Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2011
Статьи, эссе#
Ирина Жежко
Айн Рэнд на американском “Tea Party”: диалог консерваторов и радикалов
Романы русской эмигрантки Айн Рэнд (Алиса Розенбаум, 1905-1982) “Атлант расправил плечи”, “Источник”, “Мы живые” были впервые переведены и напечатаны в России в 2005-2009 годах[1]. Интерес к ним российских читателей вполне закономерен не только в рамках процесса “реабилитации” зарубежных русских писателей и философов, но и потому, что активная часть населения России, избавившись от морока большевистской идеологии, начала осваивать (восстанавливать) давно забытые индивидуальные ценности, среди них и ту, что Рэнд назвала “человеческая жизнь как высшая ценность, ее неприкосновенность”. В России появились новые общественные деятели, новые герои а-ля Рэнд, которые до этого не были популярны в русской культуре: Обломов был гораздо понятнее и ближе Штольца…
В силу мировоззренческой традиции русское общество в трудные времена всегда делало выбор в пользу государственничества и коллективизма, отказываясь от индивидуализма и либеральной философии. Отстаиваемые Рэнд ценности становятся все более востребованными на ее родине в XXI веке по мере того, как расширяется интеллектуальный горизонт и деятельный опыт новых поколений и появляются социальные герои нового типа.
Интерес к Рэнд в Америке, начиная с 1950-х, всегда был достаточно высок, однако он особенно усилился в последние два десятилетия. По результатам опроса издательского дома “Современная библиотека (ModernLibrary)” в 1998-м два ее романа-бестселлера “Атлант расправил плечи” и “Источник” вошли в список величайших романов ХХ века и обошли по популярности “Улисса” и “Человека-невидимку”[2]. Только в 2008-м было продано больше, чем 800 тысяч экземпляров ее книг. В 2009-2010-м вышли десять мне известных новых книг о Рэнд, в том числе две ее новые биографии[3], не считая многочисленных статей, публикаций в Интернете и переизданий. Автор одной из новых биографий, Бернс, считает, что Рэнд сейчас гораздо активнее присутствует в американской культуре, чем при жизни. Дискуссия вокруг идейного содержания романов давно вышла за пределы Америки. Экономический кризис, распространившийся на весь мир, оказался на поверку кризисом экономических, социальных и политических идей, в котором каждому обществу и его интеллектуальной элите приходится разбираться самостоятельно[4]. Идейное наследие Рэнд оказалось необычайно насущным в этом поиске.
Рэнди “Tea Party” movement
Идеи Рэнд были вновь подняты на щит недавно возникшим в Америке политическим движением, называющим себя “TeaParty”[5] по аналогии с известным “Бостонским чаепитием”. Появление нового движения не случайно совпало с годами президентства Барака Обамы, первые протестные “чаепития” были организованы в феврале 2009-го. Одна из главных причин этой общественной активности — недовольство экономической политикой новой американской администрации, приведшей к утроению государственного долга, а также проведенными через конгресс дорогостоящими реформами в экономике и здравоохранении. Другой причиной недовольства американцев является то, что под лозунгом войны с кризисом новая администрация и демократы, составляющие большинство в обеих палатах конгресса, фактически перекраивают сложившуюся американскую политическую систему, превращая ее в неосоциалистическую. Америка вплотную подошла к критическому рубежу, после которого может кардинально измениться ее социальная природа: welfarestate[6] выросло до таких размеров, что впервые в истории этой страны в 2010 году уже половина населения не будет платить налогов, получая все социальные блага “бесплатно”, за счет другой половины.
Средства массовой информации и политики из лагеря президента Обамы приложили немало усилий, чтобы представить движение “TeaParty”, как минимум, маргиналами, как максимум — экстремистaми: расистами, вандалами и внутренними террористами. Однако все попытки противопоставить “TeaParty” остальной Америке пока не имели успеха и только помогли этому движению прояснить свои цели и ценности и консолидироваться, превратившись фактически в американское большинство, которое готовится дать отпор на предстоящих выборах.
