Перевод и вступление Анастасии Гладощук
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2022
“Счастлив тот, кто находит себе подобных, читателей активных”1 – это суждение старого писателя Морелли, чьи теории отнюдь не исчерпывают своего творческого потенциала на страницах “Игры в классики”, могло бы послужить еще одним эпиграфом к “Кругу читателей” Эдуардо Берти. В книге Берти читательская активность – не только “внешнее” требование текста, но и магистральный сюжет, принимающий самые разные жанровые формы.
Наследник Кортасара, Берти развивает те линии кортасаровского творчества, которые сближают его с легендарным литературным объединением УЛИПО (OULIPO, что расшифровывается как “Ouvroir de littérature potientielle” – “Мастерская потенциальной литературы”), основанным во Франции в 1960 году Франсуа Ле Лионнэ и Рэмоном Кено. Сохранились сведения о том, что улиписты намеревались пригласить Кортасара стать членом группы, но остается неясным, отказался ли писатель или же приглашение ему так и не было передано. Спустя тридцать лет после смерти Кортасара, в июне 2014 года, Эдуардо Берти, пишущий как на испанском, так и на французском, стал первым аргентинцем, принятым в УЛИПО.
Войти в “Круг читателей” можно с любого места оглавления (вспомним “таблицу для руководства” “Игры в классики”): некоторые части книги, такие как “Непрерывность рассказа” и “Завтра будет лучше”, были изданы Берти отдельно и по-французски. Примечательно, что косвенная отсылка к УЛИПО – через патафизику – в одном из “быстрых и легких способов стать читателем” возникает именно в связи с поиском альтернатив алфавитному порядку при расстановке книг. Общее для Кортасара и УЛИПО стремление создавать тексты, в которые читатель был бы вовлечен не меньше автора, становясь его “сообщником” (“lector cómplice”), сотворцом и соисследователем, воспринимается Берти как “ограничение” (“contrainte” – правило, творческое задание – ключевое в поэтике УЛИПО понятие), делающее, по мысли Кено, писателя более свободным2, а читателя – более ответственным.
Исследуя чтение как поведенческую и творческую модель, Берти пытается исчерпать ее игровые возможности и перевернуть привычную иерархию отношений между читателем и писателем, используя как любимые улипистами формы инструкций и каталогов, так и классическую форму рассказа (“Динерман в городе”, “Стоит только приглядеться”). При этом от своих читателей Берти, разумеется, также ждет соучастия: воображения, памяти и любопытства (говорят ли вам что-нибудь имена Славко Супсича3 и Дежё Костоланьи?). В первом и втором “Круге” автор играет с читательскими ожиданиями, наделяя своих “героев” фамилиями известных литературных героев: если поведение Троила и Крессиды, Фунеса и Германта отвечает характеру прототипов, то в случае с Дюруа (“Милый друг”), Оливейрой (“Игра в классики”), Бартлбутом (“Жизнь способ употребления”), Гуровым (“Дама с собачкой”), Тестом (Поль Валери) ассоциации оказываются обманчивыми, побуждая продолжить упражнение. Связь с “национальными традициями” также оказывается условной: герои Берти – “сеньоры” и “сеньориты” – представляют единую страну под названием литература.
“Непрерывность рассказа” – вариации на основе знаменитого рассказа Кортасара “Непрерывность парков” – может служить иллюстрацией одной из теорем, изложенных Рэмоном Кено в последнем опубликованном им при жизни тексте – “Основаниях литературы, согласно Давиду Гильберту” (1976): “Теорема 7. Между двумя словами одной фразы существует бесконечное множество других слов. Комментарий. <…> Любая фраза заключает в себе бесконечно много слов, но мы воспринимаем лишь малую их часть; другие слова так и остаются в своей бесконечности или в нашем воображении”4. Своим упражнением Берти побуждает задуматься о роли каждого слова в развитии текста, делает их зримыми и свободными от заданных значений.
В последней части книги – “Завтра будет лучше” – Берти пытается вообразить мир, в котором все были бы одержимы литературой, а чтение подчинило бы себе остальные сферы жизнедеятельности, делаясь в прямом смысле слова заразительным (читатели-клептоманы; читатели – жертвы плохого переводчика; читатели-“буквалисты”, отстаивающие интересы и вымыслы любимых авторов). Отсюда – оригинальная коллажная композиция, напоминающая фельетон: литература становится “событием” не менее актуальным, чем президентские выборы или бой за звание чемпиона мира по боксу. Такое переосмысление чтения как социальной и телесной практики близко к тому, что осуществил другой член УЛИПО, Жорж Перек, в эссе “Чтение: социально-физиологический очерк” (1976)5. Цель Берти – вывести литературу из замкнутого круга “пассивных” или “избранных” читателей. Начатая им (и продолженная нами) “игра с классикой” ведет к реабилитации искусства в повседневности и преображению повседневности в искусство.
(Текст «Круга читателей» см. в бумажной версии.)
1© Eduardo Berti
c/o Schavelzon Graham Agencia Literaria www.schavelzon.com
© Dorothée Bollard, 2020/ Иллюстрации
© Editorial Páginas de Espuma, S. L., 2020
© Dorothée Billard/Monobloque. Фото
© Анастасия Гладощук. Перевод, вступление, 2022
? Х. Кортасар. Игра в классики / Пер. Л. П. Синянской. — М.: АСТ: Астрель; Владимир: ВКТ, 2011. — С. 398.
2 “Ошибочно ставить в один ряд вдохновение, исследование подсознательного и освобождение; случай, автоматизм и свободу. Эта свобода, заключающаяся в слепом следовании любому импульсу, на самом деле является настоящим рабством. Классик, который пишет свою трагедию, соблюдая некоторое количество известных ему правил, более свободен, чем поэт, который пишет все, что приходит ему в голову, и который оказывается рабом других, неизвестных ему правил” (R. Queneau. Le voyage en Grèce. – P., 1973. – P. 94; цит. в пер. В. Кислова по изд.: Р. Кено. Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. – СПб.: Симпозиум, 2001. – С. 558).
3 Для облегчения дальнейших поисков приводим оригинальное написание имени автора: Slavko Zupcic.
4 R. Queneau. Les fondements de la littérature d’après David Hilbert // OULIPO. La Bibliothèque oulipienne. Vol. 1. – P.: Éditions Ramsay, 1987. – P. 46.
5 G. Perec. Lire: esquisse socio-physiologique (1976) // Esprit. 1978. n° 453 (janvier). – P. 9-20.