить явление и измерить количество мусора в океане.
Если обстановка действительно настолько серьезна, как мне виделось — а обнаруженная мной плавучая свалка занимала поверхность диаметром в тысячу миль, — то объем скопившегося здесь пластика был равен объему самой большой свалки в Калифорнии».
Предположение капитана Мура подтвердилось. В ходе нескольких экспедиций на «Альгите» было подсчитано, что на четверти поверхности Тихого океана — площади 8,6 миллионов квадратных километров — дрейфует 44 миллиона кг пластикового мусора, то есть 5,114 кг на квадратный километр. И это только плавучий мусор…
РАЗЛАГАЮЩИЙСЯ ПЛАСТИК
Как появилось такое количество пластика именно в этой области Тихого океана, где вообще не бывает людей? Капитан Мур объясняет это океанскими течениями. Здесь собирается пластик со всего мира.
«Большое тихоокеанское мусорное пятно — это место, где пластик скапливается и разлагается. Это, так сказать, пластиковое кладбище. На этом океанском кладбище пластик совсем другой, чем там, где его выбрасывают. Например, в Северном море встречается „свежий“ пластиковый мусор: обрывки полиэтилена, видимые глазу, бутылки, мешки — более или менее крупные фрагменты.
Большое тихоокеанское мусорное пятно состоит из двух частей: восточной и западной. Мусор в восточной части — самый старый, какой только есть на Земле: здесь можно найти пластик, произведенный в пятидесятые годы. Западная часть мусорного пятна постоянно пополняется свежим сором, в частности из Японии. Между западной и восточной частями находится, так сказать, скоростная магистраль, где можно выудить крупные предметы. Забросив сеть в восточной части, расположенной между Лос-Анджелесом и Гонолулу, я обнаружил, что там пластик уже разложился на частицы более мелкие, чем ячейки моей сети: меньше трети миллиметра. Раньше, когда я исследовал западную часть Мусорного пятна, мне такого не попадалось.
Иными словами, чем ближе к источнику мусора, тем крупнее мусор. Чем дальше от цивилизации, тем мельче частицы. Самые мелкие частицы мы обнаружили там, где движение пластика прекращается».
ПОСЛЕДСТВИЯ
Крупные и мелкие фрагменты пластикового мусора опасны для окружающей среды по-разному, объясняет капитан Мур.
«Крупные фрагменты опасны тем, что в них могут запутаться и от этого умереть морские животные. Из-за одних только дрейфующих по океану рыболовных сетей в северной части Тихого океана ежегодно погибает сто тысяч морских млекопитающих — не говоря уже о птицах и рыбах. Мелкие частицы опасны тем, что попадают в организм рыб, особенно стервоядных. В океане не так уж много пищи — ни в верхней, ни в нижней части цепи питания. Именно потому, что пищи мало, в результате эволюции возникли животные виды, питающиеся не каким-то одним видом пищи, а всем, что встречается на их пути. Поэтому в их организм попадает пластик. Иногда рыбы съедают больше пластика, чем естественной пищи, — то же самое происходит и с птицами.
Чем меньше частицы пластика, тем он опаснее и ядовитее. Именно мельчайшие частицы, которые не увидеть невооруженным глазом, представляют наибольшую опасность. В океане скапливаются так называемые стойкие органические загрязнители (СОЗ), попавшие в воду в результате человеческой деятельности. Стойкие органические загрязнители — это вредные химические вещества типа ДДТ, диоксинов, пестицидов, полихлорбифенилов и так далее. В воде эти ядовитые вещества сцепляются с мельчайшими частицами пластика. Как известно, биохимическая промышленность проводит эксперименты по использованию мельчайших частиц, обеспечивающих действенность лекарств; если вдуматься, в Тихом океане происходит то же самое, только с ядовитыми веществами».
Кроме того, что пластиковые частицы становятся носителями ядовитых веществ, пластик нередко бывает ядовит и сам по себе.
«В наши дни существует где-то от 80 000 до 100 000 химических соединений, которых до 1950-х годов вообще не было на свете и воздействие которых на человеческий организм и на окружающую среду вообще не исследовалось, — объясняет Чарльз Мур. — Эти соединения используются при изготовлении пластмасс. Химики ставят эксперименты и создают потрясающие новые материалы. Пластмассовая промышленность не обязана доказывать, что продукция, в которой содержатся подобные вещества, безвредна; это наша задача — доказать, что они опасны… Хотя производители пластмасс зарабатывают на них деньги, а мы с этого ничего не имеем, именно мы вынуждены вкладывать деньги в исследование свойств пластмасс для выяснения их воздействия на среду и на наше здоровье, чтобы произвести оценку и составить иерархию: какая продукция наиболее опасна? Потому что мы не имеем возможности вообще остановить производство, изъяв из оборота сразу множество артикулов, — покупатели, похоже, готовы вычеркнуть из своего списка только самые опасные…»
ОЧИСТИТЬ ОКЕАН ОТ ПЛАСТИКА НЕВОЗМОЖНО
«В океане скапливаются частицы пластика размером менее 0,3 миллиметра. Как же их собрать? — спрашивает капитан Мур, беспомощно разводя руками. — Если мы попытаемся пропустить воду через сито, мы уничтожим в ней всю жизнь, за исключением бактерий. Если попытаться очистить воду с помощью сети, неизбежно погибнут рыбы и планктон. О таком способе очистки не может быть и речи, тем более что пластиковые частицы пройдут даже через сеть с самыми мелкими ячейками.
