Отклики современников и сослуживцев на смерть генерала от инфантерии Михаила Алексеева († 1918)
Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2024
Доктору исторических наук
Василию Цветкову — с дружеским рукопожатием
Исход Гражданской войны определяют жертвы не воинов, а граждан.
И если, по слову Спасителя, «жатвы много, а делателей мало» (Лк. 10: 2), то скорбная утрата каждого из них становится невосполнимой и влечет за собой необратимые последствия для здоровых общественных сил.
Осенью 1918 года национальное ополчение времен Второй русской Смуты потеряло своего незаурядного создателя. 25 сентября (8 октября н. ст.)[1] — в день преставления всея России чудотворца, святого преподобного Сергия Радонежского († 1392) и праздника 1-го Офицерского генерала Маркова полка[2] — в Екатеринодаре, столице Кубанской области, после тяжелой болезни скончался Верховный руководитель Добровольческой армии, генерал от инфантерии и Георгиевский кавалер Михаил Васильевич Алексеев. Он отошел ко Господу на 61-м году жизни, не завершив своего последнего дела и не дожив всего полтора месяца до торжества стран союзной коалиции, в борьбу которой почивший стратег внес неоценимый вклад в 1914—1916 годах.
В ретроспективе сэр Уинстон Черчилль[3] так оценивал положение российских Вооруженных Сил зимой 1917 года: «Алексеев руководил армией, и Колчак — флотом. Кроме того, никаких трудных действий более не требовалось. Оставаться на посту, давить своим огромным весом на растянутые [австро-]германские линии. Задерживать без особой активности ослабевшие вражьи силы на своем фронте, одним словом — держаться, — вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы».[4] Осажденные со всех сторон Центральные державы уступали противнику по всем важнейшим показателям, в то время как в Великую войну на стороне Антанты готовились вступить Соединенные Штаты Америки. «Наше положение было чрезвычайно затруднительным и почти безвыходным»[5], — признавал генерал пехоты Эрих Людендорф.
Однако прямым следствием качественных потерь Русской Императорской армии в 1914—1916 годах, крестьянской усталости и социальной отсталости — вкупе с кризисом управления в петровской империи — стала взрывная революция, пришедшая в образе солдатского бунта. В ходе драматических событий, разыгравшихся в Пскове и Петрограде 2—3 марта 1917 года, император Николай II, Великие князья Михаил Александрович и Кирилл Владимирович своими ошибочными решениями, во многом принимавшимися по частным причинам, разрушили правопреемственность верховной власти и конституционно-монархический строй в дрогнувшем государстве.[6] В условиях затянувшейся войны политический, культурный и созидательный потенциал аграрной страны — с малообразованным по преимуществу населением — оказался слишком слабым для создания демократической республики.
В итоге разнузданной стихией солдатского бунта овладели ленинцы и с ее помощью проложили себе дорогу к завоеванию России[7] в страстном стремлении осуществить социалистический эксперимент в земшарном масштабе. «Большевизм выражает русскую революцию, революцию похабного мира и коммунистической барщины, — заявлял в 1922 году в эмиграции Петр Струве и далее он уточнял: — Большевизм так же непререкаемо народен, как народно похабное сквернословие, матерщина и т[ому] п[одобные] явления народной психологии». Потакание им становилось злонамеренной русофобией. Как полагал талантливый мыслитель, требовалось «не верить в русский народ, цинически презирать его для того, чтобы утверждать похабщину и большевизм».[8] Поэтому в известном смысле отечественная контрреволюция зарождалась как протест части представителей российского образованного класса против спекуляции на понижение, каковой считал коммунистическую доктрину и практику Борис Вышеславцев. В примитивном упрощении духа, быта и бытия, человеческих и экономических отношений заключался весь философский смысл марксистско-ленинского проекта.[9] «Большевики уничтожают все стоящее выше рабочего, крестьянина. Вражда ко всему, чем-нибудь превышающему этот низкий уровень, поразительная»[10], — писал Михаил Васильевич жене Анне Николаевне.
Алексеев отвергал похабщину и большевизм в равной степени.
«Во что превратили русского солдата»[11], — с горечью и слезами на глазах говорил заслуженный генерал 21 февраля 1918 года, когда рассматривал пленных, взятых в первом бою за село Лежанка Средне-Егорлыкской волости Медвеженского уезда Ставропольской губернии. И хотя скорбное предчувствие обреченности первопоходников не покидало Михаила Васильевича[12], он делил с ними тяготы и продолжал оставаться для чинов маленькой армии вдохновляющим примером самоотверженного служения.[13]
Жизнь и деятельность Алексеева достаточно полно описаны современниками и исследователями[14], чтобы высоко оценить его роль в отечественной истории. Речь идет о личности неординарной, многогранной и человеке очень русском по своему самостоянию, чьи нравственные ценности определялись религиозным мироощущением.[15] «Молитва церковная была потребностью и пищей для этого редкого труженика, поддерживавшей его в его сверхчеловеческой работе»[16], — вспоминал о начальнике Штаба Верховного главнокомандующего протопресвитер Георгий Шавельский.
