Антон Понизовский. Обращение в слух: Роман. – СПб.: Издательская группа «Лениздат», «Команда А», 2013
Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 4, 2013
Дебютный роман Антона Понизовского «Обращение в слух» в
начале этого года стал своего рода культурным явлением. Журнальная версия в
«Новом мире», отдельная книжка в «Лениздате»,
выпущенная сразу весьма приличным тиражом, номинирование
на «Нацбест» и «Большую книгу», восторженные отзывы
критиков и знаменитостей. Так чем же это произведение сумело всех «зацепить»? О
чем оно?
Максимально просто и точно о
романе высказался Леонид Парфенов: «В этой книге вся Россия рассказала о себе
от первого лица». К слову, Понизовский когда-то
работал в команде, делавшей «Намедни». Заметно, что
автор – профессиональный опытный журналист. Причем журналист-наблюдатель. Он ни
капли не вмешивается в текущие события, а лишь скрупулезно фиксирует все
происходящее. По сути, роман можно было бы даже превратить в
большой телепроект.
Основа сюжета «Обращения в слух» проста: компания в лице Федора, Лёли, Анны и Дмитрия
в маленьком отеле в швейцарских Альпах на протяжении нескольких дней слушают
диктофонные записи с историями жизни простых людей, пытаясь расшифровать
«загадку русской души», разложить ее по полочкам, сделать обобщения и выводы.
Мотивы у героев разные. Для Феди
– аспиранта и помощника профессора – это работа. Но не ради денег, а ради
возможности быть включенным в «список младших соавторов» книги своего научного
руководителя. Чем-то этот персонаж напоминает большинство современных русских
писателей и поэтов, создающих свои произведения не для того, чтобы получить
гонорар, а просто потому, что они не могут не писать. Сноубордистка
Лёля застряла в отеле из-за отмены авиарейсов. Ну а Дмитрий и Анна Белявские –
богатая семейная пара, решившая просто развлечься и «размять мозги», послушав
изучаемые Федором истории.
Истории абсолютно разные, но в то
же время во многом схожие. И полностью реальные. Понизовский
признается, что они были собраны на одном из московских рынков и в одной из
подмосковных больниц.
Роман строится по четкой схеме:
послушали герои первую историю – проанализировали, послушали вторую – опять
проанализировали и так далее. Вроде бы скучновато получается, и читатель даже
может решить, что «Обращение в слух» – не роман, а
лишь некое документальное повествование – психологический эксперимент,
разбавленный комментариями Федора и компании. Но всё не так просто. Каждая новая
история, как правило, драматичнее предыдущей, слушатели постепенно уходят всё
дальше от изначальной затеи – скучной расшифровки записей – и начинают
философствовать на наши вечные национальные темы: «Кто виноват?», «Что делать?»
и «Кому на Руси жить хорошо?».
Если многие современные книги
легко положить в основу фильма, а то и сериала, особая черта «Обращения в слух» в том, что из него можно сделать оригинальное реалити-шоу. Герои историй исповедуются на камеру, гости в
студии обсуждают исповеди. Ведущий шоу – автор книги – держит нейтралитет. Понизовский никому не сочувствует, никого не жалеет, а лишь
бесстрастно записывает чужие мысли. В последнее десятилетие в российской
литературе стала популярна форма романа в рассказах. «Обращение в слух» отчасти близко к такой форме – все-таки перед нами
не совсем цельный текст, а цепочка разрозненных историй, склеенных воедино обсуждениями
русских «швейцарцев».
Каждая история – это притча,
скрывающая за собой сразу несколько трагедий. Вот – воспоминания одной женщины
о тяготах детдомовского детства, вот – переживания уже другой дамы о любовных
приключениях молодости и прошедшей жизни, вот деревенский парень рассказывает о
том, как стал стриптизером в московском клубе, а вот старый снабженец решил
поведать «о времени и о себе». Дети умирают, близкие люди спиваются или тяжело
болеют. Повсюду голод, нищета, сплошные страдания и унижения.
Однако центральные персонажи
романа делают из одних и тех же историй абсолютно разные выводы. В этом плане
Федор и Дмитрий – герои-антиподы. Федя – одинокий, неприкаянный, боящийся
перемен парень. Дмитрий Всеволодович Белявский – успешный, остроумный и
уверенный в себе мужчина, с легкостью умеющий отстаивать свою точку зрения.
