Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2025
Илья Бояшов. Трезвый гусар.
СПб.: Издательство К. Тублина, 2024
В последние годы всё чаще говорят, что мы живем во времена сложные, парадоксальные. А что такое парадокс? Ответ можно найти у Аристотеля, в «Воскресении» Льва Николаевича Толстого и даже в криминальном романе современного американского писателя Денниса Лихэйна «Ушедший мир»: «…когда знаешь одно, но продолжаешь верить в обратное».
Проблема парадокса объединяет все три произведения («петергофские старины», как их ласково называет сам автор), которые вошли в новую книгу прозы Ильи Бояшова «Трезвый гусар». Это собственно повесть «Трезвый гусар», небольшой рассказ «Райское яблоко» и искренний, содержательный очерк «Исландия». Все они составляют единую «цепь» историй о Петергофе — городе, который для автора символизирует тайну, историческое величие и парадокс.
В основе заглавной повести лежит история гусара Михайлы Музыки, известного гуляки и пьяницы, который по воле судьбы оказывается втянут в противостояние Бога и дьявола — в результате чего узнаёт о будущем России и скорой революции. Пройдя череду мистических ситуаций, он бросает пить и оказывается приближенным самого императора Александра III — однако судьба Михайлы трагична: вмешательство темных сил разрушает жизнь гусара, а вместе с ней и знакомый ему мир. Отметим, что это лишь начало повести: Музыка, по легенде, становится скелетом-призраком, который нападает на людей и грабит их. Само собой, находятся люди, желающие воспользоваться человеческим страхом и предубеждениями, — и повесть резко переходит из мистической плоскости в детективную, рациональную. Однако история Музыки рассказана автором не как легенда, а как составная часть сюжета. Отсюда вывод: легко объяснимая, привычная повседневность не отменяет факта наличия мистики в нашей жизни. Лишь ее подчеркивает.
Илья Бояшов предлагает увидеть в этой истории не просто выдуманную трагедию, а образ надвигающейся революции, когда слои прошлого начинают сами тянуть на дно все новое, а ушлые люди манипулируют страхами и предрассудками в пользу рационального, утилитарного мира, вытесняющего глубинные смыслы и мистическую составляющую жизни. Впрочем, ничто не ново под луной: «И еще — тому, кто сокрушается, что человечество стало хуже, надо почитать учебники истории. Прочтя их внимательно, сокрушающийся непременно утешится, хотя это утешение слабое — ибо человечество не стало ни на йоту лучше».
Интересен и рассказ-притча «Райское яблоко» — о священнике, выращивающем эти плоды. Ими лакомилась даже императрица Екатерина II. Герой так увлекается своим занятием, что забывает: яблоня — религиозный символ, за которым кроется дьявол-искуситель. Герой впадает в искушение, совершает ошибки, пожинает плоды трудов своих — но все равно спасается. Здесь вновь возникает парадокс: стремление героя к свету, прогрессу или истине ведет, увы, к противоположному результату, оборачиваясь заблуждением, трагедией, деградацией.
Парадокс у Ильи Бояшова — не просто литературный прием. Он представлен в качестве основополагающей черты человеческого бытия: «Человечество любит придумывать себе разнообразные трудности. Следовательно, оно любит лабиринты. Оно нуждается в них, ибо они — образец преодоления препятствий». Эта мысль вплетается в повествование, делая каждую историю Бояшова словно застывшим моментом, полным напряжения и ожидания болезненной развязки, которой не избежать.
Очерк «Исландия» заслуживает отдельного разговора. Это фактически «я-проза», чем-то напоминающая повесть Андрея Рубанова «Пацифик» (о путешествии на остров Пасхи) или рассказ «В залипе» Романа Сенчина, в котором автор подробно описал один свой обычный день. Илья Бояшов как бы откровенно, от души рассказывает, что` знает об Исландии, своей любимой стране, в которой он никогда не бывал. Автор постоянно переходит от одного к другому: он делится прочитанным, пережитым, обращается то к выпискам из чужих записных книжек, то к собственной рефлексии, и в каждом своем слове, предложении, мысли он пытается объяснить, почему же его тянет туда, где он никогда не был и вряд ли будет? И для ответа на этот вопрос Бояшов начинает подробно разбираться в себе: «Внутри каждого русского татарский хан борется с англосаксом — вот в чем наша основная беда».
Вот вам еще один парадокс.
Каждая история новой книги Ильи Бояшова — признание в том, что парадокс лежит в самой основе бытия. Погоня за светом и истиной влечет нас к тем самым трудностям, которые мы сами же себе и создали. И, оставаясь в этом вечном парадоксе, мы остаемся людьми — со всеми нашими страхами, страстями и надеждой на то, что очередной поворот лабиринта раскроет нам хоть частицу истины.