В отличие от Владимира Ленина, Льва Троцкого, Якова Свердлова и многих других руководителей Коммунистической партии мы можем по праву считать Алексеева подлинным представителем своего народа, сохранявшим с ним прочную морально-психологическую связь. Выросший в бедности, вступивший в военную службу в 16 лет и несколько лет занимавший должность ротного командира армейского полка, он в полной мере понимал крестьянина со всеми его нуждами, достоинствами и недостатками. Неудивительно, что Алексеев вникал в мелочи солдатской жизни, вплоть до устройства пехотного ранца.[17] На повседневное поведение наштаверха влияли такие похвальные его качества, как трудолюбие, смиренное терпение и редкая способность к самоограничению.[18] Карьерный рост, высокие чины, звания и отличия генерала в Российской империи[19] — вплоть до приобретения им в 1898 году по выслуге потомственного дворянства — сопутствовали беспорочной службе Михаила Васильевича, но никогда не определяли ее целей и смысла.
Известный издатель Борис Суворин так вспоминал об Алексееве:
«Я имел счастье впервые встретиться с ген[ералом] Алексеевым в Седлеце в 1915 г., когда он был главнокомандующим Северо-Западным фронтом. С первого же свидания меня глубоко поразила его мудрость. Именно мудрость, и мне всегда казалось, что это качество было отличительной чертой его гения, и в этой мудрости он черпал веру и любовь к своей Родине.
Ни тяжелые дни отступления от Варшавы, ни непосильная работа в Ставке, ни революция, ни даже позор разложения у него на глазах когда-то великой русской армии не могли сломить в нем этой веры, и в то самое время, когда большевизм только что встал во весь рост, когда он победоносно шел по России, когда не было даже и намека на его разложение, великая вера в свою Родину увлекает ген[ерала] Алексеева на Дон <…> Нам, да не только нам, но и иностранным друзьям и врагам, казалось, что главная работа по воссозданию и объединению России станет задачей жизни этого великого русского Вождя».[20]
Создание Добровольческой армии — последний земной труд[21] Алексеева. 22 октября 1917 года он писал жене из Петрограда в Смоленск:
«Никогда еще не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни какого-то бессилия, продажности, предательства. Все это особенно чувствуется и остро переживается здесь в Петрограде, ставшем осиным гнездом, источником нравственного, духовного разложения государства. Как будто по чьему-то приказу, исполняя чей-то предательский план, власть (Временного правительства. — К. А.) в полном значении слова бездействует и ничего не хочет „делать“, зато говорения бесконечно много. <…> У меня нет покоя души, как в Смоленске, даже в те немногие дни, которые я провел с тобою неделю тому назад».[22]
Через несколько дней ленинцы захватили власть в столице.
По убеждению генерала, большевики растлевали «душу народа русского, использовав его темноту».[23] Гражданская война превращалась в своеобразный национальный референдум о судьбе христианской цивилизации и ее базовых институтов в России, в свидетельство о решительном несогласии ее лучших граждан с умиранием родины[24] под влиянием тяжелой социальной болезни. Сам Алексеев сравнивал горстку первых добровольцев, собравшихся на Дону, с искрой[25], светлой точкой во тьме[26], очевидно памятуя о словах Спасителя: «Никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом, или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет» (Лк. 8: 16). Борьба началась, хотя шансы на успех выглядели ничтожными.
Собственную совесть Михаил Васильевич считал чистой.
«Всю жизнь прожил честно»[27], — писал Алексеев жене 5 февраля 1918 года перед уходом маленькой армии из Области Войска Донского на Кубань. Добровольцы отправлялись в неизвестность, с высокой вероятностью скорой гибели, и перед лицом тяжелых испытаний старый воин вряд ли кривил душой. «Он не мог лгать, хитрить»[28], как отмечал протопресвитер Георгий Шавельский. Поэтому позже вдову и детей генерала так травмировала эмигрантская легенда об «измене» Алексеева престолу и Отечеству в дни Февральской революции, до сих пор популярная среди крайне правых монархистов и недобросовестных публицистов-конспирологов.
После возвращения обескровленной армии из Ледяного похода на Дон Михаил Васильевич сохранил верность начатому им делу до самой смерти. Он мог бы даже занять должность Верховного правителя при организации всероссийской[29] власти, но болезни и тяготы последних лет жизни окончательно подорвали расшатанное здоровье подвижника. При последней встрече с ним Генерального штаба генерал-майор и Георгиевский кавалер Африкан Бога́евский, занимавший ответственную должность в Донском правительстве, недаром почувствовал ощущение «заката ясного солнечного дня».[30] С 14 сентября — праздника Крестовоздвижения — Алексеев, страдавший от воспаления легких, больше не вставал с постели. Тем не менее тяжело больной Верховный продолжал принимать с докладами двух Георгиевских кавалеров и старших по должностям генералов: командующего армией Антона Деникина и его начальника штаба Ивана Романовского, руководивших действиями войск в кровопролитных боях, продолжавшихся на Кубани.
Вечером 24 сентября, будучи в полном сознании, Михаил Васильевич причастился Святых Христовых Таин и утром следующих суток отошел ко Господу.[31] «Когда не стало армии и гибла Русь, он первый поднял голос, кликнул клич русскому офицерству и русским людям. Он отдал последние силы свои созданной его руками Добровольческой армии. Перенеся и травлю, и непонимание, и тяжелые невзгоды страшного похода, сломившего его физические силы, он с верою в сердце и с любовью к своему детищу — шел с ним по тернистому пути к заветной цели спасения Родины»[32], — сообщал 25 сентября в приказе № 1 генерал Деникин.
