Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2022
ПОД ЗНАМЕНЕМ ОБЩЕЙ ОБИДЫ!
С чего может начаться большое и долгое общественное дело, способное перерасти в гражданское действие? Наверное, причины тому могут быть разные. У нас оно началось с горькой и незаживающей общегородской обиды. Обиды за весь Мышкин и за самих себя. Каждое поколение мышкарей твердо знало, что после громов и ураганов Гражданской войны с карты России исчезли Мышкинский уезд и город Мышкин.
Не стало больше самого крестьянского, самого земледельческого и пашенного уезда Ярославской губернии. Его порезали на куски и раздали соседям, а вместо города появилось… село. Да, новоявленное село Мышкино. Наши деды одним разом лишились всего: и громадной родной территории, и скромной, но милой сердцу «столичности» и даже вековечного имени!
За что? Мышкари находились в понимании, что им отомстили за два больших крестьянских восстания, отполыхавших в самом пашенном уезде губернии против бесчинств местной советской власти. А город наказали еще и за его «классовую чуждость», ведь исстари Мышкин считался купеческим городом, выросшим и окрепшим на широкой волжской торговле.
И вот из славы и известности торгового города упасть в сельскую бесславность и безвестность… Ну не обида ли кровная, не унижение ли страшное, не боль ли сердечная?! О‑о-о, еще какая боль и еще какая обида…
И хоть из бывшего города постепенно уехали — отхлынули — многие-многие его жители, а на их место притекли новые, сельские боль и обида, поотступив в уже совсем невеликие очажки коренного населения, прочно и непримиримо угнездилась в них, как незаживающая рана от занозы, которую не извлечь до конца! Она и стала причиной и истоком нашей «революции» за честь и достоинство родного Мышкина.
ВСПЫШКИ ДАВНИХ «ВОССТАНИЙ»
Да, нашей мышкинской «революции» они предшествовали много раз. Начиная с 1920-х и до 1970-х лет советской эпохи. Самые верные, самые смелые (и, конечно, самые наивные…) много раз начинали хлопотать за возвращение Мышкину имени и статуса. И каждый раз терпели жестокие поражения… И своими малосильными выступлениями эти до слез искренние герои малых горизонтов самих себя опасно подставляли под каток наказаний. В, казалось бы, совсем невинной сути их просьб и ходатайств власть усматривала зерно явной несоветскости, а стало быть, и враждебности. А с врагами нужно бороться!
Бороться и суровыми внушениями, и обидными насмешками, и строгими воспитательными мерами. Меры эти известны, и после их применения в 1930-е годы люди уже не возвращались в родной Мышкин…
Но времена постепенно менялись, повеяло свежими ветрами сперва хрущевского потепления, а потом горбачевской перестройки, и под их дуновением средь мышкарей проснулось желание спасти свой уголок Отечества от униженности и безвестности. Оно пробилось, словно трава сквозь бетон, и неумело, но смело потянулось к солнышку удачи!
ЮНЫЕ ПРОПАГАНДИСТЫ
Любая настоящая революция начинается издалека, с первых горячих и искренне увлеченных пропагандистов, с их первых ячеек, а потом и с первых открытых выходов в народ. А ведь мы возмечтали именно о некой местной культурно-исторической «революции», когда старания за возврат имени и статуса Мышкина явятся перед властями уже не заранее обреченным ходатайством одиночек, а подлинным всемышкинским движением. Но кому начинать? Из кого вязать эти группы агитаторов?
Исходное «зернышко» — это, конечно, краеведы: кому еще ближе и дороже горько утраченное достоинство родного места?! А с кем им дальше работать? Но у меня уже имелся на это ясный и безусловный ответ: начинать с самых молодых и даже с самых малых — с детей! У меня ведь был некоторый опыт работы в школах и на комсомольской стройке (да и трехлетняя армейская служба пособила с кое-каким опытом). И я знал и верил, что самая увлеченная и самая самоотверженная армия может и должна создаваться именно из самых молодых. Среди них-то красивая и честная идея способна обрести смелую готовность к большим трудам и прямо-таки железную верность выбранному пути. С чего этот путь начинать?
А СО СТРОИТЕЛЬСТВА «ХРАМА ПАМЯТИ»…
Таковым «Храмом исторической памяти» для каждого города является его музей. В свое время он, конечно, был и в Мышкине. Но с разжалованием «классово чуждого» города в безвестное село его ликвидировали. Как и картинную галерею, научный и редкий фонд Опочининской библиотеки (заодно с названием), метеостанцию, спортивный клуб, местное книгоиздательство и много всего иного. (А для чего селу этакие «культурно-социальные излишества»?! Очевидно, так думали тогдашние оптимизаторы.)
Создаваемому нами музею мы сразу желали придавать значение отнюдь не только хранилища вещей старинных и редких и уважаемого краеведческого очага, а и непременно также нашего боевого штаба во всех действиях нашей грядущей «революции». И это многим мышкарям стало понятно уже с самых первых наших шагов. Помнится, что старейший коммунист района, лидер местных ветеранов партии Д. А. Ковырнев сразу с пристальным вниманием отнесся к нашим первым шагам. Данила Алексеевич с сочувственной иронией сказал: «А ведь вы, ребята, замышляете некую местную культурную революцию!»
