Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2022
Георгий Велигорский[1]
Сэмюэл Батлер
Μελλοντα ταυτα[2]
В Элизии, в сиянии полей,
Иль на стигийском горестном причале
Не встретить нам своих учителей,
Ни тех, кого врагом заклятым звали;
И в белоцветных сумрачных лугах
Не встанут вдруг пред нашим взором лица
Ушедших — кто забыл приязнь и страх,
Не ждет похвал и славой на блазнится.
Придет конец всем спорам и речам,
Не вспомним уж: ушло, навек почило,
И «прав», «неправ» — едино станет нам,
Забвенным по ту сторону могилы.
Но вспять сойдемся мы среди живых —
Хранимые молвой в устах людских.
Матильда Блайнд
Усопшие
Усопшие — вы с нами! Пусть мерзла
Погоста твердь, успенье ваше мнимо,
И держат руки нас, неумолимо
Ковавшие нам цепь добра и зла;
Лишь русла мы — скудельные тела —
Неоскуделой воле, что, томима,
Клокочет в вас: врасти в живое зримо
Сквозь ход времен, что плотно кроет мгла.
Ведь смерть не гасит жизнь! — так свет звезды
Умершей мчит сквозь тьму, храня сиянье;
Так бросим семя доброе в бразды,
Чтоб дети — наша плоть и уст дыханье, —
Пожавши с благодарностью плоды,
Их не дали на суд и поруганье.
Бенджамин Дизраэли
Веллингтон
Велик — лишь тем, что деспота смирила
Рука твоя? лишь тем, что от ярма
Ты спас Европу, и судьба сама
Тебе не возбраняла? — Нет! Ведь сила
Расчета в том видна; не легкокрыла
Здесь мысль, не плод летучего ума,
Но мощный шквал, что гонит прочь шторма,
И мчит суда, наполнив их ветрила, —
Господень Дух! И ты, чья жизнь строга,
Ты, в чьих делах, в рисунке строгом лика —
Я Рима вижу стать; кто берега
Средь бури зрит; кто зорок, поелику
Нужда в том есть, кто преданный слуга
Отчизны, но делам своим — владыка.
Уильям Бекфорд
Молитва
То не ручей, неслышимый почти,
Журчит, в тени ольховой путь свой пряча, —
Мой слабый голос: «Отче, не сочти,
Что жизнь свою на мелочи я трачу.
Где б ни был я — во мгле лесных долин,
Средь серых скал, в полях, где, рань тревожа,
Волнует ветер пажити — один
Тебе молюсь и молча внемлю, Боже.
И если никнет сердце, если в нем
Ползет недуг, таящий холод яда, —
То знаю: в грозном имени Твоем
Пребудет мне опора и отрада.
О Дух Вселенский, негасимый луч!
Зиждитель мира! — Отче Присносущий!
В мой смертный час яви меж темных туч
Твой горний свет — залог зари грядущей».
Джеймс Хогг
Мэри Грей
Твердят мне, будто Мэри умерла,
Ищи — не отыскать на свете белом;
Твердят, что смерть скупа — кого взяла,
Уснет навек в краю оледенелом.
Досужая молва! Тебе ли знать
О том, как благ Творец к девице юной,
Ведь, что ни ночь, — со мной она опять:
В беседке до зари, у речки лунной…
Пригожею, разумницей большой
Слыла ты здесь, меж нами обитая;
Как ты смеялась, ясная душой,
Невестиной красой весь свет пленяя.
Но как переменилась — не узнать!
Как пылок взор, горят огнем ланиты,
И светел лик твой — ангелу под стать, —
От смертных глаз взыскующих сокрытый.
Как розы дивный цвет и аромат
Украсит сад, досель простой и строгий, —
Так, Мэри Грей, прекраснее стократ
Ты расцвела в заоблачном чертоге.
Ласкает кудри мне твоя рука,
Мне облака подушкой легкой взбиты…
Господь сулил: мы свидимся — пока
Не облетят по осени ракиты.
Прощайте же, свет, и люди, и дома!
Что мне тщета веселия пустого!
Ведь, где кипит людская кутерьма,
Не встречу я теперь лица родного.
В счастливый край меня мой дух унес,
За дымкой дней заря иная мнится.
Прости же, мир — юдоль греха и слез,
Прощай навек, убогая темница!
[1] Георгий Велигорский. Перевод, 2022
[2] Так будет (др.-греч.). (Прим. перев.)