Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2023
Татьяна Ефименко. Жадное сердце: Стихотворения и проза / Сост. В. Вотрин и В. Резвый. Биографич. очерк В. Вотрина.
М.: Водолей, 2023
Татьяне Петровне Ефименко (1890?—1918) удалось издать единственную книжку стихов — «Жадное сердце» (Пг., 1916), в которую вошло сорок три стихотворения и тираж которой составлял пятьсот экземпляров. Это издание всегда ценилось собирателями — не только по причине относительной редкости, но и за достоинства самих стихотворений, близких по интонации и антуражу (напоминающему античность: Пан, Психея, оливки в кувшинах, боги со светлыми лицами, нимфы и т. д.) неоклассицизму Владислава Ходасевича поры «Счастливого домика»: «Нынче с утра хлопочу я: милых гостей ожидаем. / Руки, как белые птицы, быстро мелькают весь день. / Вишни уже отцветают, горы обласканы маем, / Выйди с ребенком на солнце, вымой его и одень». Или: «Веселый фавн, изваянный убого / Пастушеским ножом, / Меж двух олив у моего порога / Ты охраняешь дом. // <…> // Храни мой дом, храни меня и друга: / Жилище — от огня, / Его — от ран, страданий и недуга, / От ревности — меня».
Впрочем, есть в этой книге и свойственная поэтессам «серебряного века» лесбийская нота («Твой сладкий запах тут / В измятой простыне, в духах, в раскрытом томе. / В мечтах, что тайно жгут»), и стихи, написанные, как у Зинаиды Гиппиус (и Гиппиус обратила внимание на молодого поэта, включив ее текст в престижную антологию 1917-го «Восемьдесят восемь современных стихотворений»), от мужского «я» («Приветствовав богов чужих и неизвестных, / Я сел к его столу, / И ел соленый сыр с вином из яблок местных, / И спал в его углу»).
А во вновь публикуемых (архивных) текстах — в пику младосимволистам-соловьевцам — стихотворение «Вечно-мужескому» («Пожатье Ваше тяжело руке. / <…> / …И нет меня и жалких чувств моих, / И только Ваше сердце в нас двоих») и прочие достаточно смелые стихи, например: «Но сквозь неплотные полотна / Тебя я чувствую сейчас, / Сквозь вереск розовый меж нами — / Немую мощь груди и плеч, / Всего, готового, как пламя, / Прикосновениями сжечь» (нельзя не отметить яркую звукопись этих строк). Стихи «Таков был Ганимед, похищенный орлом…», кажется, мог бы написать М. Кузмин.
Любопытная особенность Ефименко — стойкий интерес к древнеегипетскому, вроде бы той эпохе не очень свойственный (разве что — молодому Брюсову): «Царевна Неферт», «Нофритари», «Аманит», «Аманит влюбленная», «Я рос с царем и вырос для царя…» и др., а в прозе — «Нугри. Повесть из древнеегипетской жизни» и девять рассказов; сказалось, надо полагать, посещение лекций египтолога Б. Тураева в Петербургском университете.
В аннотации год рождения указан так — «1890 или 1897», а в примечании к послесловию составителя сказано: «По некоторым сведениям — 1897…». Но выглядит это крайне неубедительно, поскольку тут же публикуются совсем недетские стихи 1907 года, в том числе стихотворения «Гетера» и «Фрина. Иллюстрация» — трудно представить их написанными ребенком.
Родилась в Харькове. Сильнейшее впечатление на девушку произвел Крым, увиденный летом 1907-го и подвигший ее к стихописанию. В том же году семья переехала в Петербург, где отцу и матери, историкам, были предложены должности на Высших женских (Бестужевских) курсах. Исследователи отмечают на редкость слабые связи Ефименко с литературным миром столицы — имеются лишь сведения о ее знакомстве с поэтами А. Лозина-Лозинским (описавшим ее так: «Здесь некогда бродил и говорил я с ней, / С ней, ясноглазою, тончайшей из людей… / Она боялась снов и черных лебедей…»), А. Масаиновым (к нему обращены такие ее стихи: «Я одна, и ночь над миром, и моя над ночью лампа, / И любовь ярчее лампы, и она горит для Вас») и искусствоведом Б. Грифцовым. Есенин посвятил ей злую частушку («Заливается в углу / Таракан, как пеночка. / Не подумай, что растешь, / Таня Ефименочка»; 1915—1917). Но в апреле 1913-го на конкурсе русской лирики имени С. Я. Надсона (в жюри входил Брюсов — дикое, казалось бы, сочетание имен!) ее рукопись получила вторую премию (50 рублей). А стихи и проза печатались в журналах (правда, далеких от передового искусства).
В декабре 1917-го Ефименко с матерью уехали из голодного Петрограда на, казалось бы, сытную Украину, в Слобожанщину, на хутор Любочка недалеко от Волчанска. Спустя несколько месяцев эти места стали ареной Гражданской войны и разгула откровенного бандитизма. В ночь на 18 декабря 1918 года Александра Яковлевна и Татьяна Петровна были убиты в доме, где жили. Убийц назначали те, кто писал об этой трагедии, — петлюровцев, «северных каннибалов» (большевиков), уголовников… Стихи, написанные на Украине, не сохранились.
Удивительно последнее из сохранившегося — цикл «Город», датированный 1916—1917 годами. Мир, рисуемый в нем, разительно непохож на прежние буколические картины: «От собак и нищих стало тесно, / Громко славит улица беду. / Может быть, весна в полях окрестных, / Но до них отсюда не дойду. // <…> // А вверху, на западе, над ними / Четко видно с улиц и дорог / Три креста, распластанные в дыме, / И на среднем мертвый Бог. // <…> // Мутнеет поверхность забытых каналов, / Линяют слепые дома. / Я улицы этой как будто не знала, / И там не стояла тюрьма… // <…> // Нашедшие дом свой увидят, рыдая, / Что сумрак зловещий повсюду залег. / И тощих собак одичавшая стая / Всю ночь будет лаять и нюхать порог».