Опубликовано в журнале Зарубежные записки, номер 19, 2009
Валерий Казаков. Тень гоблина: роман. – «Сибирские огни» 2008, №№ 2 и 3; М.: ВАГРИУС, 2008
Из сочинений о жизни России конца прошлого века можно составить небольшую библиотеку где есть все – от памфлетов до мемуаров политических «отставников», в которых смесь мелочей, вымыслов, сплетен мало проясняет происходившее. Роман Валерия Казакова «Тень гоблина», воссоздающий атмосферу в высших кругах государственной власти, замечателен тем, что автор рассматривает недавнее прошлое в контексте российской истории, в первую очередь – времени Смуты, сотрясавшей Россию четыре столетия назад. Примет этого много, от имени главного героя – Малюта Скураш, созвучного Малюте Скуратову; и ещё ряд деталей. Правда, реальность 1990-х годов была куда изобретательнее любого литератора: чего стоит, например, идея окружения Ельцина пожизненно закрепить за ним власть, объявив ее царской. Идея скоро угасла, но запомнилась фразой претендента на престол насчет того, что он не прочь стать царем Борисом Первым. Его тут же поправили: Борисом Вторым, однако дремучий невежда случайно попал в точку: время царствования Бориса Годунова – начало Смуты. События романа разворачиваются при «Борисе Втором», и прототипы персонажей – Ельцин с «семьей», Лебедь, Березовский, Ходорковский, Чубайс и другие, – изображенных емко и точно, легко узнаваемы. Уже одно это обеспечило бы книге успех, однако задача автора была гораздо серьезнее: показать «механизм», психологический исток смуты.
Роман называется «Тень гоблина». Слово «гоблин» сродни русскому «бес», и действие романа развивается как бы в двух планах: хроника политических интриг – и демонические силы, движущие ее исполнителями. Бесовские повадки известны: прельстить, замутить, вселить раздор в людские души. Под влиянием «прелести» люди видят то, что прежде составляло основу душевной и духовной жизни, как в кривом зеркале, и готовы отбросить все во имя чего-то неясного, но манящего… Отличительные черты смуты – отказ от традиционных ценностей, презрение к родине и ее истории и отступничество, которым гордятся как доказательством свободомыслия и гражданского мужества. «Мы ведь со своей национальной исключительностью уже на протяжении почти двух веков представляем самую реальную угрозу всего человечества… Я бы вообще послал бы на хрен всю эту любовь к отеческим гробам и дымам родного пепелища и бросился в объятия русоборцев, если бы увидел в их глазах хотя бы искорку сочувствия и искренности», – размышляет Малюта Скураш. Все, как говорится, приплыли, и единственное, что мешает объятиям с русоборцами, – живой интерес в их глазах: «Когда же вы, наконец, издохнете?»
Последствия ослепления обычно плачевны. «Восемь лет назад все были смелее, активнее, еще во что-то верили и мечтали. На этих-то мечтах страну подловил и опустил бессовестно бывший обкомовец со своей прожорливой семейкой». Бывший обкомовец, по сути мелкий бес, ко времени действия романа уже полумертв, но те, кто вознес его на вершину власти, продолжают раздувать смуту. Смута – их естественная среда обитания: в густом мареве предательств, подмен, лжи никто не станет им помехой. И вот что странно: кипучая деятельность гоблинов имеет вполне реальные, житейские цели, зато взбаламученная ими жизнь приобретает фантасмагорические черты. Средневековые ритуалы во дворце Туркмен-баши; особняки за зубчатыми стенами, карикатурно подражающими кремлевским, в кавказских селах; генерал Плавский, готовый примерить на себя роль Колчака, – весь этот трагифарс осенен тенью гоблина. Те, кто считает себя вершителями судеб народа, тоже во власти бесовского соблазна: сановные палачи сталинских времен мнят себя хранителями таинства власти; олигархи, самозванцы наших времен, уверены в своей всесильности; «отец всех туркмен» советуется с небесным голосом, звучащим в сводах его дворца. Прозвище «гоблин» с юности прилипло к одному из персонажей романа, Амроцкому (прототип – Березовский). Но циничный хитрец неожиданно попадает в положение беса из «Сказки о попе и работнике его Балде» – его, мастера интриги, обводит вокруг пальца обычный, неприметный человек. О «Сказке о попе…» напоминает еще один эпизод романа: дряхлый президент играет с «преемником» Пужиным в шашки на щелбаны. В сказке «с третьего щелчка вышибло ум у старика», однако в жизни все сложилось мягче: толоконный лоб гаранта конституции выдержал щелбаны, а бес исхитрился не платить оброка и отбыл с ним в Лондон.