Лёля и Анна – такие же антиподы, оттеняющие и смягчающие речи мужчин.
По версии Димы, все русские –
вечно пьяные, инфантильные, жестокие люди, а Россия – «страна-пугало». Все
безнадежно, так что надо валить. Анна выражается в том же ключе, но мягче и
деликатнее. Федор, в свою очередь, считает, что проблемы решаемы. Русскую душу
мучит несправедливость и неравенство. Но Россия – не только страдающая, но и богохранимая страна.
Нельзя не сказать о еще одном
«герое» романа, образ которого красной нитью проходит через все повествование и
даже в какой-то мере является скрепой, связывающей все истории и всех
персонажей книги воедино. Это Федор Михайлович Достоевский. Имя великого
писателя появляется уже в самом начале «Обращения в слух»,
когда Федя начинает пересказывать Лёле собственное сочинение о Достоевском и в
этот момент, услышав русскую речь, с ним заговаривает Дима, который когда-то
«при совке» сам писал курсовую об этом писателе.
К «Федор-Михалычу»
наши герои обратятся не единожды, а ближе к середине книги Дмитрий Всеволодович
даже прочтет чуть ли не целую лекцию о Достоевском, в
которой, критикуя творчество писателя, не раз скажет о противоречивой фигуре
Дмитрия Карамазова – тоже своего рода наблюдателе. Взять хотя бы его сон, где
Митя «лихо пролетает мимо» бедных плачущих погорельцев. Таким образом, отчетливо
прослеживается параллель в именах. Два Дмитрия – Белявский и Карамазов. Плюс
целых три Федора: аспирант Федя, Федор Достоевский и его герой Федор Карамазов.
Имена упомянутых персонажей
неслучайны. В главке «Рай, рай» приводится целый диалог-рассуждение Феди и Лёли
о том, каким образом Адам давал имена всему живому. «Не… случайный выбор, не
произвольный: он каждому существу, каждой «живой душе» выбирает единственно
точное имя… А что такое вообще – «назвать»? «назвать имя»? Я думаю, это
значит: почувствовать в называемом какую-то главную
суть…»
Вообще, «называние» и поиск
смысла каждого слова – фактически самое главное в жизни Феди. В романе довольно
много слов, которые автор намеренно выделил курсивом. В ряде случаев
подчеркиваются особенности речи и местного говора отдельных людей, истории
которых слушают Федя и компания. «А брат мой его подсмехаить:
«А у вас там в Федосовке, —
говорит, — коломники
одни…» или «После войны, я помню, отец лежал с мамой на печке, а мы, дети, — на
куднике …». В некоторых историях слова курсивом – это
лексика, связанная с определенной сферой жизнедеятельности. К примеру, главка
«Рассказ еле слышным голосом, или Tabula Rasa» – подарок филологам, собирающим армейские словечки: базовская казарма, пятидесятидневка,
старики и духи, откидочка, годок… Иногда
курсивом, как в типичной пьесе, выделяются авторские ремарки, как, например, в
«Рассказе пловца-подводника»: герой истории то говорит громко, с подъемом, то
радостно, то с торжеством, то с горячностью, то восторженно, то в упоении… Эта
история удивительна как раз благодаря таким ремаркам. Жизнь рассказчика полна
страданий: едва не потерял обе ноги, жена умерла от рака, сын погиб. Но он «рад
каждому дню»!
Персонажей-рассказчиков,
прошедших через кучу бед, но благодарных судьбе, в романе несколько. Многие
истории, собранные автором, поражают. В этом отношении «Обращение в слух» можно даже назвать энциклопедией русской жизни. Понизовский собрал достаточно серьезную коллекцию
запоминающихся эпизодов людских судеб. Отметим и то, что название романа
вызывает определенную ассоциацию со словосочетанием «обращение в свою религию».
Герои книги, комментируя народные истории, действительно пытаются заставить
своих визави поверить, что их трактовка услышанного единственно верна и
«обратить в свою веру». Но, в конечном счете, каждый остается при своем, а
последние предложения романа повторяют его начало. Возникает четкое ощущение,
что писатель принципиально не хочет давать однозначных трактовок своих историй.
Дмитрий и Федя лишь набрасывают свои версии, а задумываться должен читатель.
Возможно, бесстрастный наблюдатель Понизовский
добивается именно этого. У «Обращения в слух» вполне
может появиться продолжение, ведь «мир – это бесконечное собрание притч…»