В Новороссийске, Новочеркасске, Ростове совершались панихиды.
На торжественных богослужениях об упокоении души новопреставленного болярина Михаила молились не только чины армии и многочисленные обыватели из русского middle class, но и казаки, крестьяне, рабочие, представлявшие другие общественные группы и сословия. «Смерть генерала Алексеева такой удар по всему Русскому делу, что мы, стоящие слишком близко к событиям, лишенные исторической перспективы, себе представить не можем, как она может отразиться на истории России, — с горечью сокрушался Суворин. — Умер человек, равного которому не дала ни война, ни революция в России».[33] В Новочеркасске утром 26 сентября на панихиду, служившуюся в Вознесенском войсковом соборе преосвященным епископом Аксайским, викарием Донской епархии Гермогеном (Максимовым), пришли члены правительства Области Всевеликого Войска Донского во главе с атаманом, генералом от кавалерии и Георгиевским кавалером Петром Красновым[34]. Его уважение к покойному оказалось выше сложных отношений донцов с добровольцами.
Похороны Алексеева, состоявшиеся 27 сентября в Екатеринодаре, превратились в массовую манифестацию. «Несчетные толпы народа пришли поклониться его праху»[35], — вспоминал в эмиграции Деникин. Венки исчислялись десятками, среди них выделялись два. Один — из живых незабудок — принесли приютские дети с трогательной надписью: «Не видели, но знали и любили».[36] Удивительные для многих современников слова на ленте другого гласили: «От Войска Польского».[37] Погребение усопшего состоялось в усыпальнице Екатерининского собора, где к тому времени обрели последний покой добровольцы, откликнувшиеся на призыв генерала.[38]
В последующие дни и недели безутешная вдова Анна Николаевна получила десятки телеграмм, писем, сообщений от известных и неизвестных ей людей с выражением глубоких соболезнований в тяжелом горе, постигшем семью Алексеевых. Теплые слова и искренние сопереживания отчасти смягчили боль утраты — и в то же время стали живым свидетельством подлинного отношения русского общества к памяти подвижника и незаурядного гражданина, чуждого поисков всякой славы и корыстных намерений, но снискавшего своими самоотверженными трудами благодарность признательных соотечественников.
Зимой 2012 года во время короткого пребывания в Буэнос-Айресе вместе с координатором мемориально-просветительского центра «Белое Дело» Олегом Александровичем Шевцовым мы проводили долгие часы в беседах и общении с Марией Михайловной Бауман-Борель (1927—2012), дочерью Веры Михайловны Алексеевой-Борель (1899—1992) и внучкой Михаила Васильевича. Она трогательно поехала провожать нас в аэропорт при обратном вылете в Европу — и прощания в переполненном зале забыть невозможно. Мы как будто предчувствовали, что видимся в последний раз. Вечером 19 мая она скончалась, навсегда оставшись в наших сердцах и в молитвенном поминовении.
Значение источников частного происхождения трудно переоценить.
С многочисленными откликами на смерть генерала Алексеева Мария Михайловна познакомила нас в надежде, что их содержание когда-нибудь станет известным читателям на родине и позволит им вспомнить о Михаиле Васильевиче с должным уважением. Поэтому настоящая публикация — скромная дань памяти семье Алексеевых-Борелей.[39]
Из телеграмм и писем, поступивших Анне Николаевне Алексеевой[40]
в период с 25 сентября по 5 октября 1918 года[41]
I. Телеграфный бланк[42]
Екатеринодар Анне Николаевне Алексеевой
Новочеркасск 3492. 63 25 14 41. <неразборчивый знак>
<неразборчивый знак> Глубокоуважаемая Анна Николаевна[,] нет слов[,] чтобы выразит[ь] чувство глубокого горя запятая охватившего всех русских людей при известии о кончине великого русского человека Михаила Васильевича Алексеева точка Редакция [«]Вечернего Времени[»] почтительнейше просит Вас принять глубокие и искренние соболезнования точка Ваше горе это горе всей нашей многострадальной Родины 2841 <неразборчивый знак> Борис Суворин[43]
II. Телеграфный бланк[44]
Екатеринодар Анне Николаевне Алексеевой
Новочеркасск 3496 83 25/9 16. 20. <неразборчивый знак>
Раненые[,] больные[,] также все прочие находящиеся [в] Новочеркасске чины Добровольческой армии глубоко поражены кончиной нашего незабвенного Верховного Руководителя[,] творца славной Армии[,] просят Вас [и] Вашу семью принят[ь] наши скорбные соболезнования по поводу горестной невозградимой[45] для всех нас утраты[.] Да послужит Вам хотя [бы] небольшим утешением наше обещание всеми силами стремиться выполнить завет нашего старейшего Вождя[,] наша уверенность донести до конца поставленную им задачу спасения нашей многострадальной Родины[,] которой он был первейший[,] неутомимый работник[,] отдавший ей всю свою жизнь.
- Генерал-лейтенант Эльснер[46].
