Опубликовано в журнале Звезда, номер 11, 2024
* * *
Шляешься вечерами.
Мертвые листья шуршат,
путаясь под ногами.
Неотвратим распад.
Только тебе и надо,
влюбчивый индивид:
тонкая прелесть распада,
как нашатырь, трезвит.
Красные, желтые пятна.
Тусклые зеркала.
Слепнущему — невнятно,
что красота умерла.
* * *
Надпись на сером асфальте:
«Сережа в Машу влюблен!»
Чай не «Весна в Фиальте» —
спальный московский район.
Великолепный Сирин
помер бы здесь от тоски.
Что же в заглазье сыро —
пошлости вопреки?
Гремучая смесь тоски и
нежности — наповал.
Ты ведь тоже такие
каракули малевал,
психовал, что ты — плоше,
вел себя как идиот…
Боль, неизбежная позже,
закалит — не убьет.
Что же рукою машешь,
плюя на кромешный стыд,
этим Сереже и Маше,
которым все предстоит?
* * *
Человек из жизни выпадает —
просто засыпает на ходу.
А листва с деревьев опадает,
высветив природы наготу.
Скоро все укутается белым,
чтоб глазеть, как на телеэкран,
вспоминая в дяде постарелом —
паренька, что от любови пьян.
Думаю, отрада поздних песен
в том, что пишешь без черновика.
Для других — давно неинтересен.
Для друзей — живой еще пока.
Если предстоящая невстреча
разъедает душу кислотой —
балуешься словом издалеча,
чтобы стать страницею пустой.
* * *
Контакты с миром уменьшив,
то в память ныряя, то в сны,
читаю слова умерших.
Слова живущих — скучны.
Надеюсь, еще послужит
словесности ветхий стих —
хотя цветущая сложность
давно уже не в чести:
дискомфортом чревато,
вне методичек, вне школ.
Вменяемого адресата
все еще не нашел.
А напоследок вставлю
ждущим поддержки извне:
глупо — сбиваться в стаю.
Там — одинок вдвойне.
Если все-таки дожил
и под конец не размяк —
делаешь то, что дóлжно.
Иначе уже — никак.
* * *
Сбивчивый черновик
перечти невпопад…
Всё еще — человек,
а не электорат,
не потребитель услуг,
не абонент соцсетей —
частный негромкий звук.
Остаться собой посмей.
Страшно, что люди не
вырулят из пике.
Дело ведь не в стране
и не в политике,
не в ассортименте жратвы,
не в том, кто стоит у руля, —
в совести и любви.
Неужто все было зря?
Пусть предсказуем финал,
в гроб с собой не возьму
все, что понаписал
неизвестно кому.
Стал тесноват Парнас,
вот и пыжишься, чтоб
в будущем после нас —
все ж таки не потоп.
Сам во всем виноват.
Не уврачевать уже
в крови поселившийся яд.
Одно остается душе:
подыскивать антидот
(вирши — вряд ли спасут)
и уповать, что грядет
Страшный суд.
* * *
Ты толкуешь, что примитив
с подхихикиванием в кулак
актуальнее, чем мотив,
устаревший незнамо как.
Спорить глупо и ни к чему:
каждый выбирает свое.
Но с гармонией путь во тьму
как-то легче, чем без нее.