В конце концов океан сам выплюнет весь мусор — разумеется, не разом, не как один большой комок, — а постепенно, шажок за шажком, океан сам очистится. Но в любом случае самое главное — не допускать, чтобы в океан попадал новый мусор.
Во-первых, крупные куски пластика будет выносить на берег, и уже наше дело позаботиться о том, чтобы они не оказались снова в воде. Во-вторых, песок на дне океана будет работать своеобразным ситом: он пропустит через себя мелкие частицы пластика, так что в итоге эти частицы окажутся покрыты слоем песка. Пока этого не произошло, пластик являет собой огромную опасность для всех живых организмов, обитающих в море, — но в итоге море сумеет его переработать.
Это значит, что мы должны делать то, что зависит от нас. Микроскопические частицы пластика на дне — результат разложения крупных фрагментов. Поэтому я приветствую любую инициативу по сбору плавающих в воде крупных шматков. Но это совсем не просто.
В Гонолулу базируется организация, ставящая целью выловить из Тихого океана обрывки рыболовных сетей, — „National Oceanic and Atmospheric Administration“ (NOAA). Сети попадают в море по меньшей мере тремя путями. Нередко их нарочно сбрасывают в воду, например когда они становятся непригодными. Иногда их просто-напросто теряют: их может смыть с палубы в шторм, или трал может оторваться от корабля. Очень часто сети используются для приманки рыбы: в море все, что стоит неподвижно, привлекает его обитателей. В неподвижно лежащей на дне сети ищут защиту мелкие рыбешки, затем рядом появляются крупные рыбы, охотящиеся на мелких; в результате вокруг такой сети собирается множество разнообразных морских обитателей. Этим приемом часто пользуются ловцы тунца: они нарочно ставят ловушки, представляющие собой комок старой рыбачьей сети, чтобы привлечь как можно больше рыбы. Но эта гавайская организация, стремящаяся выуживать из океана бесхозные сети, пока что не справляется со своей задачей — прямо сказать, они терпят полное фиаско. Найти такие сети слишком трудно; система их обнаружения под водой до сих пор не разработана. NOAA делает что может, но говорить об успехе еще рано.
И все же сбор плавающего мусора — единственный реальный путь хотя бы частичного решения проблемы. Среди дрейфующего пластика чего только нет! За один день набирается столько, что он едва умещается на задней палубе».
Капитан Мур указывает на заднюю палубу «Альгиты».
«Чего мы только не выуживаем: от полиэтиленовой пленки до пластмассовых ящиков, сетей и предметов домашнего обихода.
То, что мы выудили, уже не распадется на микроскопические частицы и не нанесет вреда морским организмам. Нет сомнений, что только сбор плавающего мусора может дать положительный результат. Я хотел бы, чтобы все, кто может, последовали моему примеру и отправились в область Большого тихоокеанского мусорного пятна, чтобы собрать как можно больше пластика. Чем больше людей заинтересуются проблемой пластикового супа и приплывут сюда, тем больше возникнет идей насчет крупномасштабной очистки океана. Хотя мы не в состоянии собрать мелкие частицы, в сборе крупных фрагментов мы можем преуспеть. Но не думаю, что сегодня возможно предложить жизнеспособный проект по сбору дрейфующего пластика в промышленных масштабах. Чтобы выловить пластик из воды с целью дальнейшей его переработки или получения из него энергии, требуется слишком много времени и горючего, а прибыль это даст весьма скромную. Если у кого-то есть судно вроде моего, есть волонтеры и сколько угодно времени, то ничто не мешает заняться выуживанием пластика. Но когда команде надо платить деньги, то ситуация совсем другая, — денег тут не заработаешь. Если проанализировать соотношение затрат и прибыли, то станет ясно, что затрат намного больше.
Думаю, надо выяснить, кем этот пластик произведен, и стоимость сбора пластикового мусора возложить на производителя. Мы пытаемся осуществить это на Гавайях, с помощью Программы морских исследований (Marine Science Program) Гавайского университета в Хило. Жители Гавайев оказались жертвами Большого тихоокеанского мусорного пятна, потому что океан выносит мусор на гавайское побережье. Они намереваются проследить пути движения этого мусора и предъявить счет за его уборку соответствующим странам.
В любом случае стоит произвести новый подсчет соотношения затрат и прибыли с учетом ущерба окружающей среде. Только тогда мы по-настоящему узнаем, во сколько обходится это загрязнение. Но до сих пор не существует такой „рыбной экономики“, которая вела бы расчеты в евро и долларах: мы не можем сказать, что гибель ста тысяч тюленей означает затраты в столько-то долларов или евро. И даже прирост нежелательных видов животных и растений, питающихся антропогенными отходами, таких как крабы, балянусы (морские желуди), водоросли и бактерии, невозможно оценить в долларах».
