Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2023
Павел Полян. Бабий Яр и возмездие: судебные процессы над палачами.
Неприкосновенный запас. № 3. 2023
Кому-то из наиболее прекраснодушных современников Нюрнбергского процесса, вероятно, могло показаться, что в истории человечества наступает новая эра — эра милосердия. Люди, пережившие самую чудовищную войну из всех, когда-либо шедших на земле, и единодушно осудившие беспрецедентные преступления против человечности, имели моральное право на подобную иллюзию. Повторение пройденного, казалось, уже невозможно, позиции победившего гуманизма в дальнейшем будут лишь укрепляться. Однако вся вторая половина XX века стала опровержением этого заблуждения, а надежда на век XXI не оправдалась уже в самом его начале. И наверное, нет ничего странного в том, что сегодня, на исходе первой четверти этого неспокойного века тема военных преступлений и наказаний за них обретает новую актуальность. События, одновременно происходящие в различных регионах Земли, вновь ставят перед человечеством вопросы, окончательно закрыть которые, похоже, не получится никогда.
В свете сказанного публикация географа, историка, писателя Павла Поляна о процессах над нацистскими преступниками, повинными в массовом уничтожении людей в урочище Бабий Яр под Киевом, читается не как сугубо историческая записка, но как нечто, имеющее прямое отношение к современности. Злодеяния нацистов стали своего рода эталонами бесчеловечности, апеллирование к которым в наше время является распространенным риторическим приемом (а взаимные обвинения противоборствующих сторон в «фашизме» или «нацизме» — общим местом).
Между тем работа Павла Поляна достаточно сдержанна, лаконична и снабжена ссылками на источники. Автор воздерживается от моральных оценок, лишь единственный раз позволив себе осуждающий эпитет — назвав «варварской» публичную казнь бывшего начальника полиции Армавира и «варварской» же — реакцию инвалидов войны, бросившихся избивать повешенного палками и костылями. Если в первом случае трудно не согласиться с авторской оценкой (дублирующей высказывание секретаря военного трибунала Якова Айзенштата, воспоминания которого о казни полицмейстера цитирует Полян), то касаемо действий искалеченных войной людей подобное определение едва ли верно.
Павел Полян конспективно излагает историю судов над военными преступниками, которые начались еще во время войны — сначала на территории СССР, а потом и в Германии. Из второй категории наиболее известен трибунал в Нюрнберге, а из первой — Киевский процесс 1946 года (который был лишь одним из двадцати, состоявшихся в СССР). Тогда по приговору суда генералам и офицерам предстояло повешенье, нижним чинам — многолетнее заключение в лагерях. Казнь была приведена в исполнение на следующий после суда день на площади, именуемой ныне Майданом Незалежности (тогда —
площадь имени Калинина), в присутствии 200 тысяч киевлян.
В своей публикации Павел Полян раскрывает основные юридические аспекты организации судов над нацистами, общим основанием для осуждения которых на всех советских процессах служил указ Президиума Верховного Совета СССР № 160/23 от 19 апреля 1943 года (с грифом «Не для печати»). Интересно, что действие этого указа было прекращено только в 1983 году. Повествуя о Нюрнбергском процессе, автор перечисляет ряд связанных с трибуналом правовых нововведений, без которых современное судопроизводство по военным преступлениям уже немыслимо. Так, одной из важнейших новаций Нюрнбергского трибунала стала персонализация ответственности за государственные преступления. «Революционным был и принцип универсальной юрисдикции. Если бы не Нюрнберг, национальные суды не могли бы осуществлять преследование за преступления, нарушающие нормы международного права», — отмечает Полян. Хорошо знакомая нам (к сожалению) формулировка «преступление против человечности» также обязана своим рождением Нюрнбергу.
При этом Полян отмечает, что преступления в Бабьем Яре хотя и упоминались на Нюрнбергском процессе, но «оказались явно не в центре внимания» международного военного трибунала. А вот в ходе процесса «Соединенные Штаты Америки против Отто Олендорфа и других», проходившего в Нюрнберге в сентябре 1947 года — апреле 1948-го, были осуждены на смертную казнь четыре палача Бабьего Яра, в том числе Пауль Блобель, слова которого «Здесь лежат мои евреи» приведены в качестве эпиграфа к публикации.
Примечательный факт: адвокат Блобеля, пытаясь спасти своего подзащитного от виселицы, ссылался на чисто «прусский» добровольный отказ от индивидуальности и «императив долга, субординацию и следование приказам». Оправдание, разумеется, ничтожное, но довольно показательное с точки зрения немецкого национального характера, безусловно, сыгравшего известную роль в обеспечении массовости и «технологичности» нацистского террора. Кроме того, аргументация защиты отражает парадоксальный характер мышления тогдашних немцев: например, адвокат старался доказать, что убийства женщин и детей, проводившиеся зондеркомандой, не противоречили международному праву, так как советские власти в своей партизанской войне «безжалостно использовали для своих целей и женщин, и детей».
В публикации отдельное внимание уделено так называемой «Операции 1005» по эксгумации и сожжению тел казненных с целью скрыть следы преступлений. Организаторы и исполнители операции также предстали перед судом (исключая, разумеется, исполнителей непосредственных — как правило, узников концлагерей, подлежавших ликвидации).
Впрочем, возмездие за преступления в Бабьем Яре настигло далеко не всех причастных. Например, отмечается в публикации, повезло некоему Герману Дидике, офицеру 454-й дивизии, командовавшему первым куренем Украинской вспомогательной полиции из Житомира. И скорее всего, тех, кто сумел избежать наказания, было немало. Никому доподлинно не известно, сколько убийц умерло в своих постелях глубокими стариками. Остается лишь уповать на Высший суд.