III. Телеграфный бланк[47]
Ея Высокопревосходительству Анне Николаевне Алексеевой
Первая конная дивизия[48] сердцами верных сынов несчастной России глубоко чувствует невозвратность понесенной потери[,] вместе с Вами мы оплакиваем смерть Великого Мужа[,] неутомимого борца за счастье и величие родины.
Врем[енно] командующий дивизией Генерал[-]майор Барон Врангель[49]
IV. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
Совета
Управляющих Отделами
и
управляющий
Отделом Иностранных Дел
Правительства
Всевеликого Войска Донского.
26 сентября 1918 г[ода].
№ =_
г[ород] Новочеркасск.[50]
Глубокоуважаемая Анна Николаевна![51]
По поручению Совета Управляющих Отделами Правительства Всевеликого Войска Донского прошу Вас принять выражения глубокого сочувствия в постигшем Вас великом горе, которое является общим горем также и для всех верных детей погибающей Матери-Родины… Царство небесное и вечный покой глубокоуважаемому Михаилу Васильевичу, великому патриоту и верному сыну России!
Искренне уважающий Вас и преданный
А[фрикан] Богаевский[52]
V. Телеграфный бланк[53]
АЕКТДР[54], Ея Высокопревосходительству Анне Николаевне Алексеевой
ЕКТ Новороссийскштб[55] 325, 21, 26/,,9, 8
Прошу принять мое искреннее сочувствие в Вашем горе, да поможет Вам Господ[ь] перенести его. А[лександр] Кутепов[56]
VI. Телеграфный бланк[57]
Телеграмма.
Екатеринодар. Высоко Превосходительству Анне Николаевне
Из Конторы экспедиции в[ладикавказской]ж[елезной]д[ороги]
Алексеевой =
Управление и служащие Влади[ка]вказской дороги приносят Вам душевное сочувствие в тяготейшем горе и скорбят о незаменимой утрате одного из лучших сыновей родины
Управляющий Владикавказской дорогой Дунин[58]
VII. Телеграфный бланк[59]
Анне Николаевне Алексеевой[,] Екатеринодар
Екатеринодар [Из] Новочеркасска 3927 33 26 15 15 Д Ц =
Глубокоуважаемая Анна Николаевна[,] велико наше несчастье[,] велики наши скорби[,] да поможет Всевышний перенести страшную потерю Вам мужа[,] нам Великого Вождя[.] Раненые офицеры и медицинский персонал Новочеркасского лазарета № 7 —
VIII. Телеграфный бланк[60]
Телеграмма.
Екатеринодар
Анне Алексеевой
Разделяем тяжкое горе[,] утешение видим [—] жизнедеятельность[,] подвиг Михаила Васильевича[,] истинного гражданина великой[,] неделимой России.
Ростовский на Дону Комитет партии Народной свободы[61]
ХI. Телеграфный бланк[62]
Екатеринодар Вдове Генерала Алексеева.
Ставропольская Губернская Земская управа вместе со всеми русскими людьми скорбит о смерти Вашего мужа[,] положившего жизнь за великое дело возрождения родины.
Председатель управы Кухтин[63].
Х. Телеграфный бланк[64]
Генералу Драгомирову[65] Графская[,] 29 Екатеринодар
Екатеринодар КВ / Центр[66] 2331/1 44 9/10 22 56
Прошу передать вдове генерала Алексеева великое мое соболезнование ея горю[,] оно есть горе всех русских[,] сознающих огромные заслуги этого Минина[67] наших дней[.] Вскоре приезжаю[.] Совместно с графом Уваровым[68] мы будем организовывать новую сеть краснокрестных учреждений. Помощник Главноуполномоченного Креста Юго[-]востока Башмаков[69] —
XI. Телеграфный бланк[70]
Екатеринодар. Ея Высокопревосходительству Алексеевой=
Е КТ[71] [Из] Новочеркасска Ж Д 286 39 27 19 30
Преклоняюсь перед Вашим безграничным горем жены и матери[,] да послужит Вам утешением во всей необъятной России каждая русская душа полна скорби вместе с Вами и возносит горячие молитвы о дорогом усопшем
Казачка Фаина Рудакова[72]
XII. Кубанский Областной Комитет
Партии
Народной Свободы
Г[ород] ЕКАТЕРИНОДАР[73]
_______
Октября 4[74] дня 1918[75] г[ода]
Милостивая Государыня,
А н н а Н и к о л а е в н а[76].
Местным Комитетом партии Народной Свободы получена от Одесского Комитета партии следующая телеграмма:
«Просим передать семье незабвенного Генерала А л е к с е е в а искреннее соболезнование по случаю тяжелой утраты, понесенной ею и всей Россией. Глубоко ценя заслуги почившего перед Россией и русской общественностью, душевно скорбим о его кончине перед зарею возрождения родины».
Исполняя настоящим письмом возложенное на нас Одесским Комитетом поручение, свидетельствуем Вам, Милостивая Государыня, свое совершеннейшее уважение и преданность.
За Председателя К-да[77] А <росчерк>
Ея Высокопревосходи-
тельству
А. Н.
А Л Е К С Е Е В О Й
XIII. Телеграфный бланк[78]
Екатеринодар[,] вдове генерала Алексеева
Екатеринодар из Ставрополя НР 62/1, 8316, БЗС[79] 5/10, 14, 15.