ПРИРОДА ПРЕТЕРПЕВАЕТ ИЗМЕНЕНИЯ
Капитан Мур рассказывает о приросте нежелательных видов животных и растений. Но при чем тут пластик? Очень даже при чем, говорит капитан Мур.
«Если путешествовать вместе с каком-либо предметом со скоростью двадцать миль в день, то не успеваешь замерзнуть. — Потом он объясняет более понятно: — Если сесть на самолет здесь, в Калифорнии, и приземлиться в Нью-Йорке, то за пару часов человек претерпевает огромную смену климата. Но в случае дрейфующего пластика картина совсем иная. Прежде чем попасть в воды, имеющие температуру на два градуса выше или ниже, чем в начале путешествия, пластик дрейфует несколько месяцев, а то и лет. За это время те организмы, которые живут на пластике, успевают приспособиться к новой среде, к новой температуре. Это могут быть чужеродные организмы, которые никогда не водились в тех местах, куда принесло пластик. Некоторые ученые утверждают, что, если произойдет всеобщее биологическое смешение — то есть если пластик будет подцеплять организмы во всех концах света и распространит их по всему океану, — океан лишится половины разнообразия животных и растительных видов…
Приведу пример: у нас в Соединенных Штатах есть прерии с уникальными видами растений. Но когда в страну проникли европейские растения, они широко распространились и вытеснили значительную часть исконных видов. Если чужеродная флора или фауна настолько сильны, что способны вытеснить имеющиеся виды, то происходит сокращение разнообразия. Вместо того чтобы добавить что-то новое, они оказываются диктатором, который захватывает власть и изгоняет коренное население. Точно так же успешный новый организм побеждает старые организмы в мире растений, животных и в океане. Сегодня это происходит во всем мире из-за того, что мы все больше и больше перемещаемся по свету, из-за импорта и экспорта, из-за притока иммигрантов из разных стран, которые привозят с собой свои любимые растения и своих любимых животных. А в океане эти процессы происходят из-за дрейфующего пластика».
ОТ ПЛАСТИКА НИКУДА НЕ ДЕТЬСЯ
Чарльз Мур совершенно не собирается бороться против производства пластмасс вообще:
«Я не говорю, что пластик — это по определению что-то плохое. Мой дед в свое время основал собственное предприятие по переработке нефти, называвшееся „Hancock Oil Company“, и при этом был защитником окружающей среды. На заре существования нефтяной промышленности многим казалось диким, что один и тот же человек выступает и защитником окружающей среды, и производителем нефти. Нефть имеет свои плюсы: думаю, не будет преувеличением сказать, что нефтепродукты спасли китов. Раньше в гидравлике, для отопления и освещения использовался жир, добываемый из китов. Киты были бы полностью истреблены, если бы мы не нашли альтернативы.
Не употребление, а злоупотребление нефтью привело нас к нынешнему состоянию загрязнения атмосферы, воды и земли. Землю заразило необузданное, не придерживающееся никаких правил использование нефтехимической промышленности. Но в то же время именно развитию техники и новым изобретениям человечество обязано теми огромными возможностями, которые у нас есть сегодня: благодаря им человечество оказалось избавлено от необходимости индустриализации, столь разрушительной для природы. Похоже, у любого явления есть свои плюсы и минусы.
Какой бы сценарий будущего мы ни выдумали, людям всегда будет требоваться материал, не пропускающий воздух и влагу. Пластик будет всегда необходим в медицине. И это само по себе не страшно, если мы не будем упускать из виду общую картину. Нам следует составлять списки материалов с точки зрения их долговечности, списки материалов, заменяющих уже существующие. Потому что первое, что мы обязаны сделать, — это сократить общий объем потребляемой нами химической продукции. Следует учредить премию за разработку такой продукции, которая сможет заменить максимальное количество ныне производимой. Это означает, что человечество должно изменить сам образ мышления, так как в наши дни все происходит наоборот: промышленность стремится производить такую продукцию, для пользования которой потребителю приходится приобретать всевозможные сопутствующие или вспомогательные товары.
Вы скажете, что проблема слишком велика, чтобы ее решить, и пожмете плечами, но ведь можно начать с самих себя. Поразмышляйте о своей собственной схеме потребления. Прежде чем что-нибудь купить, задаетесь ли вы вопросом: точно ли вам это надо? Не думаете ли вы, что вам же будет легче жить, имея меньше барахла? Это порочный круг: чем больше вещей мы покупаем, тем больше нам их требуется. И выйти из этого порочного круга чрезвычайно сложно, но рано или поздно придется это сделать».
КТО ВИНОВАТ?