А мы не отрицали этого. Наша крохотная краеведческая группа (сперва всего три человека) уже начала обрастать первыми юными сторонниками, и уже прорисовывались первые очертания будущей детской и молодежной республики, под чьим флагом будет создан бедный, но забавный и необычный музей и под чьим флагом размахнется всемышкинское движение «за имя, статус и славу». А флаг-то уже и был, он — двухцветный: в красном поле золотое солнце (символ достойных и светлых целей), а в белом поле — голубая чайка (символ смелых и благородных дерзаний).
А что может быть светлей и благородней трудов для малого родного уголка нашего великого Отечества?! Наш флаг был утвержден районным советом пионерской организации, и это сразу придало ему законный авторитет!
ПОД ФЛАГОМ РЕСПУБЛИКИ
Начавшись с чулана в моем собственном домишке на улице Рыбинской, музей перекочевал в выпрошенную нами заброшенную кладбищенскую церковь, а через годы и в старый центр Мышкина, в сараеобразный склад «Заготзерно». А далее — десятилетия трудов ребячьего и молодежного коллектива, выпрашивание и отвоевывание домов и земель и создание некоего молодежного музейного «государства в государстве».
Но все это было именно далее, а пока штаб в ветхой кладбищенской церкви, где мы чинили крышу, стеклили окна, вели неумелые каменщицкие и плотницкие работы. Приспосабливалисильно порушенную постройку под первые экспозиции.
Огонек в окошечке первой обустроенной нами комнатенки обычно горел далеко за полночь, и «горели» беседы, планы, размышления. И этот огонь уже согревал не только нас. О нас в Мышкине многие уже хорошо знали, многие нам сочувствовали и пытались помогать кто чем мог.
А помощь была нам радостна даже не столько в наших неумелых ремонтных и собирательских стараниях, сколько в агитации за светлое будущее несчастного разжалованного города. За светлое будущее, для обретения которого необходимо надобны имя, статус, известность. И самое первое — имя, ибо «с именем Иван, а без имени — болван!».
«Республика» вещала об этом везде, где могла, — в районной газете, на районном радио, на комсомольских собраниях, на культурных мероприятиях. Противная мышкарям буква «о» в названии родного места стала уже для всех нежеланной и всеми ненавидимой. И эта война с буквой «о», от которой уже решительно избавились в местной газете и которую сдирали на въездных указателях, привлекла внимание многих газет и журналов страны.
Действо, вполне смешное со стороны, оказалось в струе предперестроечных течений. И богатая пресса о «войне с враждебной буквой» принесла нам, в первую очередь, немалую известность, первых союзников за пределами Мышкина и весьма возросшую общественную значимость. Ведь если о вас говорят, то вы есть, а если о вас не говорят, то вас нет. О нас говорили, говорили забавно и привлекательно. И на всю страну! Для нашей республиканской армии наступила пора переходить в решительное наступление!
«ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА»
«А если в партию сгрудились малые –сдайся, враг, замри и ляг!» Эту строку Маяковского мы часто повторяли, разгоняя маховик всемышкинского движения за «имя, статус и славу». И это движение на первых порах сохраняло полное единство. Возвращения исторического имени желали уже все. И местная власть вынуждена была к нам прислушаться. Но после первой победы, после обретения желанного родного имени Мышкин, а не унизительного для всех Мышкино, наш штаб (музей!) дерзнул сразу идти к достижению и второй великой цели — возвращению Мышкину городского статуса.
Вот тут и случился раскол, вот тут в нашем общемышкинском движении и объявился враждебный центр. Его быстро составили приезжие, некоренные люди, разного рода мигранты, то есть народ, «понаехавший» сюда с нефтяных и газовых строек, и вчерашние сельские люди. Им-то ведь даже и имя Мышкина, в сущности, было безразлично, но эту новость они спокойно восприняли. А вот городской статус…
А городской статус неизбежно нес с собой отмену сельских льгот многим категориям работников (сферы культуры, образования и медицины). Вот тут дело тяжко споткнулось о невеликие, но вполне реальные денежки. Не приведи бог такого столкновения! Нам и сейчас не прощено и до нашей смерти не простится победа в достижении второй цели, в возвращении статуса…
Гражданская война полыхала на «всех фронтах» –на страницах районной газеты, в эфире районного радио, в трудовых коллективах, на общественных мероприятиях и даже в семьях. Нам понадобилось проводить обсуждение во всех значительных организациях и учреждениях… И мы победили! Но не пиррова ли это была победа?
ПОРАЖЕНИЯ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
Да. Они последовали одно за другим. После возврата Мышкину городского статуса побежденные нами противники долгие годы желали поквитаться с нами в самых разных обыденных делах: в вопросах благоустройства, в общественных вопросах, в сохранении памятников наследия… И мы всё чаще проигрывали. Особенно тяжким было наше поражение в «походе» за возврат городским улицам их исторических именований. Не вышло…
И Ленин, и Карл Либкнехт, и Серго Орджоникидзе, и все иное — сходственное с этим — остались в полной жизненности. Мы явно и последовательно теряли силу и авторитет. Да и могло ли быть иначе? Ведь любой несогласный с нами чиновник или директор в ответ на какие-либо просьбы населения всегда мог глумливо ответить: «А идите в музей, спрашивайте средства у них! Это ведь они обещали вам городские блага! Пусть эти блага и предоставляют вам!»
