Опубликовано в журнале Звезда, номер 6, 2023
Элеонора Шафранская. Усто Мумин: превращения.
М.: Музей современного искусства «Гараж», 2023
«Мусульманский нищенствующий монах» — так трактует словарь Ожегова многоплановый и неоднозначный образ «дервиша». Как вышло, что молодой художник Александр Николаев, родившийся в Воронеже в 1897 году и получивший образование в Москве, оказался в Средней Азии, где целиком принял ценности Востока, был прозван «дервишем» и сделался легендой, известной под именем Усто Мумин?
Этому вопросу посвящена книга исследователя Элеоноры Шафранской, выпущенная издательством «Музея современного искусства „Гараж“», — «Усто Мумин: превращения».
После демобилизации из Красной Армии Александр Николаев в 1920 году в составе группы по восстановлению памятников архитектуры приехал в Узбекистан. В этот период ему довелось познакомиться и работать с удивительными мастерами — А. Волковым, В. Уфимцевым, Г. Карловым и другими. Жизнь в Самарканде, как считает автор исследования, была самым «творчески насыщенным» периодом в судьбе художника. Он с головой окунулся в изображение Узбекистана, сумев увидеть и передать не только красоту и горячие краски этого края, но и почувствовать широту мировоззрения его народа.
В 1923 году появляются картины, которые сегодня первыми приходят на ум, когда речь заходит об Усто Мумине: «Радение с гранатом», «Дружба, Любовь, Вечность (Старая Бухара)», «Дорога жизни», «Жених».
Восхищенный Николаев, все больше погружаясь в узбекский быт, захотел не просто игры в переодевания, он захотел стать частью новой для него культуры, важной составляющей которой были элементы сложной философии суфизма.
Не все исследователи считывают в экзотических, для кого-то двусмысленных, образах самаркандского цикла аллюзии к суфизму. В этом отношении любопытно высказывание самого Усто Мумина: «Когда-то я слышал историю о французском художнике Поле Гогене, который поехал в Полинезию и стал жить жизнью дикарей. И у меня возникло желание повторить его опыт на себе».
Опыт этот, нужно заметить, был довольно кратким, постигнуть за короткое пребывание в чужой стране всю премудрость ее древней культуры, вероятно, невозможно, хотя нельзя не согласиться с тем, что Усто Мумин многого в этом направлении достиг и повлиял на искусство Узбекистана не меньше, чем Гоген на французское.
«Знакомство с языком и обрядами мусульманина дало мне возможность ближе присмотреться к окружающей меня жизни. Этот период, продолжавшийся три с половиной года, закончился моей женитьбой на русской девушке, после чего я переехал в Ташкент», — позже свидетельствовал обвиненный в контрреволюционном заговоре художник на допросе 19 января 1939 года. Он провел в лагерях несколько лет, о которых почти ничего не известно. Умер в Ташкенте в 1957 году.
С тех пор на имя Усто Мумина был наложен полузапрет, а на его картины — табу. Пока работал неумолимый механизм забвения, биография художника активно мифологизировалась. В 2014 году Элеонора Шафранская предприняла первую попытку реконструировать биографию Усто Мумина. Новая книга — самостоятельное издание, где представлены открытия последних лет, атрибутированные фотографии и художественные работы, до сих пор не публиковавшиеся.
В письме к знакомому Николаев составил некий свод правил, один из пунктов которого гласил: «Никогда не довольствоваться малым — это удел нищих духом». Соответствует ли такое высказывание сущности дервишества? Кажется, нет. Автор исследования, объясняя сравнение Усто Мумина с дервишем, говорит, что дервиш — это тот, кто «идет особым путем» и «пытается найти идеальную форму существования, наполненную любовью: к Богу ли, к людям ли, миру». К тому же маска дервиша, маска «странного русского» на определенном этапе спасала от внешних угроз и при этом, что не менее важно, помогала искать совершенства. «Не случайно одной из любимых им восточных фигур был Машраб — поэт и дервиш: видимо, истинный поэт и художник на Востоке не мог не быть дервишем». Соглашаться ли с этим утверждением — читатель решит для себя сам, но то, что Усто Мумин был истинным художником, вне всяких сомнений. Посвященная ему книга — тому прямое доказательство.