Хочется спросить, кто же виноват в возникновении настолько опасной ситуации, но капитану Муру такая постановка вопроса не нравится. Он предпочитает говорить об «ответственности» — и имеет на сей счет свое четкое мнение: «Основную ответственность за имеющееся положение дел несут люди, о которых забывают, рассуждая о безудержном росте объемов мусора, а именно маркетологи. Они-то и выдумывают все новые и новые виды продукции и рекламируют их новизну. В нашем обществе произошла подмена понятий: вместо „полезности“ мы теперь говорим о „новизне“. Наша экономика делает ставку на производство новых предметов потребления, которые быстро приходят в негодность, а не на добротную продукцию, пригодную для длительного пользования. Вещь новая и непрочная скоро сломается, и покупатель снова придет в магазин: производители при этом получают бо`льшую прибыль, чем от вещей более долговечных.
То же самое в фармацевтической продукции. Поколение здоровых людей, доживающих до глубокой старости, приносит медицинскому производству намного меньше выгоды, чем часто болеющее и рано умирающее поколение. В наше время человеческую жизнь научились продлевать, но качество жизни не становится лучше; большинство людей сегодня без конца борются с какими-то заболеваниями.
Когда я учился в школе, то ни о какой медицинской страховке даже и речи не было. Никто не сомневался, что мы здоровы и можем прекрасно жить, не обращаясь к врачам. Теперь же принято исходить из того, что любому человеку нужны лекарства и что все должны регулярно осматриваться у врача и проходить какой-нибудь курс лечения: это не что иное, как следствие современной индустриализации: больше больных, больше курсов лечения, больше прибыли… но меньше настоящего здоровья.
Человеку требуются простор и свобода, чтобы понять свои возможности и выявить свои способности. Но в настоящее время наша жизнь определяется схемой потребления, завоевавшей весь мир: приобретение все новых и новых предметов, все большие и большие денежные затраты, постоянное лечение от неведомых раньше болезней, некачественная пища, стресс, бесконечная работа, недосыпание — это приводит к появлению новых болезненных симптомов, так что человек снова идет к врачу и в аптеку, принося тем самым огромную выгоду фармацевтической промышленности. Этим крысиным бегам не видно конца. Людям внушают, что такой образ жизни они и должны вести. Зачем? Чтобы иметь больше вещей, роскоши, изобилия… Если население Земли будет продолжать расти, мы не сможем продолжать жить в этом же духе, так как запасы полезных ископаемых ограниченны. Это невыполнимая задача — прокормить, одеть и дать пристанище десяти, пятнадцати, двадцати миллиардам людей. Сто лет назад на земле жил всего один, ну два миллиарда человек. За какую-то пару веков население вырастает в десять раз. Если рассудить трезво, такое не может продолжаться вечно… Либо мы должны смириться с оборотной стороной медали: с возникновением новых болезней, с загрязнением окружающей среды, с утратой свободы — это можно сравнить с жизнью крыс в клетке, которые ловят свой собственный хвост.
Понятие „преобразования“ становится все более ограниченным, так что если какие-то необходимые преобразования и осуществляются, они в реальности оказываются ничтожно малыми. Требуется радикальный перелом, пересмотр всей существующей системы, которую необходимо сделать по-настоящему соответствующей человеческой сущности. Такой, в которой можно жить. Чтобы вернуть людям то, что по-французски это называется „обещание счастья“».
РЕВОЛЮЦИЯ
Первый необходимый шаг — добиться того, чтобы в океан не попадало нового мусора. Для этого существуют различные пути: сокращение использования пластика, отказ от производства пластиковых предметов одноразового использования, повторная переработка… Но химическая промышленность, мягко говоря, отнюдь не рада подобным инициативам.
Капитан Мур знает это, как никто другой. Дело в том, что в химической и нефтехимической промышленности вращаются гигантские деньги. «Уже только в США на сырье для производства одноразовой пластиковой посуды ежегодно затрачивается порядка 50 миллиардов долларов, — рассказывает он. — Производители пластмасс могут себе позволить вкладывать большие деньги в борьбу с такими инициативами, как запрет полиэтиленовых мешков. Так, фирма „Дау Кемикалс“ („Daw Chemicals“) выделила гигантскую субсидию Жан-Мишелю Кусто, сыну знаменитого капитана Жака Кусто, на продвижение того тезиса, что проблему мусора создают люди, а не материалы». Капитану Муру приходится нелегко. «Я чувствую, что мой голос — точно глас вопиющего в пустыне, я один пытаюсь возражать против очень успешной, охватывающей весь мир отрасли экономики, — говорит он. — Любое выступление против status quo во все времена неизбежно вызывало ответную реакцию. На протяжении всей истории человечества status quo обладало могуществом, но теперь его могущество приобрело глобальный размах: речь идет о мировой экономике, защищаемой с помощью оружия. Побороть их невозможно. Но все же мир должен понять, что за явный успех и явное процветание, обеспеченные нам этой экономикой, расплачиваться придется так дорого, что потребуется глубинный пересмотр всей системы. Мы обязаны высказать вслух наши возражения против разрушительного влияния господствующей экономики!