Об утрате сельских льгот медиками, учителями, библиотекарями, работниками детских садов напоминали едва не ежедневно. Но отнюдь не они сами, а разного рода доброжелатели. Много было безотрадных встреч… «Тяжкий крест несем», — невесело говорили парни из нашей музейной гвардии. Да, это уже давно парни и молодые мужики, ведь малыши-первоклашки давно стали и достойными старшеклассниками, и просвещенными студентами, и серьезными производственниками. И во всей ясности перед нами вставало нерадостное понимание: не стать бы в родном месте полными изгоями! И не пропустить бы мимо внимания приметы возможной «контрреволюции»!
Ясность пришла четко и определенно: мы утратили прежнюю социальную базу наших главных дел, и нас корят утратой людьми невеликих, но реальных материальных средств. Значит, надо найти для реанимированного города средства по крайней мере не меньшие! И этим создать себе новую социальную базу. Где искать эти средства?
Господи, да мы ведь живем на главной реке европейской части России — на Волге! И если, скажем, голодным сидеть на берегу реки и не попытаться поймать рыбу себе на пропитание, то не дурость ли это?! Нам надо отважно и решительно идти в волжский (и всякий иной!) туризм, и это и может дать городу и новые общие средства, и новые рабочие места. А значит, нужно снова поднять знамена и идти в новое наступление?
С КЕМ В НЕГО ИДТИ?
Молодая отвага и молодое незнание обстоятельств и в большом туризме, и во всех серьезных хозяйственно-экономических делах, конечно, помогали выйти в новый большой поход. В его успех на этот раз не верили не только местные скептики, но и туристические деятели соседних городов, говоря, что нам не с чем войти в туризм. Что нам нечего предъявить на этом рынке. Нет, мол, у вас никакого турпродукта.
И это было справедливо. К тому же у города была достаточно неудобная география — ведь Мышкин находится в некой маршрутной яме — меж славными, давно известными городами Угличем и Рыбинском. (Стоит ли теплоходу после долгого пребывания в Угличе уже едва не через час делать неподалеку еще одну остановку — в Мышкине?)
Да ведь и классическая триада успеха туризма была вовсе не за нас. Обычно бралось в рассуждение хрестоматийное понятие: если в городе нет какого-нибудь замечательного памятника наследия, если здесь не произошло никакого великого события и если здесь не проживал какой-нибудь великий человек, то с чего тут быть туризму?! За него нет ни единого фактора! Но мы видели совсем иной фактор — нашу громкую всероссийскую известность, обретенную нашей непримиримой войной с буквой «о» (ведь о нас же писали все! — от «Правды» до «Пионерской правды» и от «Огонька» до «Веселых картинок»). В этакое странноватое, забавно прославленное место пожелают приехать многие! А стало быть — идем в бой?!
Но в бой впереди нас неожиданно пошла совсем другая и дотоле не слишком дружественная сила. Это были районная и городская власти. К их чести, они уже на примере соседей-угличан отчетливо поняли, что туризм –источник средств. Многообещающий, с годами углубляющийся источник! Почему же не воспользоваться им?! И власть решительно пошла вперед на открытие своего туристического отдела, на приобретение причала для теплоходов и на хлопоты в Ярославле и Москве. Уф, слава богу… Гора с плеч свалилась! Мы снова не только не одиноки, а и обрели мощного союзника и даже уверенный авангард нашего нового наступления.
В ДНИ ОБЩЕГО ТРИУМФА
Мы вошли, да нет — мы прорвались в большой российский туризм. У нас появились и отдел туризма в районной администрации, и собственная (муниципальная) пристань, и первые сотрудничающие фирмы, и первые хорошие деловые связи. И даже особый удивительный речной круиз «Москва — Мышкин»! И в делах туристических мы смело и успешно пошли в гору: начав с 5 тысяч гостей, мы доросли до 230 тысяч каждый год, а нынче их будет гораздо больше. Мышкин теперь входит в два солидных круиза: «Москва — Петербург» и «Москва — Казань». Вот уж когда можно было с гордостью вспомнить, что в старину Мышкин порой называли «маленьким Петербургом».
Состоялось все нами желаемое: Мышкин стал полноценным туристическим городом; в нем выросли современные отели, открылись современные магазины и рестораны, благоустроился исторический центр, появилось много новых, дотоле небывалых профессий, сфера услуг стала его главной производственной деятельностью.
Но было гораздо более важное достижение — изменение общественного настроения. У людей исчезло, ушло в небытие ощущение своей малозначимости, своей заурядности, то есть комплекс провинциальной второсортности.
И сегодня большинство мышкарей — это экстраверты, смелые искатели приложения своих сил в сфере туризма и в сфере предпринимательства. Это уважающие себя граждане не только авторитетного туристического города, а и всего великого российского мира. Что ж, можно полагать, что достигнуты все цели, о которых мечтали многие поколения мышкарей и к достижению которых люди так долго и трудно шли? Наверное, во многом это так и есть…
А какое же место теперь занимает в этом мире общего успеха наше маленькое сообщество, когда-то смело выступившее в поход «за имя, статус и славу»? А место самое скромное, самое скудное и малозаметное.
