Опубликовано в журнале Звезда, номер 11, 2021
* * *
Давно всё это происходило:
ныряли вглубь, до самого дна,
черпнув ладонью вязкого ила,
выныривали,
бросали: «На!»
Отрочество переходило в юность.
Свирель над нами пела весь день,
курчавились облака, июнясь,
и свет разливался везде-везде.
А с берега, с яркой травы зеленой
красавица нам махала рукой,
которую я — ныряльщик влюбленный —
навсегда удержал такой
в сиянье неба, в плену свободы.
Я сам таким в это лето был,
когда уходил в глубокие воды,
вплетая пальцы
в придонный ил.
* * *
Мальва, как долго ты продержалась,
и неуместной кажется жалость:
ты на снегу, конечно, заметней,
чем в былой многоцветности летней.
Всё же тебе повезло родиться,
были с тобою звезды и птицы.
Ты не взмывала — птице подобно,
но землю знала близко, подробно.
Вот уже ветер пахнет простудой.
Холодом, холодом тянет оттуда.
Трону твой стебель — хрупко и жестко:
не как из воска, а как известка.
Кажется, смерть над тобой склонилась.
Кровь зеленая остановилась.
И только время неостановимо
уносит всё, что нами любимо.
Вечер идет, но большие тени
пусть не приводят тебя в смятенье.
Жизни с нами союз не вечен.
Мальва, прощай. Или нет — до встречи.
* * *
Толе Леминскому
На вопрос, как дела у него,
Человек отвечал: «Ничего.
Только старость никак не проходит».
Так сказал, улыбаясь, Толстой.
Да вопрос-то и вправду простой —
Вроде как о семье, о погоде.
Я великому старцу вослед
Одолел много зим, много лет,
Оценил гениальность ответа.
Не проходит… А что, разве есть
Варианты какие-то здесь?
Все мы знаем, чем кончится это.