Проблема — которая никогда и никуда не исчезнет — состоит в том, что подавляющее большинство предприятий и людей, имеющих в своем распоряжении технологию, с помощью которой можно было бы справиться с загрязнением океана, используют эту технологию для получения прибыли. Они не заинтересованы в том, чтобы применять свои знания и возможности на благо человечества. Погоня за прибылью носит институционный характер и является сутью производства. Производители пластика задумаются о благе человечества только в том случае, если это сможет принести им и их акционерам материальную выгоду.
Правительства, конечно, могут противодействовать разрушительной силе промышленности, установив границу, выше которой предприятие не имеет права загрязнять среду: пусть снижение прибыли, зато снижение загрязнения. Но на данной стадии „снижения загрязнения“ недостаточно, загрязнение необходимо прекратить полностью. Требуется полный переворот в людских головах.
Но прежде чем этот переворот произойдет, человек должен прийти в ужас от создавшегося положения и ощутить потребность в изменениях».
Капитан Мур ударяет рукой по столу, чтобы подчеркнуть важность своих слов. «Люди должны понять, что Большое тихоокеанское мусорное пятно — это настоящая катастрофа. Они должны понять, что такое наследие человечества. Они должны понять, что то же самое происходит и с космосом, где по орбите вокруг Земли летают миллионы обломков — космический мусор. Они должны понять, что атмосфера тоже заражена. Они должны понять, что выброс загрязняющих веществ происходит повсеместно, из-за чего концентрация ядов в Северном Ледовитом океане настолько велика, что эскимосские женщины не могут кормить детей грудью, оттого что их грудное молоко может отравить малышей. Люди должны понять, что они лишены своего права, получаемого по рождению: жить на чистой, прекрасной земле.
Только когда люди восстанут против этого загрязнения, что-то изменится. Люди должны поднять восстание против status quo».
БЛОГ
Начало
Несколько недель назад мне позвонили из издательства и сказали: «Пакуйте чемодан, летим на Гавайи!»
В моем характере было бы без колебаний и без дальнейших расспросов уложить одежду в сумку, взять паспорт и сесть в самолет, но теперь ситуация была другая. Мы только что вернулись из Калифорнии, и у нас был девятимесячный ребенок, еще не пришедший в себя после долгого перелета. Я была обязана подумать о своих близких. Поэтому я ответила «нет».
Через месяц в издательстве вернулись к разговору о путешествии на Гавайи.
Дело в том, что на 22 апреля 2009 г. был назначен старт совершенно необыкновенного проекта: «AСT», что само по себе значит «Действуйте!», но в то же время является сокращением слов «А Convenient Truth» — «Удобная правда». Суть проекта состояла в том, что молодые голландские исследователи будут придумывать решение важнейших мировых проблем, с тем чтобы потом реализовать свои изобретения. Отличная инициатива.
Первая проблема, над которой они будут ломать голову, — это пластиковый суп: огромные скопления пластика, образующиеся в различных точках океана. От меня требовалось написать книгу, чтобы изложить для читателей проблему пластиковых отходов и рассказать о путях ее решения, уже найденных в разных концах света. Книгу, которую читали бы и взрослые и школьники.
Книгу надо было не только написать, но и отредактировать и снабдить иллюстрациями. Иными словами, рукопись должна была поступить в издательство 1 марта 2009 г.
Оставалось три месяца, а автора все еще не подобрали. Я села за компьютер и принялась искать информацию в Гугле. «Пластиковый суп», «Большое тихоокеанское мусорное пятно», «The Gyre», «Vortex».
Я погрузилась в просмотр фотографий и фильмов, в чтение отчетов, блогов, статей, и чем дальше, тем больше увлекалась. Мне было уже не оторваться: я обязана написать эту книгу!
Но я оговорила два условия.
Во-первых, в моей книге не будет апокалиптических мотивов, я не собираюсь обрушивать на читателя гору негатива. Я хочу написать такую книгу, которую будет интересно читать и рассматривать, которая внушит читателю мысль о том, что он сам может внести вклад в решение проблемы.
Во-вторых, если для работы над книгой я должна отправиться в путь, то возьму с собой мужа и ребенка.
Издательство приняло мои условия. И вот я теперь в Сан-Франциско, вместе с сотрудником издательства, с мужем и ребенком, где я работаю над яркой, вдохновляющей, увлекательной книгой о пластиковом супе.
А я-то думал, что кое-что знаю о морях…
Алберт де Хооп, председатель организации KIMO, бургомистр муниципалитета Амеланд[1], о загрязнении Северного моря
Альберт де Хооп — бургомистр Амеланда. Заняв этот пост, он узнал, что Амеланд уже много лет состоит в организации, о которой сам он никогда раньше не слышал: «Kommunenes Internasjonale Miljøorganisasjon» («Международная организация по защите окружающей среды на уровне муниципалитетов»), сокращенно KIMO. Он удивился.
«Я уже тридцать лет член общества по защите Ваттовых островов, — рассказывает он. — И я долгое время был членом „Гринписа“, более того, я сам основал фонд охраны окружающей среды в провинции Южная Голландия, который потом вошел в состав другого, большего фонда, — иными словами, я всегда был неравнодушен к проблемам окружающей среды, но о KIMO никогда не слышал.
