Опубликовано в журнале Звезда, номер 6, 2020
Эндрю Шон Грир. Лишь.
М.: Popcorn Books, 2020
Что объединяет таких разных писателей, как Маргарет Митчелл («Унесенные ветром»), Джон Стейнбек («Гроздья гнева»), Эрнест Хемингуэй («Старик и море»), Уильям Фолкнер («Похитители»), Джон Апдайк («Кролик разбогател»), Тони Моррисон («Возлюбленная»), Энн Тайлер («Уроки дыхания»), Филип Рот («Американская пастораль»), Майкл Каннингем («Часы»), Элизабет Страут («Оливия Киттеридж»), Донна Тартт («Щегол»)? Все они в разные годы были лауреатами Пулитцеровской премии. Кроме того, это действительно выдающиеся писатели, повлиявшие на мировую литературу.
Понятно, что все премии так или иначе ангажированы, но перечень столь громких имен заставляет присматриваться и к новым лауреатам: чем черт не шутит, вдруг народился новый гений, о котором завтра будут говорить все? Поэтому медалька «Лауреат Пулитцера 2018» на обложке книги прежде неизвестного автора и притянула взгляд.
«Лишь» Эндрю Шона Грира — роман о писателе-гомосекусале по имени Артур Лишь, который всегда и во всем не дотягивает до планки. Не до высшей планки, не до мирового рекорда, а даже до «выше среднего». Во всех областях жизни он всего лишь обычный середнячок. В молодости он был подающим писательские надежды любовником известного поэта (кстати, получившего — в пространстве романа — ту же Пулитцеровскую премию), позже — всего лишь занудным лектором и малочитаемым литератором. К своему пятидесятилетию, когда он решается подвести некоторые итоги, — это стареющий неудачник, недавно брошенный молодым приятелем. Ни одно из званий не звучит гордо, ЛГБТ-сообщество тоже отчего-то считает его недогеем. По всем статьям у Артура Лишь даже не провал, ведь и в упадке есть своя прелесть, а невыносимая серость, затмившая все остальные краски, которыми можно было бы расцветить если не жизнь, то хотя бы безликое творчество. И Артур Лишь, собрав осколки разбитого сердца, решает отправиться в кругосветное путешествие: в Индию, Марокко, Мексику и т. д.
Путешествие, конечно, оказывается в основном внутренним — отвлечься и наслаждаться новыми видами и впечатлениями Артуру Лишь мешают то печальные, то комичные воспоминания. Неспроста Эндрю Шон Грир посвятил роман писателю и сценаристу Дэниелу Хэндлеру, больше известному под псевдонимом Лемони Сникет, автору цикла детских книг «Тридцать три несчастья». У Артура Лишь свои тридцать три несчастья, но несчастьями с большой буквы они кажутся только ему, а на поверку это всего лишь неурядицы.
Поскольку главный герой — писатель, то он пишет примерно ту же книгу, что и породивший его автор:
«— Мой роман, он… — начинает он и тут же спотыкается о камень на дороге. — Он о престарелом гее, гуляющем по Сан-Франциско. И, ну, знаешь его… его горестях. — Во взгляде Зоры читается сомнение, и, запнувшись, он смолкает. Впереди военные репортеры кричат что-то по-арабски.
— А этот престарелый гей случайно не белый американец? — спрашивает она.
— Да.
— То есть престарелый белый американец гуляет по Сан-Франциско со своими престарелыми белыми горестями?
— Господи… Ну, вроде того.
— Артур. Ты уж прости, но такой человек не вызывает сочувствия».
Роман «Лишь» — кристаллизованная «похвала скуке», но как раз немного сочувствия он вызывает. Скука — или хроническая болезнь, или смертельный вирус (в романе Грира от нее действительно умирают, но не главный герой, он лишь переносчик заразы), или состояние общества, но так или иначе она захватывает все бóльшую территорию нашей жизни. Поэтому вместе с Артуром Лишь и задаешься вопросом: как сбежать от нее, как обезопасить себя от этой химеры? И возможно ли это сейчас?
В завершение вновь вернемся к Пулитцеровской премии. В шорт-листе 2018 года, когда Эндрю Шон Грир с романом «Лишь» стал победителем, можно найти писательницу Элиф Батуман с книгой «Идиот[ка]». Элиф Батуман успели на полгода раньше перевести на русский язык, чем лауреата премии, и, сопоставив, можно сказать, что в чем-то произведения номинантов схожи. В «Идиот[ке]» (еще у Батуман есть роман «Бесы» — и это неслучайные совпадения с Достоевским) героиню хоть и охватывают какие-то влюбленности, но больше ее взгляд скользит по строчкам книг и ее главными собеседниками становятся давно умершие писатели-классики. В романе «Лишь» тоже идет постоянная перекличка с поэзией и прозой реальных писателей в том смысле, что при желании их можно найти в Google и ознакомиться. И в этом довольно распространенном приеме цитирования и рефлексий о литературе тоже чувствуется скука и даже — простите — писательская немощь. А вот как ее преодолеть — это действительно любопытный вопрос, на который пока никто не дал вразумительного ответа.