Публикации в журналах, которые отметил Лев Оборин в своих обзорах на сайте «Горький»:
В февральском «Новом мире» — стихи Бахыта Кенжеева и Глеба Шульпякова, повесть Марианны Ионовой и виртуозная венецианская/потусторонняя поэма Игоря Вишневецкого «Видение», написанная терцинами. В литературоведческих и критических разделах — статьи Александра Жолковского о «Зимней ночи» Пастернака, Всеволода Зельченко о Вагинове и Ходасевиче, Юаня Мяосюя о Мао Цзэдуне как «последнем классике» китайской поэзии («Сегодня можно уверенно сказать, что стихотворения Мао остались бы в истории китайской литературы, даже если бы он не был политической фигурой большого масштаба» — да, печально, что таки был). Биограф Давида Бурлюка Евгений Деменок рассказывает о его пребывании в Японии:
«Он замечает и удивляется всему — обклеенным матовой бумагой деревянным решеткам вместо привычных стен (а на дворе уже ноябрь); тому, что в номерах гостиницы нет ни окон, ни дверей, а войти в нее можно со всех четырех сторон; светлому желтому японскому чаю в маленьких чашечках и печенью необычного ярко-зеленого цвета; отсутствию сахара… <…> Легко считываемая манера Бурлюка писать о себе в третьем лице позволяет узнать забавные подробности — например, о том, что худосочные японки с узким тазом ему вовсе не нравятся, он предпочитает рубенсовские формы. Cобственно, его многочисленные иллюстрации к футуристическим сборникам говорят сами за себя. В Японии Бурлюк продолжит рисовать тушью „ню” — чувственных и в теле. „Футурист сидел в номере гостиницы и писал гейш, причем моделью их ему служило собственное воображение”».
– – –
Главный герой нового номера Prosōdia — Ханс Магнус Энценсбергер (о его поэме «Гибель Титаника» мы писали); здесь есть статьи Антона Черного и Татьяны Андреюшкиной. Владимир Козлов пишет о стихах Дмитрия Данилова в контексте русской верлибристики (и попутно дает нелестные характеристики недавним антологиям русского верлибра); в номере также печатаются стихи Юлия Гуголева, Татьяны Вольтской и Евгении Одинцовой — такие, например: «В семь вечера или позже, / устав от анализа рынка, / вспомнить: ещё с утра / в сумке отложена / мандаринка».
– – –
В «Звезде» — переписка литературоведа Владимира Маркова с Ниной Берберовой, прокомментированная Жоржем Шероном; собственно, письмо Маркова тут только одно, прочее — ласковые письма Берберовой, которая сначала огорчается, что не знает отчества адресата, а потом трогательно его путает. «Зачем Вы читаете Мильтона? Это страшно скучно! И как можно читать Мильтона и Джойса одновременно? Можно заболеть, по-моему, от такого соединения». Здесь же — большой, объемом с брошюру, биографический текст Николая Кавина об Иване Ювачеве (отце Даниила Хармса и авторе известных дневников); три связанных между собой эссе Александра Кушнера о классической поэзии; отчет Григория Кружкова о литературном паломничестве по Дублину.
– – –
Такой тонне ненависти хочется противопоставить тонну любви. В журнале «Урал» опубликована переписка Павла Бажова с семьей; называется «Пуличка и Валестёна» — это, конечно, домашние прозвища. Вот, например, Бажов попал в больницу с воспалением легких: «Не надо ли тебе чего принести. Чего ты хочешь? Питайся хорошо. Если надо, спроси, я принесу яиц и ягод клюквы. Табак покуривай. О нас не заботься. Все мысли о тебе. Видеть тебя скорее дома. Если бы разрешили приходить к тебе с часами каждый день, чтоб ты заводил. Я боюсь совсем без часов остаться дома. Не принести ли тебе носки летние? И бумаги письма писать.
Целую тебя, дорогой мой. Валянушка».
Из семейного благополучия Бажовых, известного всем биографам писателя, публикаторы Г. А. и Л. С. Григорьевы выводят и поэтику «Малахитовой шкатулки»: «В семи случаях из десяти в сказовых сюжетных схемах Бажов выбирает — историю о любви (что, согласитесь, немного неожиданно для „певца трудового Урала”)». С другой стороны, мы так привыкаем к слогу «Медной горы хозяйки», что удивляют в бажовских письмах чисто советские слова вроде «селькор», «коллективизация» и «билеты лотереи Осоавиахима».