Если я что-то делаю, то всегда поднимаю много шума; поэтому меня скоро избрали председателем KIMO. И задался целью добиться того, чтобы KIMO стала заметной организацией. На мое первое письмо, адресованное правительству Нидерландов, мне ответили вопросом: „Что такое KIMO?“ Сейчас-то нижняя палата парламента Нидерландов уже знает, что это такое, а скоро об этом узнают и те, кто заседает в Брюсселе!»
Что такое КИМО?
«KIMO объединяет приморские города во всей Европе; это организация по охране окружающей среды, действующая на уровне муниципалитетов, озабоченная состоянием моря вблизи нашего дома, а поскольку моря, разумеется, связаны с Мировым океаном, то и всем вокруг. В настоящее время в KIMO входят города сорока стран, в том числе расположенные на всем побережье Нидерландов (кроме острова Тессел), приморские города Бельгии, Англии, Ирландии, Шотландии, Фарерских островов, а также на всем побережье Дании, Швеции и все побережье Ваттова моря в Германии. Сейчас я веду переговоры с Норвегией.
Аргументы за вступление в KIMO, по-моему, очень простые: если вы живете у моря, то нельзя не уделять ему внимания. Жизнь всех приморских городов и, разумеется, островов тесно связана с морем из-за рыболовства и сбора морского выброса или из-за туризма; морские города живут морем… Моря составляют значительную часть легких Земли; они играют гораздо большую роль в мировом обмене веществ, чем мы можем себе представить. И если власти приморских городов не будут о море заботиться, то уместен вопрос, зачем они вообще нужны.
В 2008 г. я создал дочернюю организацию городов на Балтийском море. Это море вызывает особое беспокойство: оно мертвое, с точки зрения окружающей среды оно чрезвычайно загрязнено. Мне удалось добиться того, что в новую организацию вошли все страны, имеющие выход к Балтийскому морю, включая Россию. „Baltic Sea Conference“ — это самостоятельное отделение внутри KIMO. Они отчитываются передо мной о своей деятельности».
Контейнеры за бортом!
«В прошлом году СМИ заговорили обо мне в связи с тем, что я поднял вопрос о контейнерах, падающих с судов в море. Эта проблема существует уже много лет, но ей, похоже, никто никогда не уделял внимания, даже власти.
Здесь, в одном из самых оживленных проливов на свете, суда ежегодно теряют от ста до ста пятидесяти контейнеров. Поскольку падают, разумеется, контейнеры, транспортируемые на палубе, велика вероятность, что они содержат опасные вещества: в международном законодательстве закреплено, что на палубе перевозятся либо пустые контейнеры, либо контейнеры с опасными веществами.
На первый взгляд кажется, что груз на отправляющемся в плавание корабле должен быть закреплен, но в наши дни все делается компьютерным способом, и далеко не факт, что контейнерные замки — твистлоки — достаточно надежны. Судно, вошедшее в Роттердамский порт, полностью разгружается и загружается заново за четыре часа, и когда оно отправляется в новое плавание, на палубе стоят сотни контейнеров, один на другом, до высоты восьмиэтажного дома, и вполне возможно, что нижний контейнер держится лишь на одном или двух замках. На море может начаться качка, и тогда на эти нижние замки приходится огромная нагрузка. Порой они не выдерживают.
У меня был конкретный повод, для того чтобы заняться вопросом о потерянных контейнерах. Здесь, недалеко от Амеланда, во время сильного шторма за борт упало шестьдесят три контейнера, и ни один из них не прибился к берегу. Значит, они по логике вещей должны лежать на дне моря, но я не видел, чтобы за ними пришли спасательные суда. Поэтому я обратился к министру с двумя вопросами: „Что находилось в этих контейнерах и когда их поднимут?“
И тут началось какое-то петляние. Точно ли они упали за борт? В этом нет сомнения, если справиться по погрузочному списку: контейнеровоз вышел в море с таким-то числом контейнеров, а прибыл с таким-то. А разность за время рейса испарилась. О том, что находилось внутри контейнеров, тоже можно узнать по тем же спискам, но здесь судовая компания начинает темнить. А что касается подъема потерянного груза, то на мой запрос в нижнюю палату парламента — вот куда мне пришлось обратиться! — пришел ответ от министра: „Все контейнеры подняты“. Но доказательства, что контейнеры подняты, мне не смогли представить, а я знаю, что это неправда.
Позднее я услышал, что во всем мире за борт падает порядка десяти тысяч контейнеров, и подумал про себя: так-так, из-за загрязнения нефтепродуктами мы поднимаем такой шум, но один контейнер с мышьяком несет еще бо`льшую опасность, чем целый танкер с нефтью. Но когда за борт падает контейнер с неизвестным содержимым, мы говорим: „Чего уж там, страховая компания выплатит компенсацию“.
