Перевод Александры Берлиной
Опубликовано в журнале Зарубежные записки, номер 16, 2008
Йоахим Рингельнац (1883 – 1934)
Ожидание невесть чего
Шарманка мучает мотив
Житья и умиранья.
Осколки лежат за домом, в тени, в
Углу под мусорной дрянью.
Терзается козявка в окне,
Кругами ползет через силу.
Звонок. Бедняк предлагает мне
Шнурки. Или, может, мыло.
Ничто не меняется день ото дня,
Своим вещам я не нужен.
Ничто не держит в доме меня,
Ничто не зовет наружу.
Обращение Незнакомца к Накрашенной
перед памятником Уильяму Уилберфорсу
Добрый вечер, милая красотка!
Сейчас десять ноль пять.
Не были бы вы так любезны со мной переспать?
Кто я? То есть, как моя фамилия?
Не скажу вам правды я о ней,
Но тебе три фунта подарю.
Правды никогда не говорю,
Не целую в губы. Ты, дитя,
Выманишь три фунта сверх, хотя
Я тебя умней.
Дитя, повидал все страны я.
Побывав во всяких Занзибарах,
И Калькуттах, и Тиролях, и на нарах,
Замечаешь, что не замечал,
Какие люди все же странные.
Честь для тебя или для поэта –
Не то, что Петра Первого честь.
Кстати, я был (подари мне эту
Подвязку!) декоратором летом
В Гамбурге. Десять ноль шесть.
Слышишь гудок? Вот затих…
Уильсон Лайн, привет!
Что? Я слегка под мухой?
О нет, нет! Нет! Я безбожно пьяный
Крайне опасный буйный псих.
С другой стороны – шесть фунтов фюр дих.
Как недоверчиво ты рядом со мной идешь!
Погоди, ты не знаешь меня-паяца.
Вот увидишь, ты будешь смеяться.
А может статься,
И расплачешься, хоть не поймешь.
Я и сам… Ты поверишь мне после: одетому, дома.
Девушки вроде тебя мне всегда были рады.
Я вделан в жизнь без склада и лада,
Все мне здесь незнакомо.
Там живет моя мама. – Наоборот!
Здесь шуметь непременно надо!
Я допотопный комод.
Чернилами и вином облитый,
Ударами ног закрытый.
Я умру, и, хихикая, кто-то поймет,
Что за тайник много лет
Я скрывал. Ах, дитя,
Какой в Кунитцбурге омлет!
Эта шутка без перца.
Я не очень-то весел.
Сердца нет за комодной дверцей.
Я – жалкий шут. Но там, где известь и тальк,
Вдалеке, мое настояшее сердце.
Где-то у Мушелькальк.
Рoберт Гернхардт (1939 – 2006)
Рождение
Здесь женщина дитя рожала.
Дитя рожденное лежало.
И эту видели картину
две неразумные скотины.
А именно: бычок и ослик.
Они дитя жалели, возле
холодной жалкой сена горстки
лежащее совсем без шёрстки.
Промолвил бык: “Возьми мои рога,
чтоб защищаться мог ты от врага”.
Осел добавил: “Для защиты тыла
сойдет мой хвост”. И это верно было.
И был младенец рад такой награде –
На лобик – рожки, гибкий хвостик сзади.
Пролаял пес полночный свой привет.
Так появился Люцифер на свет.
Перевела с немецкого Александра Берлина