Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2022
* * *
С утра еще гроза была обещана,
Но в небе облаков льняное кружево
Плелось и расплеталось как на женщине,
И не было намека на оружие.
Внизу речное тело мускулистое,
Сгибая волны серыми подковами,
Несло холмы, сады с тугими листьями,
Дома, ряды беленые торговые,
Монеты площадей, упавших решкою,
Мосты, базары с вишнею и сливою —
Высокие несло, правобережные,
Тянуло низом — левые, ленивые.
Река бугрилась, городами-гирями
Поигрывая, стенами неровными,
Кремлями, переулками ампирными
И трубами вдали — потусторонними.
На набережной девушки далекие
Летящие одежды поправляли,
Река под ветром раздувала легкие,
Дышала, разворачивала дали,
Носились чайки, а за ними голос твой
Скользил за водяные перевалы,
Рванувшись, сердце падало на скорости,
Но никогда за ним не успевало.
А дальше, за причалами железными,
Соборами и гнездами сорочьими
Гроза топталась — мешкая, жалея нас,
Грядущее возмездие отсрочивая.
* * *
В весеннем воздухе — истерика,
Вращается безумный глаз
Воды — и вот уже ни берега,
Ни лестниц каменных, ни нас.
Сейчас бы оттолкнуться лодкою,
Скользнуть куда-нибудь, пока
Дожди неровною походкою
Идут угрюмо, как войска,
Протискиваются под аркою
И между прутьями оград.
Возьми меня скорее за руку,
Пойдем куда глаза глядят,
Вперед, сквозь этот город горестный,
Где ни приюта, ни зари,
А только мокрый камень пористый,
Зонтов цветные пузыри.
* * *
Вот так и жить — смотреть на ельник,
На лес, на заячьи следы,
На электричку, понедельник
Не отличая от среды:
Дорога, лужи, лес — прозрачный
И бесконечный кабинет.
Но выйти за поселок дачный
Однажды — и остолбенеть:
Поля затоплены закатом,
Как будто бы в сырой дали
Вся кровь, пролитая когда-то,
Вдруг выплеснулась из земли.
* * *
Не оставляй меня в молчанье.
Буфет, клеенка, край стола,
На блюдечке пакетик чайный
И жизнь темна, и ночь бела.
Вчерашний день убит, промотан,
И утро — как к врачу визит,
И между дверью и комодом
Немая музыка висит.
* * *
Над пустынной Волгой — небо сразу,
А вода мерцает, как душа.
Долгой неоконченною фразой
Баржа выплывает не спеша.
Шинами обитые причалы,
Низкие Гостиные дворы,
В зелени разбойной одичали
Куполов воздушные шары.
Мы ли здесь бежали по ступеням,
Мы ли здесь любви не сберегли?
Только волны в сером оперенье,
Только ржавый катер на мели.
— Вы не бойтесь, мы за всё заплатим…
— Ты не дождалась меня, постой…
Дождь шумит, как шелковое платье
На широкой лестнице пустой.
* * *
Домиков пестрые косяки,
Красные пальцы фабричных труб.
Издали вспыхнул изгиб реки —
Мягким изгибом знакомых губ,
Вспомнивших и повторивших вдруг
Вслед повернувшему кораблю
Медом и солнцем налитый звук.
Помню. Узнала. И я люблю.
* * *
Вместе с огоньками деревень
И дорогой — не иначе, к счастью —
На закате запечатан день
Красною сургучною печатью —
И отослан. Холодна вода
В полных ведрах. Дует из-под двери.
Ведь не веришь ты, что никогда
Не вернется он? И я не верю.
* * *
Деревья не могут без неба —
И я без тебя не могу.
Они принимают без гнева
И темень, и дождь, и пургу,
Когда же ветрам, неудачам
И ливням объявлен отбой,
Они прижимаются с плачем
К рубашке его голубой.
* * *
Не волнуйся — дни коротки,
Поцелуи долги зато.
Воздуха цветные платки
Вывесил рассвет за мостом.
Посрывает их ветерок,
Покидает их у воды,
Выстроятся возле дорог
Треугольных елок ряды.
Огонек в печи — как во сне,
Кочерга и веник в углу.
Незаметно, медленно снег
Подойдет и скажет: «Люблю».
* * *
Искрой меня высекая
Из ничего — не горюй:
Вот я, такая-сякая,
Жалуюсь, но горю.
Смерть подступает зевотой
Судорожной — изнутри.
Ты не забыл меня? Вот я,
Господи, — удочери!
Не по лицу, не по росту,
Голосу — все это ложь;
Только лишь по сиротству
Ты меня узнаешь.
* * *
Какие долгие поля, какие серые,
Какой слезою мерить их, какою мерою.
Вся даль утыкана гвоздями-водокачками.
И взгляд теряется, и сапоги запачканы.
Деревня тянется неряхами-задворками,
Пустым ведром, сырой доской, дымками горькими.
Где там Дворцовая, где Эрмитаж с китайцами —
Здесь тщетно в поисках судьбы душа скитается,
От серых трав и тополей неотличимая,
И дрожжи туч над головой — всему причиною:
Тоске ли, скорби мировой, войне ли, миру ли,
А выпьешь — кажется, вот-вот куда-то вырулим.
Очнешься — вышками еловыми морозными
Окружены, сторожевыми звездами.
* * *
Останется то, что волнуется,
Задыхается, через край переливается,
Торопится, как эта улица
По дороге к реке, на исходе августа.
Останется то, что торгуется
На площади, клянется и божится,
Запах кофе и жареной курицы,
Губы розовые, рваные джинсы,
Останется белье, что полощется
На балконе высотки, на окраине,
Взгляд растерянный, осиновая рощица
Красная — будто раненая.
Останется то, о чем плачется
Ночью на опустевшей станции,
Останется только то, что горячее,
А холодное — не останется.