Экспресс-рецензии Даши Сиротинской
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2022
Кейт Элизабет Расселл Моя темная Ванесса. Перевод с английского Любови Карцивадзе. — М.: Синдбад, 2021
«Новинка» уже немного залежалась с весны, но уж больно много шуму она наделала — и стало интересно, что же это за такая, как подквакивают друг другу аннотации, «Лолита поколения #metoo». Мы еще с той Лолитой не разобрались толком, а тут нате вам, получайте еще одну! Ожидала я, конечно, чего-то вроде очередных «Оттенков серого»: почему-то на таких книгах сразу вспыхивает алая буква — мол, книжный секс для скучающих обывателей. Просчиталась по всем фронтам. Секс тут, конечно, дело десятое. Первое дело — героиня романа, почти не уступающая увлекательностью своего внутреннего мира героине «Стеклянного колпака», с которым здесь явно ведется диалог, в том числе стилистический. Переводчице явно удалось это уловить, подстроиться — и мы с первой же страницы узнаем язвительный тон, непредсказуемую оптику топоровской Эстер из романа Сильвии Плат. У героини Расселл похуже с чувством юмора, а стихи Плат она, кокетничая, называет «чересчур эгоцентричными» — и все-таки перед нами книги-сестры, книги-собеседницы, и мне эта перекличка очень понравилась. И вообще мне показалось, что хоть этот злосчастный роман и пытаются превратить в эдакий манифест, пытаются преподать его как нечто ультразлободневное — и сама Расселл, кстати, тоже, — все-таки тексту удается вырваться из этих силков и подняться много, много выше — почти до уровня универсальности. А оборвать нить по-настоящему и улететь куда глаза глядят ей чрезвычайно мешают «современные» главы, в которых тридцатидвухлетняя героиня, безвозвратно и трагически постаревшая нимфетка, осознает, «что на самом деле произошло с ней в пятнадцать лет». В этих главах — все то, что самым прямолинейным и унылым образом вписывает роман в риторику #metoo: гневные посты в фейсбуке, психотерапевты с сочувственными взглядами, карикатурно отвратительные «партнеры на одну ночь», перекатывающиеся по квартире пустые бутылки, ненавистная работа. Сокрушительные последствия страшного, до конца «не проработанного» прошлого. Может, оно все и правдоподобно, дело не в этом. Просто Расселл чуть было не свела весь свой тонкий, вибрирующий мир к банальной истории болезни. Между тем с психологической точки зрения сама история отношений юной девушки и учителя средних лет прописана на удивление небанально и точно — особенно учитывая предварительную оговорку Расселл, что роман вовсе не автобиографический. Во всяком случае, происходящее «на женской половине» показано поистине виртуозно. Учитель-то как раз всю дорогу талдычит одно и то же: как он не хочет в тюрьму. К концу, когда диалоги начинают повторяться, а из тьмы интриги без конца выходят на свет новые и новые учителевы «жертвы», становится уже проще простого записать его в примитивные злодеи. И вот здесь уже с правдоподобием, на мой взгляд, явные проблемы. Конечно, формат короткой рецензии не предполагает ввязывания в одну из самых животрепещущих дискуссий современности и мне волей-неволей придется остудить кулаки, но все равно признаю, что вопросов у меня много. Например, каким именно образом связана мораль сей басни с возрастом действующих лиц, — мне непонятно, хоть убей. Буду почаще читать фейсбук и учить матчасть.
Новая литературная история Америки. Под редакцией Грейла Маркуса и Вернера Соллорса. Перевод с английского М. Давыдовой, Н. Заборина, Л. Кудинова, Е. Максимовой, В. Олейника, И. Поспехина, Т. Саранцевой, М. Табенкина, Н. Хреновой, И. Шахмуратовой. — М.: Весь Мир, 2021
У нас в этот раз не просто американская колонка, а прямо-таки новоанглийская. Пускай Кинг в этот раз немного забрал на запад и устроил себе подмостки в Нью-Йорке — мы-то знаем, каково его многолетнее пристрастие к штату Мэн. В Мэне же разворачивается скандальный мезальянс «Темной Ванессы». Ну и как без упоминания Новой Англии заводить разговор об истории и в особенности о литературе США? Впрочем, на этом предсказуемость огромного тома под названием «Новая литературная история Америки» заканчивается. Всякого, кому взбредет в голову пользоваться этой книгой как учебником, эдаким модернизированным пособием для юных американистов, ждут долгие часы сплошного недоумения. Например, желаю я, юный американист, почитать что-нибудь о Фолкнере. Открываю содержание. Первое, что становится ясно: от меня требуется способность недурственно ориентироваться в хронологии, потому что «новая литературная история Америки» бьется не по понятным мне со студенческой скамьи литературным периодам и даже не по авторам — она бьется буквально по годам. Охват — с 1507-го до 2008-го. При этом какие-то годы просто пропущены, например, я вижу две записи про 1838-й, одну про 1841-й, потом сразу идет 1846-й, а за ним — 1850-й. Окей, как говорят американцы из анекдотов, идем дальше. Ищем 1929 год, когда вышли «Шум и ярость». Его нет. Зато в 1928 году имеется таинственная запись: «8 апреля, Пасха. ‘Шум и ярость’”. Есть! Нашла! Открываю страницу 655. Вижу еще более сбивающий с толку эпиграф: «Дилси Гибсон идет в церковь и слушает проповедь преподобного Шегога о воскресении из мертвых». Ну а если я еще не читала роман?! Откуда мне знать, кто такой этот Дилси? А может, это она?..
Или вот, например, 1850-й. Ищу про Мелвилла, уж про него-то я точно все знаю. Запись более или менее прозрачная: «1850, 5 августа. Натаниэль Готорн и Герман Мелвилл». Открываю. Эпиграф: «Компания литераторов совершает восхождение на гору Монумент-маунтин». Скрипнув влюбленной памятью, припоминаю: вроде как с этого-то пикника и началась дружба между Мелвиллом и Готорном. Начинаю читать: «…мы с женой, с нашими больными коленками, совершили эту экскурсию весной 2007 года. Если взять с собой трость для ходьбы и средство от комаров…» Или вот очередной пункт из оглавления: «18 апреля, 5.14 утра. Землетрясение в Сан-Франциско». Догадываетесь, про кого это?
Я все это к чему. В основе книги лежит поистине замечательная идея: вместо того, чтобы представить литературный процесс как жизнь внутри аквариума, сложить из разрозненных фактов — культуры, экономики, политики и т. д. — мозаику взаимосвязей. Отсюда такая пестрота: комиксы, волшебник из Страны Оз, Сестра Керри, цветной барьер, Супермен, Пароходик Вилли — и все это буквально на одной странице, чуть ли не в один год. Все сплетено в безупречную паутину: ни единой нити не коснешься, не потревожив все остальные. Эта постмодернистская лихость порождает своего рода литературный квест, который по зубам, увы, главным образом тем, кто уже знает (и знает очень неплохо) литературную историю Америки — и просто ее историю. У такого человека, нет сомнения, появился шанс благодаря этой книге не просто узнать, а пережить все это по-настоящему. На мой взгляд, это поистине прорыв в мире академического письма. Это именно то, о чем мы, высоколобые филологи, все это время задумывались — но боялись взяться сами. Кстати говоря, в оригинале издание увидело свет аж в 2009 году. Машина времени изобретена уже двенадцать лет как, а с этого года и нам можно разжиться билетиком — благодаря переводчикам, между прочим.