Многие лозунги и выступления этого протестного движения звучат как прямые или перефразированные цитаты из “Атланта”. По свидетельству Института Айн Рэнд, продажи романа в 2009-м утроились по сравнению с предыдущим годом. Старший редактор экономического отдела TheWallStreetJournalСтефенМоор[7] так объясняет новый пик общественного интереса к роману: “В ▒Атланте’ описано будущее, в котором Америка ввергается в экономический хаос по причине все увеличивающегося государственного регулирования и роста доли населения, не производящего значимых общественных ценностей и паразитирующего на остальных. <…> В ответ на каждую новую проблему государство запускает новый виток регулирования, тем самым не решая проблему, а только ее усугубляя”. Сравнивая “Атланта” и ситуацию, в которой они находятся сейчас, американцы видят, что роман Рэнд довольно точно описывает сегодняшние неэффективные действия государства.
Другой привлекательной стороной “Атланта”, по мнению Моора, является моральная позиция его автора. Ни одна страна не может выжить и преуспеть, если государство постоянно наказывает людей за их добродетели и вознаграждает за их пороки — вот одна из главных тем романа. Многие американцы считают несправедливым, когда государство перераспределяет доходы таким образом, что в результате ответственные люди оплачивают чужую безответственность.
И, наконец, продолжает Моор, “Атлант” находит поклонников среди людей, понимающих, что кризис — это не только высокая безработица, разорение бизнесов и частных лиц, безудержный рост государственного бюджетного дефицита. Кризис, по их мнению, — это также раздутое государство и неправомерное расширение его функций. Вот почему сторонники “TeaParty” поднимают вопрос о разумных пределах государственного вмешательства в жизнь человека. Рэнд считала главной функцией государства защиту права индивидуума на самостоятельную жизнь. Вот что она писала в “Атланте”: “Пока человек жив на земле, он имеет право полагаться на свой собственный разум, на собственное суждение и вообще жить как рациональное существо”. О частности и суверенности индивидуального существования в противовес государству, которое позволяет себе вмешиваться в дела литературы и частных лиц, говорил в Нобелевской лекции и в нескольких эссе другой наш соотечественник Иосиф Бродский[8].
Участники “TeaParty” с помощью Рэнд и других мыслителей переоткрывают для себя принцип прав и свобод индивидуума и выступают в его поддержку.
Рэнд и ее критики
В оппозиции к “TeaParty” и к широкой читательской аудитории Рэнд находятся не только либеральные политики, но многие американские интеллектуалы, обитатели университетских кампусов. Сама Рэнд как литератор и мыслитель оценивается этими критиками крайне низко. “Не так значима сама Рэнд, как резонанс ее идей в американской культуре”, — пишет профессор Кори Робин в своей статье в журнале “TheNation”[9]. Добавлю, что Робин и ее единомышленников волнует резонанс идей Рэнд не столько в культуре, сколько в текущих политических тенденциях, поскольку хорошо известно, что книги этого автора по совокупному общему тиражу уже давно приблизились к Библии. Новая волна критического интереса к Рэнд объясняется скорее тем, что либеральные идеи стремительно уступают в общественном мнении консервативным (или, по американской системе отсчета, правым). По недавнему опросу института Геллопа соотношение “консерваторов” и “либералов” в американском обществе в настоящий момент два к одному. Соотношение сил в пользу правых фактически еще больше, если учесть, что сегодняшняя американская администрация придерживается не столько умеренной, сколько радикально-либеральной, фактически неосоциалистической позиции. Борьба критиков из этого лагеря против Рэнд, по существу дела, — борьба за политическое влияние именно этого, крайне левого, крыла демократической партии на общественное мнение.
В последние два года было сделано много попыток не только принизить ценности и идеи, проповедуемые Рэнд, но и скомпрометировать их автора. Речь пойдет о двух наиболее крайних случаях такого рода. Критиками выбраны орудия большого калибра, два главных монстра ХХ века: фашизм и марксизм-большевизм. Aвтор одной из выбранных мной статей прослеживает фашистские корни философии Рэнд, автор другой — большевистские; в обоих случаях, как кажется, крайне неубедительно.