Поэтому я добился того, что в Швеции была принята резолюция, которую я собираюсь теперь представить в Брюсселе. В резолюции указано:
1. В море не должен выходит ни один контейнеровоз с плохо закрепленным грузом;
2. Компания-погрузчик (или кто-либо другой) должна нести ответственность за закрепление груза. Она же должна нести ответственность за подъем груза, упавшего за борт;
3. Необходима система, позволяющая находить контейнеры, упавшие за борт.
Последняя задача довольно сложная, но поддается решению: достаточно снабдить контейнеры аварийными радиобуями системы EPIRB («Emergency Position Indicating Radio Beacons»), которые подают сигнал даже под водой. По этому сигналу, не прекращающемуся месяца два, и можно будет разыскать потерянный контейнер.
Компании, связанные с перевозкой контейнеров, оказывают большое сопротивление; как судоходные компании, так и компании-погрузчики стараются мне объяснить: „Понимаете ли вы, что вы делаете, ведь от этого поднимутся цены в магазинах“. Но я добьюсь своего».
Первое знакомство с проблемой микропластика
«Первая конференция, в которой я участвовал как член KIMO, проходила в Хельсингборге. Там я услышал такое, что чуть не упал со стула. Я-то думал, что кое-что знаю о морях, но оказалось, что это далеко не так.
На этой конференции я впервые услышал о микропластике. Выступавший там профессор объяснял, что на молекулярном уровне пластик не разлагается — он остается пластиком, на какие бы малюсенькие кусочки ни распался. Мельчайшие частицы и называются микропластиком.
Мы об этом совсем не думаем. Сколько поколений грызет свои шариковые ручки, я тоже всегда посасываю пластмассовую дужку моих очков.
Мы не осознаем, насколько опасен пластик. Услышав слово „химикаты“, люди обычно понимают, что это что-то опасное, но тем не менее не задумываются, что пластик тоже состоит из химикатов.
Профессор рассказывал о том, как поставил эксперимент: чтобы узнать, есть ли пластик в море рядом с Хельсингборгом, пропустил морскую воду через мелкий фильтр. Результат оказался ужасающим. Оказалось, что пластика в воде по-настоящему много — до 100 000 частиц на кубический метр, особенно в районе порта. Вместе с английским коллегой он провел такое же исследование у побережья Великобритании и получил тот же результат. Затем он задался вопросом, попадает ли этот пластик в морские микроорганизмы, и выяснил, что да, попадает. Микроводоросли, рачки и т. п. вбирают в себя частицы пластика, это видно под микроскопом. Попав внутрь микроорганизмов, микропластик оказывается включен в цепи питания: более крупные животные поедают мелких, и происходит постепенное накопление вредных веществ.
В настоящее время KIMO получило субсидию от Евросоюза на проведение научного исследования для выяснения токсичности пластика, попадающего в цепи питания. Если мы сумеем показать, что едим камбалу, в которой скопился ядовитый пластик, люди наконец-то проснутся.
Один мой знакомый работает директором водоканала в Гронингене. Услышав от меня рассказ о микропластике, он испугался и сказал: «Я узнаю у нас в лаборатории, обследуем ли мы грунтовые воды на наличие пластика». Оказалось, что нет. И теперь они ведут проверку — ведь если пластик распадается на частицы в море, то это же происходит и на суше, и частицы могут попасть в грунтовые воды.
KIMO стремится привлечь внимание к этой проблеме и поставить вопрос о микропластике на правительственном уровне, пусть им займется парламент. Иначе ничто не сдвинется с места. Я надеюсь, что в скором времени у меня на руках уже будет отчет о токсичности микропластика. Тогда мы примем резолюции и обратимся с ними в Евросоюз, а то и в ООН».
Ловля пластика в море и сбор на побережье
«Микропластик — это конец жизни пластика. Проблема начинается с производства, затем пластик используют, затем выбрасывают. Уже на этой фазе мы стараемся что-то сделать.
KIMO уже несколько лет назад разработало программу „Поймай пластик в море“. Успех неслыханный! В программе участвуют все портовые города Нидерландов, Англии, Шотландии, Швеции… Идея, лежащая в ее основе, предельно простая. Всем рыбакам в сети вместе с рыбой попадается всевозможный сор. До недавнего времени они выбрасывали его за борт — ведь они же не мусорщики, чтобы его собирать! Но KIMO выдало рыбакам большие мешки и сказало: „В следующий раз не выбрасывайте сор за борт, а складывайте в эти мешки. Мы бесплатно примем их у вас, как только вы вернетесь в порт, вам не придется нас ждать ни минуты. Сообщите нам, что вы скоро причалите, и мы уже будем вас поджидать“. Затем мусор идет на переработку. В наше время мусор — вещь ценная. Пластик можно переплавить в скамеечки, столбики, во что угодно.
