Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2023
* * *
Сон и Смерть, говорят, похожи.
Брат с сестрой, близнецы, вас не
Различают почти, и все же
Я боюсь умереть во сне.
Ни петля, ни расстрел, ни плаха
Не страшат меня наяву —
Я боюсь умереть без страха,
Не почувствовав, что живу.
Подлиннее мне век отмерьте —
Все равно вопреки уму
Я боюсь не дожить до Смерти,
Но любую ее — приму.
От ножа, от чумы, от пули —
Все равно, я не их боюсь:
Про живых говорят — уснули,
Может, я, умерев, проснусь.
* * *
Этот лес — собеседник: я с ним только вслух говорю.
Вот береза и дуб, вот ольха обнимается с кленом,
Вот осина и вяз… Словно лиственный лес к сентябрю,
Ты годам к двадцати устаешь притворяться зеленым.
Иронический ветер с деревьев сдувает листы,
Не стыдясь наготы, обнажаются сонные рощи,
Так годам к двадцати вместо сложной своей красоты
Обнаженная жизнь предъявляет картину попроще.
Вопреки тебе, грек, дважды два не равно четырем.
Правду слов этих мы доказать не однажды умели.
Мы живем. Если так, значит мы никогда не умрем.
Никогда не умрем… О несносные сосны и ели!
СОСЕД
На кой черт он приперся опять в середине недели?
Вот одежду развесил, учебники выставил в ряд.
И пошел разговор. До двух ночи мы с ним просидели.
Говорили так много, что, чувствую, скулы болят.
Он спросил о поэзии. Что же он хочет услышать?
Что ни скажешь, банально, общо или правды в том нет.
Непривычно, как будто с глухим, но пытаешься выжать
Из себя что-то путное (лишь бы не принял за бред
Сумасшедшего). Эти сусальные фразы — откуда:
«…Так корабль по звездам без компаса в море плывет
К неизведанным странам… Она невозможна без чуда…»?
— Отвечаю как есть: все равно ничего не поймет.
«…Лучший повод, чтоб жить… Величайшая в мире утеха…
Без нее этот мир бы не стоил почти ничего…
Да и мы вместе с ним…» Ну а если бы он не приехал?
Что б я делал тогда без него?
* * *
Кисть для рисованья. Номер девять.
Беличья, пушистая. Не суть.
Можно книгу старую подклеить
Или с ноутбука пыль смахнуть.
Я купил вчера в дешевой лавке
Это чудо. Золотой отлив
Гильзы к лаку ручки жмут канавки,
В два ряда по кругу обхватив.
Если б ты, о кисточка, умела
Чувствовать, то, верно, никогда
Мной тебе назначенного дела
Делать бы не стала от стыда.
Ты сестра одной из тех строптивиц:
На автопортрете, в колпаке
Нищий нидерландский живописец
Держит кисть, как скипетр, в руке!
Жалость к бесприютному предмету
Не могу я в сердце побороть.
Кисточка, зачем же ты поэту?
И зачем поэт тебе, Господь?
* * *
Наш могучий корабль дождался беды,
И над буем, напружась, дрожала лебедка,
Ибо с боем сдавались столетние льды,
Уступая напору его подбородка.
Пусть об этой борьбе не узнает никто:
Ледокол из капкана, уверен и мрачен,
Выплывает, долбя ледяное плато,
То есть делая то, для чего предназначен.
А иначе он грозной своей красоты
Не покажет, не выявит, не обнаружит,
Этот буйвол ато`мный, крутящий винты
Среди колкого ветра, арктической стужи.
ОСИПУ МАНДЕЛЬШТАМУ
1
Ах, листик кленовый разлапист!
Один на поющем дичке,
Что` твой пятистопный анапест,
Он держит весь мир в кулачке.
И там, где значенье отрывка
Ушло за классический лад,
Безумья живая прививка
Античный сожгла виноград.
2
Если миру конец, если людям судьба погибать
И глухие потомки наденут звериные шкуры,
Если миру конец, мы, поэты, родимся опять,
Ибо всех наших дел, всей великой культуры
Этот воздух прочнее! Недаром он звуками полн:
От начала веков мы приручены к чудному метру
Стрекотаньем сверчков и печальным качанием волн.
Пусть нечаянно слово — оно разнесется по ветру.
* * *
Меняем друзей, тела,
Слова, словно бисер, мечем.
А мне за мои дела
С Тобой расплатиться нечем.
Ворочает жернова
Река в камыше и иле.
Меняем друзей… Слова
Всегда остаются в силе.