Что общего у Рэнд с фашизмом (случай Кори Робин)
Профессор политических наук Кори Робин напечатала в “TheNation”, журналe с устойчиво либеральной ориентацией, статью “Мусор и авторитет”. К слову сказать, этот журнал только два раза за свою историю открыто поддержал кандидатов в президенты, оба кандидата, Джесси Джексон и Барак Обама, придерживаются радикально-социалистических взглядов. Журнальная статья Робин формально является рецензией на две недавно вышедшие биографии Рэнд (Анн Хеллер; Бернс), а по сути — собственным взглядом автора на идеи Рэнд и ее главный роман “Атлант расправил плечи”. Робин предупредила читателей в вводном абзаце, что Рэнд, по ее мнению, ничтожный писатель и философ, что, впрочем, не помешало автору посвятить целую статью анализу ее идей. Профессор озадачена фактом, что участники опроса “Книга месяца”, проводимого Библиотекой Конгресса, указали, что влияние романа “Атлант” на их мировоззрение стоит на втором месте после Библии. Однако этот факт не привлек бы внимания Робин, элита привыкла высокомерно относиться к вкусам американского большинства, если бы в этот раз речь не шла о все увеличивающемся идеологическом влиянии этого романа.
Вся статья Робин написана в откровенно снобистском духе. Вкусы Рэнд объявлены обывательскими и традиционными, ee главный роман “Атлант” — кичем; ее главными поклонниками — безмозглые актеры Голливуда и республиканские лидеры. Когда автор одной из биографий, Хеллер, сделала комплимент уму Рэнд, Робин выразила сомнение, читала ли та ее книги… Когда Бернс написала, что “Рэнд была одной из первых, указавших на сокрушающую власть государства и предупредивших широкую публику об этой опасности”, Робин оставила без внимания актуальность высказанной идеи применительно к политике NewDeal[10] и язвительно указала на то, что, как минимум, десять философов, от Монтескье до Эммы Голдман, высказали эту идею задолго до Рэнд.
Однако главное обвинение критика состоит в том, что роман “Атлант” насквозь пропитан фашистскими идеями. Первым свидетельством фашистского влияния, по мнению автора, является тот факт, что Рэнд, по приезде в Америку, увлекалась книгами Ницше.
Робин проводит параллель между идеями Рэнд о жизни как непрерывном, сознательном выборе, который человек, если хочет жить в высшем смысле этого слова, делает каждый день, и тезисом Геббельса “жизнь есть борьба”. Для Робин несущественно большое контекстуальное различие между двумя этими точками зрения: Рэнд говорит о человеке и его собственном, персональном выборе, который не приводит к подавлению других индивидов, тогда как Геббельс имеет в виду государство, которое обязательными формами воспитания и репрессиями навязывает свой выбор гражданам и подавляет тем самым их собственный.
Другое общее свойство фашизма и рэндианизма, по мнению критика, состоит в том, что они оба прославляют героическую и творческую личность. Романы Рэнд написаны об исключительных людях, кто своими творческими достижениями способствуют прогрессу человечества. Для Робин такой выбор героев романов эквивалентен поощрению Рэнд-расизма, концентрационных лагерей и газовых печей. Напротив, нас, кто жил при советской власти и знал, что одним из главных правил социалистического общежития в широком смысле было “не высовываться”, “не выделяться из толпы”, герои Рэнд призывают выйти из толпы, повернуться лицом к своей личности, обрести, вырастить и оберегать свою индивидуальность.
Будучи образованным человеком, К. Робин, похоже, сознательно игнорирует тот факт, что романтизм как художественное и культурное направление, воспевающее героических одиночек и противостоящее нивелированию личности, возникло в XVIII веке, как минимум, за столетие до обоих выше названных “измов”.
Методом компаративизма-параллелизма, столь любимым многими современными исследователями, подменяется добросовестный анализ идей Рэнд и, более того, путем сравнения с заведомо опороченными идеями и личностями (так называемая вина по ассоциации) сознательно компрометируются и эти идеи, и их автор и пропагандист.