Один из главных, знаковых персонажей романа генерал Плавский, крупный политический деятель смутных времен. Измученная страна видит в нем спасителя России, и если он объявит поход на захваченный гоблинами Кремль, к нему примкнут миллионы людей. Плавский бесстрашен, он открыто демонстрирует презрение к дряхлому «царю», совершает «марш-бросок» в Чечню для переговоров с Масхадовым, делает резкие заявления, фрондирует – но, вопреки общим ожиданиям, дальше этого не идет. Отставленный с поста секретаря Совета национальной стабильности, он отправлен в почетную ссылку – губернаторствовать в один из регионов Сибири; для присмотра за ним из Москвы присылают бывшего подчиненного, Скураша, однако Плавский сносит и это унижение. Он уверен, что и губернаторство, и дрязги с местными чиновниками – что-то вроде ложного маневра на пути к верховной власти. Плавский связан тайным договором с олигархом Амроцким, посулившим ему место преемника Ельцина, и нетерпеливо ждет своего часа. Гоблин сделал ставку на главные изъяны генерала – властолюбие и гордыню – и лживыми обещанием лишил воли и здравомыслия. В прежней государственной иерархии он занимал достойное место – «слуга царю, отец солдатам», – но теперь, при виде общего упадка и хаоса, намерен бороться за власть по принципу кто смел, тот и съел. Это в сказках бравый солдат общается с нечистью без всякого ущерба для себя, но в жизни нужны сила и вера, чтобы избежать душевной порчи. Плавский – сильная личность, но ему свойственны нетерпимость, высокомерие, и люди, готовые ради спасения России идти за ним, не подозревают о тайном сговоре вождя с гоблинами. Упование на диктатора, который наведет порядок в государстве, – один из соблазнов смутного времени, и если бы генерал Плавский получил власть, это стало бы бедствием для страны. В сущности он сильно напоминает «Бориса Второго» – только лет на двадцать моложе, в начале политической карьеры, и его окружение подстать пресловутой «семье». Плавский – порождение и жертва смуты, и пустырь на месте его гибели кажется памятником этих трагических времен. «Из-под снега проступали… как кровавые пятна на госпитальных бинтах, непокорные гвоздики, пунцовые от скорби розы… Лапник венков, всевозможные подпорки, опрокинутые и растерзанные ветром, словно руки погибших солдат в белых маскхалатах, тянулись к кресту, к небу или просто торчали куда-то в сторону, являя собой протяжную, тоскливую картину».
Главная интрига сюжета – выбор преемника государственной власти, а в столь тонком деле всегда присутствует элемент мистики. «Промысел Божий, – скажет будущему преемнику его наставник, – или, по-атеистически думаю, что это проявление исторической справедливости». Конечно, думать по-атеистически не запретишь, но только слепой не видит, что у власти темные, стихийные силы, а воры, властолюбцы, выжиги, которые губят страну, – всего лишь их орудия. Они и сами знают, что зависимы: собрание банкиров безропотно подчиняется таинственному распорядителю, Плавский держит при себе пару сомнительных колдунов, а «отец всех туркмен» принимает решения с согласия некого небесного голоса. И в круг этих подлинных и мнимых демонических сил вступает человек, выбранный Амроцким и «семьей» президента. Выбор между своенравным, честолюбивым Плавским и исполнительным, без всяких амбиций, Пужиным кажется безошибочным – этот аккуратист станет новой марионеткой гоблинов. Но за Пужиным стоит сила, которая развеет бесовские чары, – он, верующий человек, обращается в борьбе к Божьей помощи. В фольклоре есть немало притч о «простецах», которые силой своей веры одолевают дьявольские козни. Пужин, простец, который возлагает решение своей судьбы на Божью волю и готов принять и «нести возложенную на него Господом ношу, какой бы непосильной и ненавистной она ни была», – один из таких простецов. «Откровение снизошло на него… и стало доподлинно ясно, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не станет ничьей марионеткой. А пройдет свой отмеренный судьбой и Богом путь так, как ему повелят его совесть и правда». Однако, следуя законам «смутного времени», автор заставляет нас усомниться и в этом благородном порыве.
Роман «Тень гоблина» создает емкий, многоплановый образ России конца прошлого века, где присутствуют и хроника борьбы в политических верхах, и психологический очерк смуты, и притча о людях и гоблинах.
Иерусалим, август 2008