ЖИЗНЬ НА ОБОЧИНЕ
Задача отыскания своего места в обновляющемся мире Мышкина открылась нам уже в самом начале этого городского периода. Да она не могла не появиться! — и с первых же дней тревожно заявила о себе. Чем? А активными стараниями районной власти в туризме работать уже не на наших, а на собственных (муниципальных) объектах показа. Старания эти были совершенно разумными и совершенно естественными: для чего иметь базой туризма некий общественный музей, если все остальное в возрождающемся городе — муниципальное (от автобусных стоянок до пристани!) и до полной замкнутости цикла недостает лишь своих собственных объектов показа?!
И если их создать, тогда деньги от туризма, уж все до копеечки — великие ли, малые ли — пойдут прямиком в кассу муниципалитета! А необычный и странноватый музей, не поймешь в какой форме собственности пребывающий, пусть уж сам думает о своем бюджете, а стало быть, и своей судьбе.
Судьба для нас отсюда уже просматривалась суровая. Если весь поток гостей переключится на муниципальные объекты, то мы возвратимся в прежнее полное безденежье, в полную безбюджетность и, наверное, в полную безавторитетность. Да, пожалуй, и в полную бесперспективность дальнейшей жизни. Ведь цели, к которым отважно шли и мы сами, и многие до нас, уже достигнуты. И иных столь же больших не предвидится! Ведь снова есть и имя, и статус, и даже порядочная известность Мышкина. Ради каких еще больших целей оставаться в суровом аскетическом бытии? Перед нашей молодежной «республикой» встал ясный выбор: пытаться перейти в муниципальную сферу или оставаться в условиях нищей свободы? То есть на обочине жизни. Ради чего?
«ПЛЫВЕТ. КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ?»
И прошли месяцы — и даже больше года — в нашей неясности о своем дальнейшем пути. Жизнь нашего малого сообщества продолжалась, но мы и сами понимали, что уже как бы по инерции. Хотя и очень деловито! Наше хозяйство продолжало разрастаться, почти на трех гектарах дотоле страшно запущенной ничейной земли выросла целая музейная деревня из пятнадцати перенесенных сюда старинных построек (дома, амбары, бани, часовни). Получилось что-то вроде музея под открытым небом — единственного в Ярославии.
Все наши объекты сколько-то еще использовались муниципальным туристическим предприятием, но оно все меньше в нас нуждалось. В туризме Мышкин все больше оказывался представлен уже чисто муниципальными объектами показа, начиная с выставки местной валяной обуви, продолжившимися усадьбой со старинной мельницейи показом совершенного нового Мемориала Победы. Да и весь город все уверенней входил в туристические маршруты. Он на глазах улучшался при мощной и последовательной помощи премудрого губернатора Ярославии Анатолия Ивановича Лисицина.
Губернские деньги широко и смело пошли в Мышкин, ставший козырной картой многих властей в их суждениях о роли и месте малых городов в жизни России. И стараниями энергичного, хваткого на дела главы района А. Г. Курицина, и постоянным содействием губернатора Лисицына дела здесь пошли с неуклонной наступательностью: появлялись новые магазины, гостевые дома и муниципальные объекты показа, которые теперь возглавлены роскошными, презентабельными Мышкиными палатами, возведенными на щедрые областные средства.
В этих благодатных обстоятельствах надобность и значимость нашей общественной организации и ее музея таяли, как снег под солнцем. А мы всё еще не приняли судьбоносного решения… То есть имеется необходимость сохранять организацию для какого-то большого дела? Есть ли в ней великая необходимость, и есть ли для нее великая цель или нет?
СУДЬБА НИЩЕЙ СВОБОДЫ
И вот здесь уже пора сказать, что и эта необходимость, и эта цель были хорошо видны. Выявлялись для нашего города новые обстоятельства, грозные и немилосердные. Они уже приближались к нашему нынешнему дню. Имя им — оптимизация.
Это безжалостная государственная политика уже шла, широко шагала по стране: с жесткой и жестокой рациональностью в провинции закрывались («оптимизировались»!) школы, библиотеки, медпункты, магазины, да и вся-вся система жизнеобеспечения — вплоть до ветеринарных пунктов и сельских больниц. А за этим быстро пришла и очередь сельсоветов и сельских поселений. И было совершенно ясно, что следующим под смертный «покос» оптимизации попадут малые районы. А наш район давно уж очень мал.
Если в дореволюционном уезде всегда было от 115 тысяч коренных жителей до 125 тысяч с пришлыми наемными работниками, то после его «первого раздела» тут оставалось только 60 тысяч. После «второго раздела» (хрущевского) было лишь 43 тысячи. А бесконечные выкачивания людей в большие города и на великие стройки, снос «неперспективных» деревень и, наконец, оптимизации привели нас к 12 тысячам постоянного населения.
Господи, в Ярославском и Ростовском районах некоторые поселения имеют больше жителей, чем весь наш район! Стоит ли обольщаться, что он уцелеет от новой волны оптимизации?
А в те дни она уже грозно шагнула и много выше нас, на областной уровень: сливались области и национальные округа и из них создавались края, как Пермский и Забайкальский. Вовсю шли толки о слиянии трех областей — Ярославской, Костромской и Ивановской. Уцелеет ли при этом наш район? Правда, у некоторых других ярославских муниципальных «государств» народу было и еще меньше, чем у нас, но такой убогий аргумент разве мог нас успокоить?