Другой пример критики “по ассоциации” — статья нашего соотечественника, профессора социологии В. Э. Шляпентоха.
Марксистско- большевисткие корни Рэнд (случай Владимира Шляпентоха)
Владимир Шляпентох подошел к анализу философии Рэнд как никто до него не делал: “Я попробую показать, что оригинальность мировоззрения Айн Рэнд необычайно преувеличена и что многими своими идеями она обязана Марксу, а тaкже практике и идеологии русских большевиков”[11]. Как и К. Робин, В. Шляпентоху решительно не нравятся романы и идеи Рэнд. Профессор считает ее идеи “примитивными” и “невежественными”, он находит в них “обыденный психологизм”, “одномерное представление” и т. д. Как и предыдущий критик, автор объясняет свой интерес к книгам Рэнд ее существенным влиянием на движение “TeaParty”.
Довольно забавно, что Рэнд приходится защищать от упреков в марксистском и большевистском влиянии. Ведь именно она была первой в американской литературе, кто начал поход против самых начал марксизма и большевизма — диктатуры государства (неважно какого, пролетарского или государственно-капиталистического), культа коллективизма, презрения к ценности отдельной человеческой жизни, свободе убеждений и совести и доминирования ценности государства над отдельной личностью. Рэнд отстаивала свою первую книгу (роман “Мы — живые” закончен в 1933-м, напечатан в 1936-м) против значительной части пробольшевистски настроенных издателей, некоторые из которых потом признались в членстве в коммунистической партии Америки. Интерес к книгам и философии Рэнд с самого начала не был результатом их профессионального продвижения издателями, напротив, он возник почти вопреки ему, нарастая постепенно и спонтанно.
Продолжая это наблюдение, хочу напомнить о судьбе итальянского фильма “NoiVivi” (экранизации “WetheLiving” — “Мы — живые”). Фашистское государство одобрило этот фильм в 1942-м, так как нашло его антикоммунистическим. Пять месяцев спустя оно же его запретило, поскольку власти поняли, что книга и фильм не просто антисоветские, а направлены против всякой государственной диктатуры.
В начале писательской карьеры Рэнд черпала материал для романов из опыта своей жизни в большевистской социальной системе, однако, по мере освоения в Америке, писательница увидела элементы социализма и в новой стране, патриотом которой считала себя всю оставшуюся жизнь. Важно помнить, что Рэнд писала свои романы во время Великой депрессии, когда американское государство постепенно отступало от модели, созданной отцами-основателями, и прибирало к рукам все больше функций, а с ними и власть у штатов и граждан, что может быть названо первыми шагами в сторону социализма или entitlementstate[12] (или “nannystate”[13]): создание socialsecurity[14] и других государственных программ поддержки нуждающихся слоев населения. Именно с тенденцией все возрастающей роли государства во всех сферах общественной жизни и используемыми им демагогическими схемами воюют главные герои “Атланта”.
Владимир Шляпентох исходит из предположения, что жизненная философия и ценности Рэнд сформировались в российские университетские годы[15]. Это может быть справедливым вообще, но только не для интеллектуалов. Напротив, интеллектуалы, тем более философы, формируют свое мировоззрение всю жизнь и чаще всего кардинально пересматривают и переосмысляют идеалы юности. Рэнд не исключение. Более того, как многие, кому довелось переместиться из одной социальной системы в другую, Рэнд получила определенное преимущество, имея возможность критически сопоставить эти системы и тем самым существенно расширить свой интеллектуальный кругозор. Следуя логике критика, все, покинувшие советскую Россию во взрослом возрасте, включая его самого, пропитаны большевистскими ценностями. Кстати, гуманитарное образование первых послереволюционных лет нельзя назвать совершенно марксистским, так как в университетах еще преподавали так называемые бывшие — дореволюционные профессора.
