Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2020
Булат Ханов. Непостоянные величины. М.: Эксмо, 2019
Роман молодого писателя Булата Ханова частично автобиографичен: выпускник филологического факультета из Казани, пробовавший себя в качестве учителя русского и литературы, пишет о выпускнике филологического факультета МГУ, уехавшем в Казань преподавать русский язык и литературу. Даже диплом герой книги Роман писал о поэтике соцреализма, в то время как автор защищал диссертацию на тему «Советский дискурс в современной русской прозе».
Если автор выбирает для изображения Казань как наиболее знакомый город, чтобы точнее его описать, то для Романа столица Татарстана — типичный провинциальный городок, вроде собирательного Калинова у Островского. Образец «общероссийской ментальности, где в странных пропорциях перемешались отфильтрованные установки из «Домостроя», советские привычки и самые безвкусные образцы западной культуры» с небольшим добавлением этнического оттенка. Зачем вообще коренному москвичу понадобилось отправляться в провинцию — сюжетная интрига, которая, однако, совсем не интригует. По письмам, которые герой адресует некой К., но по факту пишет как дневник для самого себя, мы понимаем, что имела место любовная драма. Ближе к финалу мы узнаем в подробностях и историю Романа и Киры, и о проекте по глубинному мониторингу провинциальных школ, в который вписался главный герой, чтобы лечить сердечные раны, а заодно сеять разумное, доброе, вечное. Эта вспышка воспоминания, которая, казалось бы, долгожданна, приносит разочарование. Если до этого мы видели в Романе мужчину несколько загадочного, начитанного, умело отражающего словесные атаки школьников, то теперь понимаем: он всего лишь наивный гуманитарий, впервые потерпевший неудачу в любви. Робкий и нерешительный и, к его несчастью, хорошо воспитанный — чем и пользуется сосед-зэк, которому необходимо кого бы то ни было подмять под себя. Нашлось объяснение и бесстрастной холодности Романа — он попросту фригиден. И всё, никакой загадки.
Получается, кроме надуманной интриги, сюжета в книге и нет. В течение года мы наблюдаем за молодым учителем, жизнь которого повествователь фиксирует весьма тщательно. Дурацкие вопросы учеников, перепалки с их родителями, бессмысленные поручения директора, педсоветы, редкие вылазки в бар с кем-нибудь из новых знакомых, электронные журналы и учебные планы, школьный ремонт руками учителей, советы начальства ставить оценки справедливо, но лишение премии за двойки в четверти… Иногда эти события читаются как забавные анекдоты, иногда становятся невыносимыми от занудного фиксирования в стилистике реальных отчетов на учебных советах: «Пятерками порадовали отличницы Гараева и Мингазина из 8 „Б“, Елисеева Эвелина из 6 „А“…»
В конце концов Роман приходит к настолько банальным выводам (и выдает их в отчете по проекту), что ради них можно было не ездить в Казань, не торчать в течение года именно в этой школе — и не писать почти четырехсотстраничный роман. «1. Педагог беззащитен перед произволом детей и их родителей. 2. Низкая заработная плата понижает статус учителя в обществе. 3. Неподъемная отчетная документации формирует у учителей отвращение к своему труду» и т. д.
Но есть кое-что, переживающее развитие на протяжении повествования, — отношение героя к религии, к Богу. Вначале он приравнивает христианство к тоталитарным системам и настроен решительно против. Через отрицание и непонимание Роман выводит-таки собственное уразумение экзистенциального вопроса: «Если подразумевать под Богом не старика на небе, а такую абстрактную категорию, как справедливость, то многое встает на свои места. Наказ возлюбить Бога больше самого себя — требование возлюбить справедливость больше собственных интересов и желаний. Требование отречься от себя и от близких — это не что иное, как необходимое условие праведной жизни, потому что именно ради себя и ради близких люди чаще всего совершают преступления и искажают истину». В одной из бесед учитель английского Максим Максимыч заявляет: «Чтобы попасть на мировую сцену, русский писатель должен изречь что-нибудь эдакое о Боге». Теперь ясно, зачем Ханову нужна эта линия.
Это не единственный из принципов писательства, которым следует Ханов, вкладывая их в уста своих персонажей. Тот же Максим Максимыч характеризует русский роман как «доведенное до совершенства искусство чесать языком. Рефлексируют в нем по любому пустяковому поводу. То герои диспут заводят, а то и сам автор в думы ударяется». Случайный знакомый Азат и вовсе объясняет, почему автор взялся за школьную тему: «Искусство нуждается в бескомпромиссном и бесстрастном изображении современной школы. Гай Германика преднамеренно сгущает краски, „Физруку“ место на свалке, а Алексей Иванов при всем обаянии порой неубедителен в деталях». Что ж, если цель была только в этом, то будем считать, что Ханову всё удалось.