Он и не успокаивал, и цель нашего «рыцарского ордена» была уж сурово ясна: сохраняться в своей независимости и пытаться противостоять третьему разделу мышкинского края, то есть его оптимизации.
Каков получался выбор? Он очень суров, он вновь обрекал нашу республику на крайнюю материальную ограниченность, фактически на радикальную оппозиционность в вопросах оптимизации и потерю немалой части как «рыцарства», так и сочувствующих. Все именно так и произошло. Такой стала цена нищей свободы.
НЕКОММЕРЧЕСКОЕ ПЛАВАНИЕ
А времена менялись быстро. Вслед за колхозно-кооперативной собственностью давно уж приказала долго жить и собственность общественная. А стало быть, нужно думать о новой форме своей организации. И об этом задумались не одни мы. К тем дням и в нашем городе, и в наших деревнях было уже несколько таких самопровозглашенных общественных содружеств; они возникли, глядя на нас и во многом по нашему образцу и примеру. И большинство их (как и мы) избрали форму некоммерческого учреждения культуры. И все они вместе пошли в новую жизнь, имея надежду лишь на самих себя. (Мы ведь не муниципальные, не региональные, тем более не федеральные… Мы сами по себе, а потому и надеяться более не на кого.)
Сразу скажу: выжили далеко не все. Остались в живых только три — одно учреждение на селе и два в городе: наш Народный музей (такое почетное звание ему дано Министерством культуры России) и некоммерческое партнерство «Дом ремесел» великого мастера на все руки Василия Владимировича Теркина. (Да, в Мышкине и Василий Теркин есть своей собственный; как и герой Твардовского, он и ловок, и смел, и неунывающ.)
Не привыкли унывать и мы, хотя пришлось нам нелегко. Ведь советские времена остались далеко позади, и сегодня и за землю (а у нас ее чуть не три гектара в старой части города), и за аренду помещений (а у нас их множество), и за инфраструктуру (да и налоги) нужно четко и вовремя платить. Наберется ли денежек?!
С напряженными трудами, но набиралось. К нам ехали частники, нами заинтересовалось несколько маленьких туристических фирм, и к нам заглядывали люди, встретившие информацию о нас в Сети, газетах и журналах. А мощный теплоходный поток посетителей и шел, и идет мимо нас: пристань-то ведь муниципальная, а стало быть, в таком случае могла жестко действовать давняя одесская истина: «Кто платит деньги — тот девушку и танцует».
Наше некоммерческое плавание было и есть делом нелегким и небезопасным. У законоположений об НКО есть немало узких мест, затрудняющих их бытие. Вот одно из них: отчетный год такое учреждение обязано закончить с бюджетом «по нулям». То есть НКО (и НКУ) не имеет права на получение прибыли. Цель этого норматива нам вполне понятна: все НКО должны работать на чистом энтузиазме и ни копеечки не наживать. Понятно… А как быть с самым началом года, когда деньги уже неотложно нужны? Как и чем оплачивать штат привлеченных работников? Как и за счет чего вести ремонт и тем более реставрацию используемых объектов, если нет и не может быть никаких накоплений?
И особенно трудно с этими самыми объектами. Если наши муниципальные партнеры получили свои здания новенькими, с иголочки (как, например, Мышкины палаты) или капитально отреставрированными (как усадьба Чистовых и картинная галерея), то нам закономерно достается лишь живописное, дорогое сердцу, никому больше не нужное старье. И мы должны эти дома содержать, ремонтировать, а порой осиливаем даже капитальный ремонт этой вовсе не нашей, а муниципальной собственности. И не имеем ни на кого никакой обиды. И законы, и сама жизненная реальность таковы. Конечно, будь наши законы совершенней, мы, наверное, смогли бы тверже стоять на земле и дать некоторым объектам более серьезную реставрацию.
Повторюсь: нам понятно, что большинство учреждений, входящих в галактику НКО, совсем не ведут никакого серьезного хозяйства, и весь их штат — это два-три, а то и один человек с телефоном. Но если учреждение смогло выйти на уровень постоянного серьезного ведения дел, то как ему быть в сложившейся реальности?
Мы коснулись здесь только одной грани непростой жизни таких учреждений, выросших из частной и искренней народной инициативы и ставших подлинным образцом скромной народной экономики в сфере провинциальной культуры. А ведь подобных граней гораздо больше. Вот еще одна: вновь создававшееся некоммерческое учреждение культуры может рассчитывать на положенные по закону льготы лишь через пять(!) лет, а как оно эти пять лет выдержит? Ведь начало — это и есть самое трудное время! Уж нам-то такое состояние хорошо знакомо, и мы, как никто, знаем, что именно в этот период не смогли преодолеть ряд сообществ подлинных патриотов родного края, начинавших свой путь одновременно с нами.
