Опубликовано в журнале Звезда, номер 10, 2021
* * *
Первая бабочка в этом году
Белым батистом искрится…
Сердце, не надо грустить, я найду
Нам еще повод влюбиться!
Ты ли в который застигнуто раз
Жизнью и ранней весною,
Что пробуждается здесь и сейчас
С дымкою веток сквозною?
Крокусов звезды на черной земле,
Первые сныти побеги.
Всем, о добре позабывшим и зле
В солнечной радужной неге,
Всем, так доверчиво снова на свет
Тянущимся из эреба,
Тихо шепчу, улыбаясь: «Привет!»,
Глядя в слепящее небо.
* * *
Нету давно ни праздничных дней, ни будней,
Среды и понедельники путает календарь…
Так и живешь без времени, бережней и уютней,
Словно щегол на ветке — легкая божья тварь.
Этой свободы, забывчивой и усталой,
Мы наконец вкусили. И кажется, что родней
Нам теперь травы в поле да в пене прибоя скалы,
Ели, березы, клены, что не считают дней.
Мы теперь, как природа, в себе свою тайну носим
И с кем-то делиться ею нет никаких причин.
Может быть, не заметим, как в зиму сползает осень,
Жизни от тихой смерти не отличим?
* * *
Как много внутри оказывается всего, что может болеть!
Как функции тела, казалось бы элементарные, тяготят!
И только презрение к этой тупой биомассе плеть
Воли пускает в ход — но мышцы ей тут же мстят.
Вот дожил: теперь, как у андерсеновской русалочки, каждый шаг
Ожогом мучительным поднимается от ступней.
А где же тот юный принц, сорванец, дурак
С легчайшей поступью, в царстве каких теней?
Но мир, пробужден весною, опять зацвел,
Он призрачной молодостью своею окутан весь.
Как будто вокруг зеленый, дымящийся ореол,
Ушедших мгновений жизни густая взвесь…
* * *
В своем минутном откровенье
Жизнь безотчетно хороша:
Неугомонных пташек пенье,
Сад, задохнувшийся в цветенье,
Опять воскресшая душа.
И солнце, по шажку, как в воду,
Спускающееся за край,
И свет, окутавший природу,
И в лето уходящий май…
Как будто именно в июне
Всего мы ближе к тайной той
Черте, как будто накануне
Мы… Но не двигайся, постой!
Вот этот миг, последний самый —
Сирени запах, листьев дрожь…
Благодарю, закат упрямый,
Что тьме разлиться не даешь!
* * *
Сказали — умерла… Наш страховой агент.
Раз в год мы виделись, как правило, в июле.
Неспешный разговор, подробный документ…
И, кажется, всё тут, пока сидишь на стуле.
Незаменимых нет. Приедет, позвонит
Другой. И жизнь пойдет куда-то дальше, слепо.
Ей было, как и мне, лет шестьдесят на вид.
Сказали — умерла… случайно и нелепо:
Прививка, диабет — и сердце подвело.
Не родственник, не друг, да мы едва знакомы!
Но, видишь ли, так смерть ложится на крыло
И тяготится дух в предчувствии Плеромы.
* * *
Этой ели, как нашему сыну, уже
Тридцать пять. На участке стоит.
Я смотрю из окна на втором этаже,
Как над нею небес монолит
Простирается: синяя-синяя гладь
В редких пятнах седой пелены.
Всё уже состоялось, и можно не ждать,
Разве — оклика с той стороны.
А как вымахала! Разметавшихся лап
Над забором упругий шатер.
Был твой ствол, как и сын наш, непрочен и слаб…
А потом кто-то прошлое стер.
А потом, слава богу, в небесную высь
Свою хвою стремя и кору,
Ты всех выше в саду, всех сильнее. Держись,
Черной кроной шумя на ветру!