Выслушав сообщение делегации[,] возложившей от имени Ставропольского городского самоуправления венок на могилу почившего Михаила Васильевича, Ставропольская городская дума в чрезвычайном собрании 4, октября постановила просит[ь] вас принять выражение глубокого соболезнования по поводу кончины доблестного защитника единой России. 8136 Председатель думы Краснов[80].
1. В настоящей публикации даты приводятся по юлианскому календарю, который осенью 1918 действовал на территории Юга России, находившейся под контролем войск Добровольческой армии Генерального штаба генерал-лейтенанта А. И. Деникина. При необходимости даты по григорианскому календарю указываются автором с примечанием: нового стиля (н. ст.).
2. Именное шефство даровано элитной части 13 (26 н. ст.) июня 1918 приказом командующего Добровольческой армией Генерального штаба (далее в примечаниях: ГШ) генерал-лейтенанта А. И. Деникина.
3. В 1917—1919 — министр вооружений Великобритании.
4. Цит. по: Черчилль о Государе и русской революции // Возрождение (Париж). 1927. 17 февраля. № 625. С. 2.
5. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг. М., 2014. С. 271. Схожим образом в 1917 оценивал ситуацию генерал от кавалерии А. А. Брусилов: «Совершенно невероятно, чтобы война продолжалась и в 1918 г.» (цит. по: Мельгунов С. П. Мартовские дни 1917 года. М., 2006. С. 380).
6. В соответствии с п. 7 главы I Основных государственных законов (ОГЗ) от 23 апреля 1906 император осуществлял «законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственною Думою» (см.: 27805. — Апреля 23. Высочайше утвержденные Основные Государственные Законы. Именной Высочайший указ, данный Сенату (Собр[ание] Узак[онений] 1906 г. Апреля 24, отд[еление] I, ст[атья] 603) // Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. XXVI. Отделение I. От № 27173—28753 и Дополнения. СПб., 1909. С. 457). Таким образом, с Высочайшим утверждением последней редакции ОГЗ государственный строй Российской империи стал ограниченной конституционной монархией.
Поздним вечером 1 марта 1917 Николай II — с непростительным политическим опозданием — под влиянием долгих уговоров, в первую очередь со стороны главнокомандующего армиями Северного фронта генерала от инфантерии, генерал-адъютанта и Георгиевского кавалера Н. В. Рузского, согласился даровать Государственной думе право формировать Кабинет министров (см.: Телеграмма царя [Николая II — ] ген[ералу] Алексееву 2 марта 1917 г. № 1223/Б Февральская революция 1917 года / Подгот. текста А. А. Сергеева // Красный Архив. Т. 21. М.—Л., 1927. С. 62). Таким образом, государственный строй Российской империи стал конституционно-монархическим, де-факто просуществовавшим менее двух суток.
7. «Россия завоевана большевиками», — утверждал член ЦК РКП(б) и председатель Совнаркома РСФСР В. И. Ленин в марте 1918 (см.: Ленин В. И. Первоначальный вариант статьи «Очередные задачи советской власти» // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 36 / Подгот. к печати Д. Л. Кудрячиной и Н. А. Амплеевым. М., 1974. С. 128).
8. Струве П. Б. Прошлое, настоящее, будущее. Мысли о национальном возрождении России // Струве П. Б. Избранные сочинения / Сост. и ред. М. А. Колерова. М., 1999. С. 324—325.
9. Вышеславцев Б. П. Вечное в русской философии. Нью-Йорк, 1955. С. 110.
10. «И чудо, и милость Господня». Письмо от 2 (15) мая 1918 генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева — супруге Анне Николаевне / Подгот. к публ., вступ. ст. и коммент. К. М. Александрова // Посев (Москва). 2021. № 3 (1710). С. 16.
11. Цит. по: Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии: Генерал М. В. Алексеев / Науч. ред. А. Вас. Терещук. СПб., 2000. С. 15, 672.
12. Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917—1920 годов. В 2 кн. Кн. 1. 1917—1918 г.г. Зарождение Добровольческой Армии. 1-й и 2-й Кубанские Походы / Сост. подполковник Марковского Пехотного Полка Вас. Е. Павлов. Париж, 1962. С. 137.
13. Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии. С. 677—678; Воспоминания генерала А. П. Богаевского. 1918 год. «Ледяной поход». Нью-Йорк, 1963. С. 37—38, 67.
14. Кирилин Ф. Основатель и Верховный Руководитель Добровольческой Армии ген. М. В. Алексеев. Ростов-на-Дону, 1919; Начало Белой борьбы и ее основоположник / Изд. Аргентинского отдела РОВС. [Буэнос-Айрес, 1957]; Рутыч Н. К опубликованию бумаг основателя Добровольч[еской] Армии: дневники, записи, письма ген. Алексеева и воспоминания об отце В. М. Алексеевой-Борель // Грани (Франкфурт-на-Майне). 1982. № 125. С. 107—306; Цветков В. Ж. Генерал Алексеев. М., 2014 (2-е изд. испр. и доп.: М., 2023). Публикации автора о службе и деятельности М. Вас. Алексеева в годы Великой войны: Александров К. М. Накануне Февраля. Русская Императорская армия и Верховное командование зимой 1917 года. М., 2022; Он же. Ставка Верховного главнокомандующего в 1914—1916 годах: к истории взаимоотношений императора Николая II и русского генералитета // Звезда. 2020. № 7. С. 132—174; № 8. С. 159—195; № 9. С. 142—174; Он же. Ставка Верховного главнокомандующего в первые дни петроградских беспорядков: 23—25 февраля 1917 года // Там же. 2022. № 6. С. 117—142; № 7. С. 185—215.
15. Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. Пб., 1920. С. 214, 648.
16. Шавельский Георгий, о. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. В 2 т. Нью-Йорк, 1954. Т. 1. С. 397.
17. Цветков В. Ж. Генерал Алексеев. М., 2023. С. 17.
18. Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. С. 143, 148.
19. Подробнее о них см., например: Александров К. М. Ставка Верховного главнокомандующего в 1914—1916 годах // Звезда. 2020. № 7. С. 150—156.
20. Суворин Б. Памяти Вождя // Вечернее Время (Новочеркасск). 1918. 26 сентября. № 89. С. 1.
21. Криштановский А. В. Белая борьба // Начало Белой борьбы и ее основоположник. С. 27.
22. Из письма ген[ерала] Алексеева жене, 22 октября 1917, Петроград // Там же. С. 112—113.
23. Цит. по: Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии. С. 634.
24. См. слова о том же ГШ генерал-лейтенанта С. Л. Маркова в: Марковцы в боях и походах за Россию за Россию в освободительной войне 1917—1920 годов. С. 61.
25. Там же. С. 58.
26. Воспоминания генерала А. П. Богаевского. С. 53.
27. Цит. по: Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии. С. 663.
28. Шавельский Георгий, о. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. С. 397.
29. Подробнее см.: Цветков В. Ж. Генерал Алексеев. М., 2023. С. 617—618.
30. Воспоминания генерала А. П. Богаевского. С. 38.
31. Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии. С. 739—740.
32. Цит. по: Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. [В 5 т.] Т. 3. Белое движение и борьба добровольческой армии. Май—октябрь 1918 года. Берлин, 1924. С. 272.
33. Суворин Б. Памяти Вождя. С. 1.
34. Панихида по ген[ерале] Алексееве // Вечернее Время. 1918. 26 сентября. № 89. С. 1.
35. Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. С. 271.
36. Цит. по: Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии. С. 741.
37. Цветков В. Ж. Генерал Алексеев. М., 2023. С. 639.
38. В 1920 при отступлении войск Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР) гроб с останками генерала от инфантерии М. В. Алексеева был вывезен из России в Королевскую Сербию. Очередное погребение состоялось в Белграде на Новом кладбище (Ново гробље). В 2010 по инициативе сотрудников мемориально-просветительского и историко-культурного центра (МПИКЦ) «Белое Дело» — с согласия внучки покойного М. М. Бауман-Борель и ее родственников, проживавших в Буэнос-Айресе, — на могиле была установлена памятная плита, изготовленная на собранные общественные средства. Однако, к сожалению, плиточный материал, использованный сербскими подрядчиками при изготовлении, оказался недоброкачественным. Примерно через 8 лет под воздействием погодных условий лицевая сторона белой плиты с надписью полностью почернела, пришла в абсолютную негодность — и ее пришлось демонтировать. Вопрос об установлении новой плиты обсуждается.
39. Подробнее о них см.: Александров К. М. Война и мир Русского Зарубежья. Исследования и материалы по истории военно-политической эмиграции. М., 2022. С. 496—498, 639—643; и др.
40. Анна Николаевна Алексеева (урожд. Пироцкая; 1872—1960) — вдова (с 1918) генерала от инфантерии М. В. Алексеева. Получила домашнее образование в Екатеринославе, экстерном сдала экзамены за гимназический курс (1890). В браке с 1891. Дети: Николай (20 декабря 1891 (1 января 1892 н. ст.), Санкт-Петербург — 13 апреля 1960, Буэнос-Айрес) — гвардии полковник (1920; офицером с 1912: улан Его Величества), участник Белого движения на Юге России; Клавдия (в браках Крупина, Стоядинович: 16 февраля 1893, Санкт-Петербург — 30 мая 1929, Белград); Вера (в браке Борель; 23 сентября 1899, Санкт-Петербург — 1 октября 1992, Буэнос-Айрес) — сестра милосердия; внуки (по линии Борель, в эмиграции в Королевстве СХС, Германии, с 1949 в Аргентине) — Михаил (1925—2014), Мария (в браке Бауман; 1927—2012); правнуки.
41. Публикуются по новой орфографии с сохранением особенностей стиля оригиналов. При необходимости пропущенные окончания слов и знаки заключены в квадратные скобки. Порядковая нумерация в хронологическом порядке источников.
42. Мелкие рукописные пометки карандашом на бланке (здесь и далее в примечаниях выделены курсивом). Наверху бланка: вх[одящий номер]: 5560. Принята 25го [сентября] 14 ч[асов] 22 м[инуты] попол[удни] от <неразборчиво>. Принял <росчерк>. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк.
43. Борис Алексеевич Суворин (1879—1940) — предприниматель, издатель, журналист, писатель, участник 1-го Кубанского (Ледяного) похода и Белого движения на Юге России. В 1918—1920 — издатель и редактор газеты «Вечернее Время» (Новочеркасск, Ростов, Новороссийск, Феодосия, Симферополь). С 1920 в эмиграции. Мемуарист.
