Илья Крупник. Библиотека в саду. — «Звезда», 2021, № 11
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2022
Илья Крупник. Библиотека в саду. Повесть. — «Звезда», 2021, № 11.
Илья Наумович Крупник — возможно, самый старший из современных российских писателей. Ему 96 лет. Ветеран войны, краснофлотец. После тяжелого ранения был списан в запас, поступил в МГУ, в 1957 году опубликовал первый рассказ. Потом выпустил несколько книг — «Снежный заряд», сборник рассказов «На этой земле». Стал членом Союза писателей. Но в 1967-м поддержал Андрея Синявского и Юлия Даниэля, после чего оказался вычеркнутым из литературы на долгие 20 лет. Его следующая книга с символическим названием «Начало хороших времен» вышла только в 1989-м, уже в разгар перестройки. В этом сборнике помещена повесть «Угар» — кажется, первый в советской литературе опыт жанра зомби-апокалипсиса. На могилах Ваганьковского кладбища появляются объявления «Срочно зайдите в контору к товарищу Леонарду!», после чего мертвецы встают из могил — и как началось! Но это уже 89-й год, когда можно было безбоязненно публиковать почти все (в том году, напомню, в «Новом мире» напечатали «Архипелаг ГУЛАГ»), и дерзкий творческий эксперимент писателя Ильи Крупника остался, в общем, незамеченным.
Литературной славы Илья Крупник снискать не успел. Прежде я не встречал его книг, но, когда готовил эту рецензию, не поленился и разыскал в электронной библиотеке его книги. Это добротная, гладкая проза с ярко выраженной, как принято было раньше выражаться, «конфликтно-нравственной проблематикой».
И вот что в связи с этим хотелось бы сказать. Илья Крупник прожил удивительную жизнь. Он пережил большинство своих обидчиков, которые закрыли ему путь в литературу, он пережил и многих из тех, кто в советские (или в постсоветские) времена стали мэтрами отечественной литературы. Он занял место где-то в третьем эшелоне современной литературы. И я должен особенно подчеркнуть, что ничего обидного в этом статусе не вижу. В определенном смысле это очень выгодная вакансия. Сейчас постараюсь объяснить почему.
Вообще давно хотелось на эту тему порассуждать. В моей читательской картине мира советская литература выстраивается тремя эшелонами. Первый — это признанные классики, писатели уровня Астафьева, или Шукшина, или Абрамова, или Искандера, список каждый может продолжить сам. Но если мы хотим понять советскую жизнь, читая их произведения, это не совсем достоверный источник. Во-первых, классики писали не о жизни, а об идеях, которые, по их мнению, должны были эту жизнь улучшить, облагородить, вывести к новым горизонтам. Во-вторых, они сами еще при жизни многократно успели объяснить, что конкретно они имели в виду, какие смыслы вкладывали, как умело прятали от строгого цензорского присмотра то, что хотели донести до читателя. В-третьих, многочисленные критики давно разобрали эти произведения, изучили и объяснили те сокровенные смыслы, которых, может, и сами авторы не держали в голове. Наконец, большинство просто знает их книги, много раз перечитывали.
Мало что объяснят о советской жизни и произведения писателей второго ряда — условно это Валентин Пикуль, или Юлиан Семенов, или братья Стругацкие. Образцовые шедевры жанровой литературы, но именно рамки жанра предъявляли определенные требования — побольше действия, побольше движухи, чтобы читатель не заскучал. И опять же в определенных фанатских сообществах эта литература тщательно изучена, откомментирована, разложена по полочкам. И ее переиздают — как тех же Стругацких, или сборники советской фантастики, или цикл романов о Штирлице.
А вот если коснуться «третьего ряда» советской литературы, писателей, чьи книги не очень хорошо были известны при жизни, практически забыты сегодня. Многие ли слышали о таких писателях, как Юрий Перов или Евгений Дубровин? Глеба Горышина давно ли с полки снимали? Вильяма Козлова перечитывали? Или Иосифа Герасимова? Виталия Коржикова? Многие и имен-то таких не помнят. Книги не переиздаются, читательские конференции не проводятся, рекомендательные сервисы их произведений не предлагают.
А между тем именно в произведениях писателей «третьего ряда» — самая что ни на есть советская жизнь. Именно в этих книгах можно найти описания самой не придуманной, не прикрашенной советской жизни. Как люди справляли новоселья, о чем говорили у пивных ларьков, как ездили на рыбалку, как воспитывали детей, и еще — та самая «конфликтно-нравственная проблематика», в полный рост. Писатели «третьего эшелона» — мало изученный и, поверьте, очень богатый источник о советском прошлом.
Вот и повесть «Библиотека в саду» Ильи Крупника — из тех, что позволяют кое-что узнать о советской жизни. По сути, это мемуары, посвященные жене писателя Леле (Лере), с которой автор прожил в счастливом супружестве 70 лет, а когда ее не стало, самые сокровенные воспоминания собрал в повесть. «На втором этаже Библиотеки Ленина за широким стеклом между противоположными стеллажами просто летает моя жена Леля, Лелька. То к одному стеллажу, то к другому, так быстро. Выхватывает то одну книгу, то другую, просматривает оглавления, ставит обратно в ряд» — это в начале. «Годы и годы прошли, и нет со мной больше Лели… Она всю жизнь хотела быть вольной, творчески работать». И поразительное замечание — «ведь душа могущественнее судьбы».
В этой повести, небольшой по объему, буквально спрессованное ощущение советской жизни, поколения, которое застало и войну, и романтическую «оттепель», и шестидесятые, и многое другое. Вот молодые писатели сидят в ресторане «Пекин», и тут в заведение входит американский пианист Ван Клиберн, только что ставший лауреатом Международного конкурса Чайковского, на тот момент (это 1958 год) самый, без преувеличений, известный в Москве иностранец. И писатели подходят к его столику и долго жмут руку, а потом говорят — какие у него пальцы длинные… А вот писатель устраивается гидрологом в полярную экспедицию и идет по якутской тайге к месту посадки вертолета, где среди грузов лежит заветный мешок с почтой… А вот молодые гуляют по бульвару с коляской — и тут же такая сочная деталь: «Это официантка Капа, которая привечала нас, еще студентов, в своей столовке, работала потом в ГУМе с колясками и нам выделила самую лучшую».
Или совершенно феерическая история пианино в коммунальной квартире, где жила Леля с отцом. Отец-концертмейстер был заядлым картежником, частенько проигрывался в прах, и из квартиры вывозили единственную ценную вещь — концертное пианино. Влюбленные в эти дни старались не встречаться, потому что папа был не в духе. Потом он отыгрывался, пианино возвращали, и молодой влюбленный до ночи засиживался у Лели, а затем несколько часов возвращался пешком в общежитие на другом конце Москвы.И именно этими вроде бы бытовыми, вроде бы ничтожными, но на самом деле удивительно познавательными и драгоценными деталями и ценна повесть «Библиотека в саду». Которая читается как привет из эпохи, у которой осталось так мало — единицы буквально — свидетелей. И один из них — писатель Илья Крупник.