Опубликовано в журнале Зарубежные записки, номер 19, 2009
Одиссея
Мужик отвоевался, едет на родину.
Но никак ему к дому не приплыть. То бабы, то пьянка, то циклопы по пьянке, зеленого цвета.
А баба у него верная оказалась. К ней соседские подваливают, требуют определиться. Нормально. Только как тут с правами человека? Может, она другой ориентации? Шутка. Просто человек ждет другого человека с фронта.
И чтобы от нее отстали, она им сказала, короче: сотку полотно, тогда определюсь.
Но она днем ткёт, а ночью распускает.
Нормальные ей женихи достались: годами им голову морочила.
В общем, мужик, наконец, приплыл.
Приплыл, мужиков соседских отметелил.
Жене пистон поставил.
Все счастливы.
Илиада
В Греции одному крупно повезло: женился на красотке.
Значит, готовься к бою.
Только муж за порог – к жене подваливает кобелина из-за моря, из нынешней Туретчины. Но пока еще тоже грек, не турок.
Бабенка очень-то не царапалась, и рыданий особых от этого события не сохранилось.
Однако греки вдруг встали, как один, на защиту братана.
Очень их, значит, допекло. То одну телку уволокут за море, то другую. Надо когда-то и характер проявить.
Собрали флот. Одних названий на сто страниц.
Началась махаловка.
Самая крутая в истории: человек триста пало на поле брани. А может, и триста двадцать. Точнее сказать: триста сорок.
Жуткая кровища.
Золотой осел
Тоже грек. Большой любитель женского пола.
Но как-то ему уже мало. Ему уже чего-то хочется сверх программы.
Скажем так: ослом. Очень ему неутомимость осла по душе.
Ослом стать – дело нехитрое. Намазала его одна ведьма – и отросли уши и прочие причиндалы.
Хорошо. Бабы воют от ужаса и счастья.
Только у ослов кроме маленького праздника есть большие трудовые будни. Это когда осла лупят палкой и пинают в брюхо.
Это не так весело. Это даже неприятно. Тем более, что снова стать человеком как-то не предвидится.
Гамлет
Человека дернули с высшего образования, наплели ему всяких деревенских сплетен, папу грохнули, сами всё запутали – и что оставалось чуваку?
Порубил всех в капусту, не сдержался.
Правда, и себя не сберег.
Дон Кихот
Гутенберг в 1445 году создал книгопечатание подвижными литерами.
А через сто лет Дон Кихот, нищий помещик из Кастилии (Колумб вчера только Америку открыл) уже сошел с ума, начитавшись рыцарских романов.
То есть за сто лет без электричества и железных дорог нищие испанские идальго нагрузились типа Интернета. Я уже не говорю о стоимости тех книг.
Чтобы обчитаться до сумасшествия, надо иметь поступлений минимум 3000 страниц в месяц.
Ленин, как известно, читал по сто страниц в час, сидя на горшке.
Но Ленин руководил страной, а Дон Кихот имел одну служанку и массу свободного времени, чтобы ему без препятствий сносило крышу. Это первый вопрос.
Второй вопрос касается Дульсинеи. Дикое, мрачное средневековье, а идальго Дон Кихот влюбился без памяти в женщину своей мечты. Сегодня у нас расцвет наук и технологий, а женщины интересуют всех только параметрами своих гениталий.
Куда мы движемся, хочу я спросить? Вниз или вверх? Ответ очевиден.
Но возникает еще вопрос: какую цивилизацию вытоптали и выжгли г.г. христиане, такие все велеречивые и смиренные, если идальго до сих пор – осколок прежней роскоши?
Король Лир
Один старикан нарожал трех девиц и чтой-то ему стало скучно.
Решил развлечься. Та, которая его больше похвалит за производительность и выдающийся ум, та получит много отцовских деньжат, а та, которая слабо похвалит, не получит ни шиша.
А старикан был не только большого ума, но и страшно проницательный – всё насквозь видел. Потому он много не думал: всё раздал подхалимкам. А жить пришел к той, которую обсирал.
Такая высокая получилась трагедь.
Ромео и Джульетта
Странность данной детской истории в том, что детки, дорвавшиеся до противоположного пола, не столько работают руками, сколько языком. И совсем не в том смысле, который предполагает современный читатель.
Отелло
А странность этой детской истории в том, что здоровенный негр на деле оказался импотентом: иначе его подозрения по поводу малокровной Дездемоны объяснить невозможно.
Война и мир
Один барин полюбил простой народ.
Который и у него в рабстве был.
Потому возникла проблема: как совместить свою любовь и доходы от имения, поскольку нынешний народ любви особой не вызывал, а только раздражение?
Соседские баре решали эту проблему просто: все доходы от эксплуатации тут же проигрывали в карты.
А наш герой был мыслитель, очень уважал душевный комфорт. Потому начал писать большой роман о том, как простой народ из объекта раздражения в результате освободительной войны превращается в объект восхищения.
Заодно и доходы можно было плавно перевести на другую, трудовую линию.
Однако внутренний комфорт был нарушен таким переводом уже навсегда: разве скроешь от себя самого, что тебе нравится хруст сторублевок? Барин был упрям, но и бес внутри барина ему не уступал.
Оттого и роман был назван так: война и мир.
Хотя миром там не пахло. Потому мир писался так: мiр. По старому правописанию, когда в стране господствовало рабство. Но одновременно господствовала и дворянская культура. Культура рабства.