На нашем острове Амеланд я придумал свою версию: „На побережье за мусором!“
Я был поражен тем, сколько на берег выносит рыбачьих сетей, тросов и прочих изделий из пластика, в основном выброшенных или смытых волной с рыболовецких судов. В сетях нередко задыхаются тюлени, птицы, дельфины…
На острове Амеланд с давних пор существует своеобразный промысел: ездить и собирать по берегу все то полезное, что выбрасывает море. Однако сборщиков нам необходимо было ограничить: ведь пляжи Амеланда — это природный заповедник, мы не можем допустить, чтобы по ним постоянно ездили туда-сюда люди на машинах. Сборщики, естественно, стали пищать, и тогда я сказал: „Я понимаю, что вам хочется собирать морской выброс, но я не хочу, чтобы вы постоянно разъезжали по пляжу сотнями. Но… если у вашей машины будет прицеп с надписью KIMO и если вы будете собирать весь пластик, который вам попадется, и сдавать его на городской приемный пункт, тогда можете ездить по пляжу, по две машины в день, даже в летнее время“.
Ребята теперь здорово работают. Убирают с пляжей весь мусор, стараются как ненормальные. Нам сдали уже больше двенадцати тонн пластика. Наш пляж никогда еще не был таким чистым, мы даже получили премию как самый чистый пляж в Нидерландах.
Таким способом мы участвуем в решении проблемы, примерно в середине пластиковой цепочки: ведь настоящий источник — это производство пластика. Надо разобраться, точно ли нам нужен весь этот пластик. Я разговаривал с профессором Браунгартом, вместе с которым мы запустили на Амеланде проект „От колыбели к колыбели“.[2] Он говорит: „Я считаю, что производить материалы, которые после использования становятся мусором, вполне можно, но этот мусор обязательно надо использовать таким образом, чтобы он снова возвращался в потребительскую цепочку и не выходил из оборота“».
Помешанный на вопросах окружающей среды, но в разумных пределах
«То, что в наше время проводится недостаточно исследований вреда, наносимого пластиком, — хотя некоторые данные известны уже много лет — связано, скорее всего, с экономическими интересами. Ситуация почти не меняется. Я сам занимаюсь вопросами окружающей среды всю жизнь, и тридцать-сорок лет назад разговоры о ней мало отличались от сегодняшних. Тогда тоже существовали сторонники радикальных изменений, высказывавшие мнение, что человек должен вернуться „назад к природе“ — и таких людей тоже считали чудаками.
Я сам, можно сказать, помешан на охране окружающей среды: если можно купить светодиодные лампы, я обязательно буду пользоваться ими, а не обычными. В то же время я люблю и мой „ленд ровер“, который ездит на дизеле. Нельзя перегибать палку, потому что тогда тебе перестанут верить.
Если рассказывать людям слишком страшные вещи, то эффект будет обратный: они либо не захотят слушать, либо будут делать противоположное тому, чего следовало бы ожидать. Возьмем, к примеру, табачное лобби. Я не перестаю поражаться, почему многие курильщики, заработавшие себе серьезные болезни, вплоть до рака, которые живы только благодаря медицине, все равно продолжают курить. Глядя на них, я думаю: вы сами роете себе могилу.
Когда серьезнейшая информация преподносится в лоб, люди ее не воспринимают. Я считаю, что преподносить ее следует осторожно, в разумных дозах. Здесь я согласен с профессором Браунгартом. Его позиция заключается в том, что запретами ничего не добьешься. Нельзя, образно говоря, обуться в деревянные башмаки и заявить: „Давайте использовать только природные материалы, а все остальное запрещено“. Такими заявлениями победы не одержишь. Сначала давайте повысим у людей экологическое сознание, давайте наладим цикличное производство — переработаем то, что однажды уже использовали, чтобы как можно меньше расходовать новые ресурсы, — а следующим шагом подумаем, как сделать производно экологически более безопасным.
Бессмысленно во все горло кричать о близости экологической катастрофы, хотя на самом деле так оно и есть. Надо шаг за шагом добиваться того, чтобы люди начали к тебе прислушиваться. Еще десять лет назад наша программа „Fishing for Litter“ — „Ловим мусор в море“ — была невозможна. Рыбаки думали: „Идите вы к черту, мы ловим рыбу!“ Но оттого что рыболовство в целом оказалось в затруднительном положении и благодаря многолетней борьбе биологов, люди осознали, что нельзя выуживать всю рыбу, так что море опустеет. Теперь рыбаки знают, что они тоже несут ответственность перед обществом за состояние морских ресурсов. Это настоящий прорыв. Я уверен, что благодаря этому сознанию они стали участвовать в программах вроде нашей.
Теперь многие рыбаки говорят: „То, что я собираю мусор, более чем нормально“. Что и требовалось доказать».
Перевод с голландского Ирины Михайловой
1. Амеланд — один из островов и одновременно муниципалитет в Ваттовом море, на севере Нидерландов.
2. Cradle-to-Cradle («От колыбели до колыбели») — концепция, основанная на идее безотходных систем производства, не наносящих вреда окружающей среде. Термин «Cradle-to-Cradle» был предложен швейцарским архитектором Уолтером Р. Стахелем в 1970 г. В 2002 г. он был популяризован немецким химиком Михаэлем Браунгартом и американским архитектором Уильямом Макдонахом.