Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2025
* * *
Жизнь, как шагреневая кожа,
Сжимается день ото дня…
Что, свет мой, зеркальце, похоже,
И ты не узнаешь меня?
Когда и этого не надо,
И не преодолеть того…
И непереносима взгляда
Оттуда тяжесть своего.
Мечтать… Ах, разве что о крае
Уже нездешнем, золотом,
В закатном зареве сгорая…
Забудь! Оставим на потом!
Смотри безжалостно и зорко
В стекла мерцающую гладь…
А возраст — просто отговорка,
Чтоб больше ничего не ждать.
* * *
Все старые: и кошка, и крольчиха,
И мы с тобой, и этот бренный мир…
Дожить хотел несуетно и тихо,
Следя, как возраст входит в свой надир.
Но это не закат, а умиранье,
И все острее чувствуешь, сильней,
Чем в юности: как жадная пиранья,
Боль сторожит — не уживешься с ней.
Когда-нибудь и Солнце, разбухая,
Испепелит дыханием своим
Планету. А была ведь неплохая!
Смысл бытия — увы — неуловим.
Смысл бытия всего, что так любимо,
Так драгоценно — и обречено…
И снова повторю: неуловимо
Все то, что с нами было. Где оно?
* * *
Кусочек остался только
От той тропинки, дождями
Размытой, я по которой
Шел утром на электричку
Полвека тому назад.
Мир, в общем, не изменился:
Сидят в своих гнездах йеху
Бетонных, на самолетах
Летают, плетут интриги,
Воюют то там, то тут.
И так пятьдесят столетий
Безвыходно и уныло…
Но можно, закрыв глаза,
Наушники вставив, Баха
Концерт Бранденбургский слушать,
Дорожную дрожь вагона
В сознанье своем гася.
Мир, в общем, не изменился:
Шумят над тобою кроны
Разросшихся тополей,
И даже тропинка эта,
Не забранная асфальтом,
Все также комками грязи
Цепляется к башмакам.
Пойдем же навстречу солнцу!
* * *
Отрадно знать, что все в конце
Концов сгорит в огне,
Что ни улыбки на лице,
Ни жарких слез во сне
Не станет: только бархат тьмы
И звезд холодный взгляд.
А были — не были ли мы…
И время обнулят.
А потому всё, что со мной,
С тобою, с нею, с ним
Случилось, — где-то там, в иной
Реальности. Храним
Лишь эфемернеший живой
Души бесцельный пыл,
В предвечном плане легкий сбой:
Он есть, он будет, был!
* * *
К дню не притронуться… Так с ветки перезрелый
Плод падает — лишь руку протяни.
Метало утро огненные стрелы,
Ночь зажигала льдистые огни,
И полдень простирал свой купол синий…
Так что ж я задержаться не могу
Вот в этом свете, в запахе полыни,
В мелькании стрекоз на берегу?
Остановись, мгновенье! Мне не надо
Знать, ты прекрасно было или нет.
Там позади — насколько хватит взгляда —
Томятся тени дней прошедших, лет.
Они — как те попутчики, чьи лица
С трудом во сне припоминаешь лишь.
И что-то не дает остановиться,
И все куда-то падаешь, скользишь…
* * *
Лапчатка не сдается и цветет,
Хоть около нуля уже ночами.
Последних стай разреженный полет
Над головой и лето за плечами.
Соседи что-то жгут, струится дым
Над яблонями, в сад наш проникая.
И, как Улисса, пеплосом седым
Мир накрывает осень-Навсикая.
Когда замерз, когда совсем устал,
Нет сил ни понимать, ни шевелиться.
Как будто временной открыт портал:
Сидишь и смотришь, и минута длится,
И в этой полудреме-полусне,
Как та лапчатка, полнишься своею
Неведомой судьбой… Ты обо мне?..
Пусть грезится Итака Одиссею!
* * *
В двадцатых числах сентября
Уже осознаешь, что зря
Надеялся на лето.
Оно истаяло, как сон,
Оно пришло со всех сторон —
И вот пропало где-то.
И утром, выйдя на крыльцо
(Волной холодною в лицо
Упрется ветер свежий),
Увидишь, как желтеет лес,
Как остывает даль небес.
Ах, где ты, лето, где же?
Еще увидимся, поди!
Но только отчего в груди
Тоска такая, словно
Мы расстаемся навсегда:
Не на год вовсе — на года,
Громоздкие, как бревна?
* * *
Дни короче, а ночи длиннее:
Август передает сентябрю
Эстафету. Закат, пламенея,
Простирает над лесом зарю.
И смотрю, как горит, не сгорая,
Облаков разметавшихся стая,
На востоке сгущается мрак.
Каждый год словно ждешь, замирая,
В эту пору призыв или знак.
И душа, наполняясь восторгом,
Перемешанным с острой тоской,
Весь — в полете своем дальнозорком —
Видит мир наш усталый, людской,
Неприкаянный, хрупкий, матерый,
Посреди всех времен и дорог
Потерявший себя, на который
Смотрит сверху беспомощно Бог.