44. Мелкие рукописные пометки карандашом на бланке. Наверху бланка: вх[одящий номер]: 5567. Принята 25го [сентября] 16 ч[асов] 32 м[инуты] попол[удни] от <неразборчиво> 8 №. Принял Каширской. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк.
45. Так в тексте.
46. Евгений Феликсович Эльснер (1867—1930) — участник Великой и Гражданской войн, на февраль 1917: главный начальник снабжения армий Юго-Западного фронта (1916), ГШ генерал-лейтенант (1915). Близкий соратник генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. После Октябрьского переворота 1917 — в белых войсках на Юге России, участник 1-го Кубанского (Ледяного) похода. На сентябрь 1918 — полномочный представитель Добровольческой армии при атамане Всевеликого Войска Донского генерале от кавалерии П. Н. Краснове. С 1920 в эмиграции, преподавал в русских военно-учебных заведениях.
47. Карандаш, рукопись. Пометки: Принята 25/9 [1918] 22 ч[аса] 25 м[инут] от Петр № 9. Принял Крадченко. Екатеринодар из [станицы Лабинского отдела] Петропавловской. № 34. Число слов б/с. Подана. 25/9 22 ч[аса] 15 м[инут] попол[удни]. Надпись справа на бланке наискосок: Вх[одящий] № 5595.
48. Сформирована 6 июня 1918. В августе в составе 6 полков (2,5—3 тыс. чинов): Корниловского конного, 1-го Уманского, Запорожского, Екатеринодарского, Линейного, 2-го Черкасского. Начальники в июне—сентябре: Георгиевские кавалеры — генерал от инфантерии (в 1918 переименован в генералы от кавалерии) И. Г. Эрдели, генерал от кавалерии А. М. Драгомиров, с 31 августа — временно командующий генерал-майор барон П. Н. Врангель.
49. Петр Николаевич Врангель (барон фон из Дома Тольсбург-Эллистфер; 1878—1928) — участник Русско-японской, Великой и Гражданской войн, на февраль 1917: временно командующий Уссурийской конной дивизией (1917), генерал-майор (1917), Георгиевский кавалер (1914, 1915), флигель-адъютант Его Величества (1914). Георгиевский кавалер (1917), командир III конного корпуса (1917). С 1918 в белых войсках на Юге России, генерал-лейтенант (1918). Главнокомандующий ВСЮР (1920), Русской армией (1920—1924), кавалер орденов: Св. Михаила и Георгия (1919), Свт. Николая Чудотворца II ст. (1920). Основатель и первый председатель РОВС (1924—1928). Мемуарист. По одной из версий, отравлен и умер в результате спецоперации ОГПУ.
50. Типографский штамп. Набранные курсивом дата, месяц и цифра «8» вписаны автором от руки.
51. Рукопись. В левом верхнем углу листа пометка чернилами: Отв[ечено (?) Возможно, пометка А. Н. Алексеевой]. В правом верхнем углу красным карандашом источника проставлены цифры «38».
52. Африкан Петрович Бога́евский (1872—1934) — участник Великой и Гражданской войн, на февраль 1917: начальник штаба Походного атамана всех казачьих войск Великого князя Бориса Владимировича (1915), ГШ генерал-майор (1915), Георгиевский кавалер (1914). После Октябрьского переворота 1917 — в белых войсках на Юге России, участник 1-го Кубанского (Ледяного) похода. Председатель Совета управляющих отделами и управляющий отделом иностранных дел правительства Всевеликого Войска Донского, ГШ генерал-лейтенант (1918). Атаман Войска Донского (1919—1934). Мемуарист.
53. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк. Мелкие рукописные пометки карандашом. Телеграф в 5638. Принята 26го [сентября 1918] 9 ч[асов] 14 м[инут] попол[уночи (?)] от Авр № I Принял <росчерк>.
54. Так на ленте.
55. Так на ленте. Возможно, следует читать: Новороссийск, штаб.
56. Александр Павлович Кутепов (урожд. Тимофеев; 1882—1930) — участник Русско-японской, Великой и Гражданской войн, на февраль 1917: временно командующий Л.-гв. Преображенским полком в чине Л.-гв. полковника (1916), Георгиевский кавалер (1916, 1917, 1917). В 1914—1915 трижды ранен, в том числе дважды тяжело. После Октябрьского переворота 1917 — в белых войсках на Юге России, участник 1-го Кубанского (Ледяного) похода. Черноморский военный губернатор (1918), генерал-майор (1918), генерал-лейтенант (1919), генерал от инфантерии (1920). Кавалер ордена Свт. Николая Чудотворца II ст. (1920). После эвакуации из Крыма (1920) — командир I армейского корпуса Русской армии (1920—1924). Руководитель разведывательно-информационной части (РИЧ) Собственной канцелярии Великого князя Николая Николаевича (с 1924), председатель РОВС (1928—1930). Зимой 1930 занимался разработкой планов по проведению десантной операции на Юге России. Погиб при попытке похищения агентами ОГПУ.