Собственно, в нашем крае мы остались почти в полном одиночестве, как некий странный островок еще уцелевших родиноведческих иллюзий. Остались вечным пасынком, а в лучшем случае — неким странным бедным родственником в сфере культуры и туризма. (Кстати, обе эти сферы до конца никак не разберутся в своих отношениях: близкая родня или все же нет? Или же они просто свойственники?) Эти непонятки мы на себе тоже чувствуем, как и недостаточную проработанность положений об НКО.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О БЕДНОМ РОДСТВЕННИКЕ
Шестой десяток лет идет нашей организации, когда-то начавшейся с горсточки младших школьников, выступившей в свой — сегодня уже очень давний — поход «за имя, статус и славу». С тех пор вся жизнь страны неузнаваемо изменилась. Давно уже нет великого государства Советский Союз; давным-давно нет прежней советской идеологии (да, кажется, и никакой нет); давным-давно нет и прежней системы человеческих (гражданских?) ценностей. А мы всё есть…
Нас стало совсем немного; название и символы организации не раз менялись, но не изменилась суть: мы малый, но реально живущий случай местной общественной самоорганизации граждан. Что о нас думают сограждане-земляки? Думают очень разное.
Есть снисходительное мнение, что, еще «при Советах» изначально впав в гражданский идеализм, мы так и не выбрались из него, несмотря на все образумливающее давление обстоятельств, а потому закономерно и оказались на обочине жизни.
Не станем спорить; наверное, известная доля правоты здесь есть. Но останемся при своем понимании того, что сердцу всего ближе тот уголок Отечества, который всегда был и есть рядом с тобой. И разнотравью его общества, должно быть, не лишними могут оказаться и идеалисты…
Есть недоуменные вопросы: кого вы представляете? кто за вашей спиной? Мы согласны и с этими высказываниями и лишь печально улыбнемся. Про себя думая, что за нами вполне могла бы быть власть. Но законодательство менялось, то разрешая, то запрещая учредительство властью таких учреждений…
Но добавим, что бо`льшую часть почти шести десятков лет своей жизни мы и работаем совместно с властью, и, кажется, не должны быть для нее чужими. И такие учреждения для местной власти вполне могли бы в сложных случаях быть надежным авангардом и являть смелую готовность на разведку боем в новых социальных и законодательных обстоятельствах.
Есть мнение более интересное: по сути, вы сегодня — некий островок оппозиционности, а потому и обречены быть вечными пасынками. Господи, да кто же будет спорить с мыслью о том, что разумно конструктивная да еще и практически деятельная оппозиция является полезной везде — и даже в малом районном городе?! Ведь как оппозиция, так и власть могут идти разными дорогами, но цель-то у них должна быть одна!
Есть строгое и весьма въедливое мнение, не без усмешки говорящее, что коль вы некий очажок свободомыслия и независимости, то вам и неизбежно быть под присмотром и даже под прессом муниципальной монополии в туризме. И конечно, в тисках информационного умолчания!
Насчет пресса монополизма и тисков умолчания все верно. В столь маленьком городе (всего 6 тысяч человек) информационная политика проводится с высокой степенью жесткости, для показа лишь муниципальных объектов. Здесь материальные интересы решительно выходят на первый план, отворачиваясь от всего остального, и результат ясен: Мышкин принимает ежегодно в среднем 200 тысяч гостей, из них в нашем учреждении — до 26 тысяч. В среднем город принимает порядка 250 теплоходных рейсов; к нам же частично приходят люди с одного-двух теплоходов, и то не каждый год.
В вышеприведенном суждении, кажется, все совершенно верно, но на самом деле все совершенно близоруко. Обычно выигрывает та городская экономика, которая предлагает гостям максимально широкое поле предложений, а не сужает его только до пределов муниципального подворья. Кажется, это азбука простого хозяйствования, но везде ли следуют ее простым истинам? Нет, чаще всего стараются информационной деятельностью и иными способами направлять гостей лишь в объекты здешней власти, а об остальных накрепко молчать. Эта политика дает близкие и быстрые деньги и не дает более значительных, но более медленных результатов. Здесь власть всегда следует скудной мудрости, что лучше синица в руках, чем журавль в облаках.
Есть, конечно, и иные мнения о нас, но мы перечислили основные. Именно их чаще всего и слышит от своих земляков: «бедный родственник», то есть Народный музей. Разумеется, есть и люди, вполне согласные с нами и вполне с нами единомысленные, но сегодня их совсем немного. А есть и вполне равнодушные к сфере забот и трудов наших. И таких очень много. Это люди мирные, спокойные и очень хорошие, но в них начисто отсутствуют хоть какие-то заботы и тревоги о своем городе и своем районе. На таком местном общественно-социальном фоне и продолжается жизнь некоммерческого учреждения, начавшегося с ребячьей молодежной республики. Какими некоммерческими делами это учреждение занимается?
СФЕРА МИЛЫХ СЕРДЦУ РАСТРАТНЫХ ДЕЛ
А их много — и все они не приносят ни копейки материальной выгоды, а влекут за собой большие затраты средств. Перечислим основные направления таких сердцу милых, но материально весьма затратных дел.
ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. По ней мы не уступаем ни единому городу области, а многих решительно превосходим. Мы издаем две краеведческие ежемесячные газеты («Мышгород» и «Гильдия»), ежеквартальный краеведческий журнал («Мышкинская Лоция»), два ежегодных краеведческих сборника и от трех до восьми книг ежегодно. Книги эти весьма различные. Так, совместно с приходом Успенского собора мы издали несколько духовно-исторических книг; есть книги по истории и литературоведению, экологии, генеалогии и, конечно, историческому краеведению. Всех их подготовило к печати наше общественное издательство «МышЪиздат». И большинство из них издано на средства нашего Народного музея.
