Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 2, 2023
С БАРОНОМ У КАМИНА
Джанлука Капоразо Земные, морские и лунные приключения барона Мюнхаузена. Перевод с итальянского Михаила Визеля. — М.: ИД «Городец», 2022. — 112 с.
Одна из потерь последних десятилетий: из нашей жизни ушли общеизвестные цитаты, которыми мы перемигивались друг с другом. Было время, все смотрели одни и те же фильмы, все читали одни и те же книги.
Теперь все по-другому. Нет общих впечатлений, нет общих любимых героев. «Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам». А ведь это была очень важная деталь нашего единства.
И тут эта веселая книжка про давнего нашего любимца, барона Мюнхаузена. Давно мы его не слушали. И переводчик с итальянского Михаил Визель собрал нас на вечер дорогих воспоминаний. Не только барону не дал пропасть, но напомнил нам и про многих других наших старых знакомых. Воспользовался случаем.
«Здесь будут, без сомненья, правдивейшие враки», – пообещал переводчик во вступительном слове и не раз подтвердил обещанное про барона: «Выдумывал он много, зато не врал при этом». Вот за это мы и любим его больше всего.
Как всегда бывает на встрече старых друзей, имеющих совместный опыт жизни, в разговоре достаточно только намекнуть на цитату – и все смеются старому анекдоту; достаточно только запеть – и остальные подхватят куплет.
В первой же истории барона Мюнхаузена «дороги нет, однако, и буря кроет мглою». Как тут не вспомнить «буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя», – и нам уже не надо рассказывать, в какой буран угодил наш бесстрашный барон, тем более в России! «Ни тропки, ни просвета, лишь сыплют снéги, снéги». Такая знакомая картина, написанная еще Евгением Евтушенко: «Идут белые снéги, как по нитке скользя».
И когда барон «примотал уздечку, расправил плащ-палатку. Вздохнул: ‘Сюда бы печку…’» — мы слышим здесь привет от Василия Тёркина. Это он, рядовой солдат давней войны, не расставался с плащ-палаткой, а печку всегда поминал с особым благоговением: «Печка тёплая в углу» (А.Твардовский).
Михаил Визель, хотя и переводил эту книжку с итальянского, но не упускает случая напомнить, что немецкий барон далеко не чужой для России человек, и когда у охотника иссякают заряды, он берет вишневые косточки: «Патрон свой необычный заправил в дуло крепко». Это умение в России хорошо известно: «Забил заряд я в пушку туго» (М. Ю. Лермонтов).
И когда барону приходится ехать «на зимнюю квартиру», мы догадываемся, что он этим недоволен, как и лермонтовские герои: «Что ж мы? На зимние квартиры? Не смеют, что ли, командиры…»
Такими скрытыми цитатами мы расширяли наши представления о славном бароне, выходя далеко за пределы строки и за «окоём» страницы:
«Что день ему готовит? Ничто иль всё же что-то?» – недаром эти сомнения терзают борона в главах о еще не совершенных путешествиях. Он что-то предчувствует подобно Ленскому: «Что день грядущий мне готовит?» Знакомо нам это чувство, читали и слушали арию.
Ох, не буди лихо, пока оно тихо.
И верно, «Когда не будят лихо, приходит размышленье».
А чтобы у барона все кончилось хорошо, мы вместе с переводчиком заклинаем: «Пусть притупится жало», чтобы можно было торжествовать по Иоанну Златоусту: «Где твое, смерте, жало? Где твоя, аде, победа?»
Начитались, навспоминались, наговорились мы волею переводчика, старые друзья барона, и даже при словах «вратарь, прыжком красивым спасающий ворота» мы очень хорошо представили себе, что имеется в виду: тот вратарь Дейнеки, распластанный на горизонтальной, растянутой в ширину картине.
Кстати, прощаясь с переводчиком барона, мы попеняли ему, что в главе «Зайчиха и борзая» он назвал собаку беременной. Как будто она человек. Ведь собака-то – щенная! Но переводчик перед нами оправдался: зато зайчата – «порскнýли без оглядки». И то правда, где еще встретишь такое дорогое напоминание. Такой привет от исконного, посконного русского языка.
Картинками тоже налюбовались. Но их словами не опишешь, надо смотреть. Тем более что они не переведены с итальянского.