Взгляды Рэнд на общественное благо и на отношения между индивидами (Рэнд в первую очередь относит к ним людей с развитой самодостаточностью и ответственностью) вряд ли можно назвать социалистическими. Они, в частности, изложены в том месте романа “Атлант”, где героиня попадает на вертолете в Атлантиду (долина Маллигана), к людям, которые убежали от общества паразитов и выстроили свое идеальное общежитие. Никакого равнодушия друг к другу или благу общества там нет, напротив, общественное благо строится на взаимном уважении и интересе к каждому[16]. Общественное благо, по Рэнд, есть равнодействующая личных интересов, а не подавление личного интереса общественным, как это было при большевистском социализме и как это нередко происходит сейчас в современных парасоциалистических обществах, где интересы отдельных групп навязываются большинству, а доходы насильственно, через государственные механизмы, перераспределяются.
В. Шляпентох находит философию Рэнд абсолютно материалистической. Тексты Рэнд, при внимательном их рассмотрении, не подтверждают, а скорее опровергают этот тезис.
Материализм не признает самостоятельного существования идеального мира, сводя его к производной от материального, используя понятия “надстройка”, “отражение материального мира”, “вторичность по отношению к производительным силам” и т. п. В текстах Рэнд нет ничего, что было бы близко такому пониманию социума. Напротив, ее миром движет Личность, которая воплощает свои идеи; Рэнд называет свой писательский метод “идеалистическим романтизмом”, и в этом с ней можно согласиться, так как во главу угла всех ее романов ставятся интеллект, идеи, ценности, которые управляют жизнью героев: “В романе ▒Атлант’ я говорю о философском, психологическом и моральном значении людей, которые ценят свои жизни, и о теx, кто не ценит ни свои жизни, ни чужие. Я показываю, что первые и есть Первопроходцы человечества, а вторые — его убийцы в метафизическом смысле, имеющие, однако, тенденцию превращаться в реальных его убийц. В ▒Атланте’ я рассказываю, почему одни люди движимы стремлением к жизни, а другие — тягой к смерти”.
В. Шляпентох также утверждает, что нажива и корысть, в соответствии с учением Маркса, — основные побудительные мотивы поведения всех героев Рэнд. Этот тезис, по-моему, также не находит подтверждения в ее романах. Главные герои “Атланта” и “Источника”, напротив, превыше всего дорожат свободой творчества и легко отказываются от вознаграждения за свой труд, соглашаясь на бедность и непризнание, если их труд становится несвободным и не соответствует их ценностям. Действительно, герои “Атланта” выбрали своим символом доллар, но только как меру труда, независимости и как средство быть хозяином собственной жизни.
Другой упрек к Рэнд в материализме звучит следующим образом: “Она возвеличивает труд, производство и новаторов”. Здесь критик допускает очень вольную трактовку ее текстов. Героями Рэнд являются прежде всего творцы: изобретатели, инженеры, архитекторы, врачи… И в труде она ищет и прославляет в первую очередь свободу творца, его профессиональные и личные ценности, как раз те ценности, за которые поколения большевистских галтов и хендриксов были отправлены в концлагеря. Здесь очень кстати привести еще одну цитату из романа “Атлант”, так как она звучит сверхсовременно в сегодняшней Америке после принятия закона об обязательном медицинском страховании и контроле государства за этой областью экономики:
Я ушел [в долину Маллигана. — И. Ж.] несколько лет назад, когда медицина была взята под контроль государства, — заговорил доктор Хендрикс. — Знаете, что такое операция на мозге? Знаете, какой она требует подготовки? Сколько лет страстной, суровой, мучительной работы, чтобы приобрести подобную квалификацию? Вот чего я не хотел отдавать людям, единственной силой которых для контроля надо мной являлась демагогия, открывшая им на выборах путь к привилегии диктовать другим свою волю. Я не хотел позволять им устанавливать мне цель, условия работы, выбор пациентов, моего вознаграждения. Я обратил внимание, что во всех дискуссиях, предшествовавших порабощению медицины, люди обсуждали все, кроме желаний самих врачей… То, что у врачей должны быть какие-то права, желания или выбор, считалось ▒неуместным эгоизмом’… Я искренне поражался самоуверенности, с которой люди утверждали свое право порабощать меня, контролировать мою работу, насиловать мою волю, мою совесть, подавлять мой разум…[17]
Как мы видим, возвеличивается не всякий труд, а только осмысленный и свободный, а это уже никак не пахнет марксизмом, озабоченным справедливым дележом прибавочной стоимости, ни тем более большевизмом с его трудовыми лагерями.