АКАДЕМИЯ КРАЕВЕДЕНИЯ. Эта общественная структура действует при нашем учреждении и ежегодно проводит до трех десятков лекционных, презентационных и дискуссионных мероприятий. Она же проводит встречи с писателями, краеведами, журналистами соседних городов и районов. Занятия Академии краеведения посещают все желающие, а основной постоянный состав занимающихся обычно составляет 30—40 человек.
ПРЕЗЕНТАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ. А как же без них? Например, в праздники проводятся новогодние, масленичные и уездные балы! Да, в Мышкине возрождена старинная уездная традиция, к этому первыми пришли работники местного Дома детского творчества, и мы вместе с ними проводим балы с классическими танцами, с достойной музыкой и тематическим построением вечеров, идущим от местной истории и местных традиций.
То есть наше сообщество проводит немало массовых мероприятий. Так, на наших краеведческих конференциях обычно каждый раз бывает до 50—60 человек. А конференции эти весьма разнообразной тематики, целые циклы, посвященные истории, экологии, литературоведению… (В лучшие времена мы проводили по четыре конференции ежегодно. А сейчас нам пришлось ограничиться только двумя каждый год: это конференция Мышкинского землячества и этнографическая.)
Для подобных мероприятий требовалось соответствующее помещение. Долгое время мы использовали Александровский зал районной Опочининской библиотеки, но потом появилась необходимость иметь свой зал. И мы решились взять в использование целый погибающий этаж особняка Дворянского собрания и смогли выполнить его капитальный ремонт. Так в Мышкине появился Тютчевский дом, где и проводим все наши массовые мероприятия.
Почему он Тютчевский? А потому что Федор Иванович Тютчев — наш земляк. Вся мужская линия его рода шла из мышкинской усадьбы Знаменское, в которой его родственники и жили до самого 1918 года. А его племянник Александр Алексеевич Тютчев, замечательный земский деятель, долгие годы как раз и работал именно в здании нашего Тютчевского дома. Но продолжим перечисление наших некоммерческих трудов в сфере культуры.
ТЕАТРЫ. Да и этим немало занимались.Больше десятка лет мы скромно финансировали два местных самодеятельных театра — детский «Театр Мыши» и взрослый «Столбовский дом», работавший на базе Дома детского творчества. И оба театра были… краеведческими. Все их пьесы (и серьезные и сказочные) имели местные, вполне исторические сюжеты, а писали их, конечно, здешние авторы.
ФЕСТИВАЛИ. Вот здесь наше участие, пожалуй, было особенно существенным. Конечно, мы много участвовали в общегородском Фестивале Мыши; конечно, мы участвовали в фестивалях ремесленников, в театральных фестивалях и в новогодних феериях.
Но среди них всех один был совсем особенный. Это основанный и проводимый нами фестиваль ретротехники Мышкинский самоходъ. Он постепенно обрел хорошую взаимность с городской и районной властями и получил звание «Губернаторского». На него прибывали делегации десятков клубов любителей старой техники, множество отдельных участников. А порой и гости из зарубежных стран. Деятельность этого фестиваля остановила только эпидемия. Но как только она минует, так сразу же фестивальи возродится.
СОХРАНЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ НАСЛЕДИЯ. Наш музей использует восемь старинных городских построек. Почти все они — памятники культурного наследия. Нам самим ни один из них не принадлежит. Но мы все их содержим неплохо, регулярно ведя все текущие, а порой и капитальные ремонты.
На большую территорию, находящуюся у нас в аренде, мы перенесли из разных мест города и района два десятка старинных деревянных построек (дома, амбары, часовни, кузницы, овин, мельницу и иных «переселенцев»).
Много лет мы шефствуем над старинной частью городского кладбища, следя за сохранением некрополей. В самом дальнем краю нашего района, в пятидесяти километрах от Мышкина, поддерживаем возможный порядок в угасшем сельце Малое Богородское — родине святого Паисия Угличского. Совместно с иноками ростовского Спасо-Яковлевского монастыря следим за состоянием святого источника Паисьев колодчик и места погребения родителей святого.
Конечно, как и у каждого подобного нам учреждения, в нашей работе случается немало и одноразовых, по возникшим обстоятельствам мероприятий. Но выше мы перечислили те, которые являются основными и главными. Мы полагаем, что их систематическое проведение позволяет считать нашу работу полноценно социальноориентированной. Что же в целом наша едва ли не шестидесятилетняя работа позволяет сказать о себе?
ЧТО В СУХОМ ОСТАТКЕ?
Что в культурно-социальной реальности Мышкина появилось нового и обнадеживающего, к чему и мы руку приложили? Если оглядываться на первоначальные цели, то все они достигнуты: родному месту возвращены имя и статус, и им обретена некоторая убедительная известность. В городе появились новая хозяйственная отрасль –участие в большом туризме. Она принесла в город целый пакет новых профессий (экскурсоводы, менеджеры туризма, сотрудники отелей и пансионатов и разнообразный персонал объектов показа).
В целом наш Мышкин из постороннего, едва не безучастного наблюдателя жизни главной улицы России, великой реки Волги, превратился в равноправного и деятельного участника жизни этой экономической оси страны.
В старину Мышкин всецело жил волжской коммерцией и волжскими промыслами. В нем главную роль играли солидные коммерсанты (хлеботорговцы и продавцы яиц и масла), а прочий люд был весь ориентирован на речные занятия — лоцманство, судовождение, судостроение, обслугу речной торговли. И вот сегодня Мышкину удалось возвратиться к своей прямой заинтересованности в экономической жизни большой реки, но уже в новой ипостаси — в ориентации на услуги.