57. Карандаш, рукопись. Вверху бланка пометка чернилами наискосок: Отв[ечено (?) Возможно, пометка А. Н. Алексеевой]. Телеграф в 5751. Принята 26/9 191[8] г. От В[ладикавказ (?)] № Принял <росчерк>. Др. пометки на правой части бланка: № 31 [3/?]. Разр. 6. Счет слов 35. 26го 9 ч[асов] 20 м[инут] — Служебные отметки: Штаб доставляет по адресу.
58. Вероятно, Антон Дунин, занимавший должность управляющего Владикавказской железной дорогой в 1915—1918.
59. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк. В правой верхней части расплывчатые следы штампа. Карандашные пометки слева заклеены почтовой наклейкой, читается рукописный № 19. Справа на бланке бумажная марка. Штамп: РСТ [возможно, почтовое сокращение: Ростов (?)]. 248-2. Служебные отметки: здесь пометка чернилами: Отв[ечено (?) Возможно, пометка А. Н. Алексеевой]. Правее неразборчивая пометка карандашом.
60. Карандаш, рукопись, крайне плохая сохранность источника. В левой части наискосок проставлен номер 5755. Счет слов: 28 № 66 [возможно: 36] Подача 26 [сентября] 17 ч[асов] 43 м[инуты]. Принята 26/9 от <неразборчиво> Принял <росчерк>. Служебные отметки: Штаб доставляет по адресу.
61. Конституционно-демократической (кадеты).
62. Телеграф Владикавказской железной дороги. Машинопись. Ставрополя Губ[ерния]. № 1584. В правом верхнем углу бланка пометка чернилами: Отв[ечено (?) Возможно, пометка А. Н. Алексеевой]. Выше пометки в правом верхнем углу красным карандашом источника проставлены цифры «42». Принята: 27-9. Принял Кашуба. Пометки на бланке: Сч[ет] сл[ов] 28 Чис[ло] 27 Час[ов] 13 Мин[ут] 6 Служебные отметки. Военная.
63. Анатолий Матвеевич.
64. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк. Почтовая наклейка частично закрывает данные отправления. Читается: Принята ч[асов] 53 м[инуты] попол[?]. Принял <росчерк>. Наискосок надпись карандашом: д/248 <росчерк>. В правой части бланка неразборчивая рукописная пометка. В нижней части бланка рукописное указание получателя, надпись чернилами: «Послать на квартиру А. Н. Алексеевой. Г[енерал] Драгомиров. 27/IX —1918 г.»
65. Абрам Михайлович Драгомиров (1868—1955) — участник Великой, Гражданской и Второй мировой войн, на февраль 1917: командующий 5-й армией Северного фронта, генерал от кавалерии (1916), Георгиевский кавалер (1914, 1915). Главнокомандующий армиями Северного фронта (1917). После Октябрьского переворота 1917 — в белых войсках на Юге России. В августе—сентябре 1918 — помощник Верховного руководителя Добровольческой армии. Генерал для поручений при Главнокомандующем Русской армией (1920—1924). В 1944—1945 поддерживал деятельность КОНР и формирование его Вооруженных Сил (1944—1945).
66. Так на ленте.
67. Кузьма Минич Минин (?—1616) — нижегородский мясник, инициатор создания Второго ополчения (1611) времен Первой русской Смуты. Думный дворянин (1613).
68. Осенью 1918 — главноуполномоченный Российского общества Красного Креста (РОКК) Юго-Восточного района.
69. Александр Александрович Башмаков (1858—1943) — правовед, этнограф, общественно-политический деятель, публицист, участник Белого движения на Юге России, действительный статский советник (1906). Заведующий канцелярией управления складов РОКК армий Юго-Западного фронта. После 1917 — на Юге России, занимался организацией деятельности РОКК в зоне ответственности войск Добровольческой армии. В эмиграции с 1919, монархист-легитимист. Жил во Франции (с 1924), вел научные исследования в области антропологии и палеонтологии.
70. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк. Бумажные марка и почтовая наклейка. Смазанный штамп в правом верхнем углу. Мелкие рукописные пометки карандашом. Принята 28го [сентября 1918] 2 ч[аса] 14 м[инут] попол[уночи (?)]. № 21. Уч[третья буква не читается]. Штамп: РСТ [возможно, почтовое сокращение: Ростов (?)]. [Первая цифра отчетливо не читается: 2 (?)]48-2.
71. Так на ленте.
72. Не установлена.
73. Штамп.
74. Дата проставлена чернилами от руки.
75. Цифра «8» впечатана на машинке.
76. Машинопись.
77. Так в оригинале. Очевидно: Комитета. Набранная курсивом строка написана от руки.
78. Печатный текст на телеграфной ленте, наклеенной на бланк. Мелкие рукописные пометки карандашом. Телеграф в 13/45. Наверху бланка номер: 5932. Принята 5/10го 1918 от <неразборчиво> № 19/5 Принял <росчерк>.
79. Так на ленте.
80. Василий Михайлович Краснов (1877 (1878 н. ст.) — после 1941) — присяжный поверенный, действительный статский советник (?), прокурор Ставропольского окружного суда, председатель Ставропольской думы (1918), участник Белого движения на Юге России. Юрисконсульт в управлении главного военно-санитарного инспектора Русской армии (1920), с войсками которой эвакуировался из Крыма. Мемуарист.