Стараясь далее показать, что еще роднит Рэнд с Марксом и марксизмом, В. Шляпентох поминает ее атеизм. Маркс и особенно большевики действительно были воинствующими атеистами, но только для того, чтобы освободить это место для “единственно верной теории марксизма-большевизма” и построить на возникшем пустыре “коммунистическую” церковь. Атеизм Рэнд другого происхождения: его источник — вера в возможности личности и ее, личности, абсолютную ценность. Это — спорная вера, но в ней нет ничего от марксизма. Кроме того, как известно, атеизм проповедовался задолго до Маркса (Эпикур, Давид Юм, герои Французской революции и прочие).
Обращаясь в своем блоге напрямую к американскому читателю, Владимир Шляпентох приберег еще одно обвинение: “Рэнд разделяет с большевиками их полное презрение к Демократии”[18]. С этим тезисом можно согласиться лишь частично. Рэнд и ее последователи действительно не испытывают уважения к институтам власти, демократическим лишь по форме (в конце концов, коммунистическая Россия тоже избирала своих лидеров), если они ухитряются захватывать почти абсолютную власть над избравшим их народом. Попытки такого рода видны по обе стороны Атлантического океана. К счастью для американцев, многие формы протестного, вполне демократического движения остаются пока вполне легальными, а выборы не превратились в пустую формальность.
“Tea Party” покидает долину Маллигана
Многие из аргументов Владимира Шляпентоха, равно как и Кори Робин, основаны на параллелизме, сходстве исключительно формальном, вырванном из контекста, поскольку Рэнд высказывает свои идеи по другим поводам и с другим содержанием.
Внимательные читатели понимают, что Рэнд воевала не со всяким, а только с тоталитарным государством (в применении к России) и с государством, которое стремительно берет на себя все новые и новые функции, а с ними и новые права (в применении к сегодняшней Америке). Герои Рэнд боролись против бюрократического аппарата, паразитирующего на здоровых силах общества и ограничивающего индивидуальные свободы; против государства, которое стремится укрепить свою власть и усилить свою роль, опекая всех членов общества и наращивая контроль над наиболее активными его членами, чтобы остальные “добровольно” уступили свои свободы в обмен на “бесплатное” медицинское обслуживание, образование и другие формы государственной поддержки. Как это очевидно рифмуется с тем, что происходит в России сейчас, — с историей предпринимателя и политика Ходорковского и его партнера Лебедева!..
Критика американских профессоров, сторонников нового курса Обамы, хотя и направлена против идей Рэнд, но нацелена в ее нынешних сторонников, в протестно настроенное население Америки и, в частности, движение “TeaParty”, то есть в тех, кто все еще платит налоги и оплачивает свои счета. В отличие от героев “Атланта”, сегодняшние “несогласные” не собираются бойкотировать государство и уходить во внутреннюю эмиграцию, в долину Маллигана. Рядом с “TeaParty“ воникают другие многочисленные движения и организации, делающие все возможное, чтобы забрать у государства обратно те властные полномочия, которые были отобраны у них под предлогом борьбы с кризисом. Для этого американцы используют все существующие законные механизмы и средства самоуправления и управления, благо американская конституция, традиции и общественная поддержка, а вместе с ними и книги американки российского происхождения Рэнд, на их стороне. Удастся ли американцам сохранить свою страну как республику и свои базисные ценности, мы узнаем в ближайшем будущем, одним из решающих испытаний на этом пути станут выборы в конгресс и сенат и губернаторские выборы в ноябре 2010-го.
Медфорд, Массачусетс,
США