И вот это новое «волгарство» и эта новая хозяйственная ориентированность решительно помогли в формировании у горожан новой ментальности. Весьма повысилось самоуважение горожан, и старинное самоназвание «мышкарь» произносится уже не с самоуничижительной иронией, а едва ли не с веселой гордостью.
Нельзя не сказать, что нам удалось создать красивый и полноценный миф о городе. Он живет, развиваясь и совершенствуясь теперь уже совсем не нашими стараниями, а сам по себе! И успешно работает как в туризме, так и в иных направлениях…
Нередко слышишь о появлении забавных и ярких деталей, которые либо найдены, либо подмечены, либо даже выдуманы совсем не нами. И что замечательно — все они оказываются в русле подлинных исторических или же бытовых местных событий. То есть здесь мы имеем дело с неким народно-историческим мифотворчеством, которое никак нельзя отрицать с порога, а следует принимать как интересный фактор нашего самосознания (и самопознания), достойный доброго внимания. Вот здесь мы вплотную подошли к сохранению (да нет — воссозданию) нашей идентичности. «Маленький Петербург», едва не начисто утратив ее в бурях и ураганах ХХ века, сейчас не только собирает ее крупицы, но и во многом конструирует заново. И она очень важна для нашего самоутверждения и обретения новых перспектив развития.
Не пройдешь мимо и такой нашей общей удачи, как способность сохранить архитектурный «говор» города и по-новому акцентировать его привлекательную крошечность, почти игрушечность. Наш градостроительный совет видит его как свою главную цель и в каждом случае и на каждом объекте старается быть ей верным.
А КАКОВА ОБОРОТНАЯ СТОРОНА МЫШКИНСКОЙ МЕДАЛИ?
Как и везде, она гораздо менее ярка, чем лицевая. И начать стоит уже с сохранения исторического самобытного облика города. «Маленький Петербург» сегодня еще имеет около шестидесяти памятников наследия и почти три десятка самых разных объектов показа. Но нужно признать, что главным из объектов показа является сам город. Игрушечно маленький, забавно обустроившийся на своих шести холмах и шести ручьях, бегущих к Волге, он по-прежнему весело живописен и чинно старомоден. Нашим предкам как-то удалось непринужденно вписать его в береговой ландшафт и неплохо примирить творчество человека и творчество природы. Вот в этом и кроется главное, что нужно сохранять. Удается ли?
Увы, далеко не всегда. В ряде случаев мы не устояли против грубой градостроительной бестактности. Так, силикатное трехэтажное общежитие по улице Успенской едва не пробилось в исторический центр Мышкина, а вызывающий холодный облик здания суда тупой самодовлеющей невыразительностью разрушил облик старинной улицы Никольской. В историческом городе, участвующем в большом туризме, очень важен градостроительный совет. И он у нас создан очень давно, еще в советские годы, в самом начале «революции». Долгое еще время он играл весьма значимую роль. Но она понижалась с каждым годом; в составе совета всё больше преобладали чиновники, то есть люди напрямую зависимые от состоятельных застройщиков. И соотношение голосов в совете становилось все более неблагоприятным. Малочисленность независимых людей — это для малого города фактор чрезвычайной болезненности.
Кстати, он сильно сказывается в целом на сохранении и развитии городского уклада в жизни всего общемышкинского сообщества. Люди, во множестве приехавшие из гибнувших деревень, и люди, занесенные сюда волнами нефтегазовых строек, искренне равнодушны и откровенно чужды ценностям старого города, их бережному сохранению и воссозданию.
И вновь вернемся к досадной малочисленности и разобщенности. Повторюсь, что среди НКО есть лишь единицы учреждений, охватывающих многое: от издательских трудов до реставрационных. И это нас крайне печалило. Нам неотступно желалось искать и находить себе равных или же хотя бы спутников одной с нами «группы крови». Но эти поиски всегда заканчивались полной неудачей, и порой мы невесело шутили: «В ответ на наши призывы нам отвечает только эхо!»
АВЕРС ИЛИ РЕВЕРС?
Да, у нашей «медали», как и у всех, есть две стороны, лицевая и оборотная, аверс и реверс. Так что в нашем случае значимей? Мы полагаем, что значимей лицевая сторона. И может быть, одно из самых главных условий нашего существования и продвижения заключалось в том, что на протяжении долгих лет наших трудов и дерзаний — при всех разногласиях и столкновениях интересов — в Мышкине все же удавалось достигать согласия власти и общественности, преодолевать обычную для провинции обиженную оппозиционность интеллигенции по отношению к городской и районной администрациями, отчужденное высокомерие власти к интеллигенции. Это нас обнадеживает, пожалуй, больше всего, обещая возможность взаимопонимания и взаимодействия и впредь, на новых путях, чреватых новыми опасностями.Только это может уберечь город от грубых и непродуманных «оптимизаций», которые в своей истории он уже дважды переживал.
В общем, большой и интересный у нас просматривается впереди путь. И, памятуя мудрую старинную истину, можно с уверенностью повторить ее: «Дорогу осилит идущий!» А мы идем. Идем с верой и надеждой в завтра шний день.