Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2020
«10 ноября 2019 года ушел из жизни талантливый челябинский прозаик, искусствовед Владимир Иванович Михеев. На шестьдесят восьмом году… Публиковался с 2004 года. Писал „ясную и чистую прозу, легкую, лишенную мучительных для читателя и, как правило, пустоватых изысков…“», — цитируется «один из самых одаренных нынешних новеллистов».
Вот все, что я отыскал в Интернете о прозаике Владимире Михееве.
Дальше следовал довольно серьезный список журнальных публикаций:
«Москва», 2004, № 9, роман «Облава» («Восход красной луны»); «Юность», 2005, № 1, рассказы «Окна в сад», «Тихий голос в ночи»; «Юность», 2005, № 4, повесть «Ночной полет»; «Юность», 2005, № 6 — юбилейный номер, где опубликован отрывок из рассказа В. Михеева «Окна в сад»; «Юность», 2005, № 7, рассказ «Стук монотонных колес»; «Юность», 2006, № 1, рассказ «Дом на горе». В 2006 году ему присуждена премия им. Валентина Катаева «за серию публикаций в журнале „Юность“ в 2005 году». В номерах журнала «Аврора» за 2004 год (№ 3) и за 2006 год (№ 2) им опубликована подборка рассказов. В журнале «Бийский вестник» за 2008 год (№ 2) — рассказ «Дорога на Парагвай».
Публикации в журнале «Звезда»: № 6 за 2005 год, рассказ «Август»; № 12 за 2007 год, рассказ «Вещь, во тьме приходящая»; № 11 за 2009 год, рассказ «Калитка у Совиного ручья, или Кот, петух и поющая рыба»; № 6 за 2010 год, рассказ «Скромное обаяние буржуазии»; № 7 за 2011 год, рассказ «Для луны — облако, для цветка — ветер»; № 4 за 2012 год, рассказ «Скоро разбудят меня на рассвете»; № 1 за 2013 год, рассказ «Через чащу к переправе»; № 1 за 2016 год, «Рассказ об одном дне с Полиной, которая любила ритуалы»; № 6 за 2017 год, рассказ «Ворота живых и мертвых».
И наконец, посмертная публикация незавершенного романа «Покидая Содом». На мой взгляд, самой весомой, самой пронзительной прозы Михеева. Проза, написанная негромкими словами, написанная так, как пишут только большие прозаики. Написанная с абсолютным слухом к слову.
О чем я? О деле прозаика. Дело это тихое, сугубое, подледное, даже подкоряжное. Это не прогулки вдоль Мойки, а сидение где-то за шкафом, в тишине и полумраке, со зрачками, обращенными внутрь себя (потому что именно там, внутри, всё — и жизнь, и смерть, и Мойка тоже там) с предельным напряжением, ужасом и надеждой. Нет, место прозаика — не письменный стол у окна, а тайная канцелярия, куда никому хода нет и где творится такое, о чем лучше бы никому не знать.
Владимир Михеев попал в «Звезду» из самотека. Из примерно тысячи авторов, каждый год присылающих в адрес редакции свои рассказы, повести, романы и даже полные собрания сочинений. И все это надо если не прочесть от первой до последней страницы, то хотя бы просмотреть, вычитывая отдельные фрагменты. То есть читать, читать, читать… Читать даже то, что тебе претит, что в ум не лезет, от чего с души воротит. Читать, потому что литературный журнал обязан выдавать срез текущей (именно сейчас существующей) литературы. Читать всех, только чтобы не пропустить подлинных, истинных, избранных самим Словом, только становящихся или уже ставших инструментом в руцех Божьих. Читать, потому что журнал (литература!) не имеет права пропустить, нет, не гения (тот и из-под груды макулатуры светит — его не пропустишь) и даже не талант (у таланта есть подъемная сила, его крылья рано или поздно узришь в сером небе), а лишь намек на талант как некий «протокол о намерениях», из которого со временем, возможно, и вырастет полноценный договор между Словом и человеком.
Такая обязанность, такой конвейер («потогонная система Тейлора»), когда, чтобы не свихнуться, ищешь в текстах Гоголя и Толстого утешение и эстетическую компенсацию.
Рассказ Владимира Михеева «Август» пришел в редакцию «Звезды» в 2005 году, помнится, в затишье, когда на столе не так много рукописей и можно спокойно пробегать глазами первые абзацы этих немногих лежащих перед тобой: а вдруг попадется что-то похожее на прозу? «Август» попался на глаза едва ли не первым. И после небольшого абзаца стало ясно, что на столе настоящая проза. Минут за двадцать рассказ был прочитан и отнесен главному редактору, а после того как то же сделал последний, немедленно попал в текущий номер. О чем рассказ? Сюжет его бесхитростен. Речь в нем о том, что ясно каждому как божий день. Никаких открытий, громких заявлений или постановки злободневных вопросов. Рассказ о «человеческом», отчасти жалком, отчасти смешном — о стремлении одной одинокой души к другой, столь же одинокой, в надежде вместе пережить ужас одиночества, которое, если снять с него верхнюю одежду и нижнее белье, и есть сама жизнь. Но можно и сказать, что рассказ был о любви. Традиционный порядок слов, негромких, даже словно стесняющихся себя в тексте. И нет ни одного лишнего, неточного, стоящего не на своем месте. Ровно столько, сколько необходимо, чтобы передать читателю авторский замысел без искажения. Но за этими тихими словами, за прозрачным и одновременно глубоким смыслом обитало что-то еще, что никакому читателю нельзя выразить, изъяснить, что он лишь чувствует и что вдруг начинает его переполнять. И он, не ожидавший от себя такого, в смятении потирает лоб ладонями, боясь, что кто-нибудь увидит, как это что-то так некстати и так… по-человечески стоит у него в глазах и уже готово сорваться крупными каплями.
В журнал пришел большой прозаик и с ним — таинство, волшебство, свойственное всякому большому прозаику. Волшебство, которому, уверен, нельзя научиться, но которое, наверное, можно заслужить у Бога преданностью и самоотречением. Или получить от Него в дар. Правда, последнее мне не понятно, хотя, конечно, это не мое дело.
Вплоть до смерти Владимира Михеева, журнал публиковал все присылаемые им рассказы. И все они были снабжены тем самым неизъяснимым. Во всех «дышала почва и судьба», и за порядком слов и порой необязательным сюжетом жил Тот, кто в начале всего.
Кажется, начиная с 2010 года Владимир Михеев обещал журналу свой роман. И вот в 2019 году он был почти готов. В начале ноября 2019 года мы обменялись с его автором письмами по имейлу. Я ждал от него этот текст для первого номера 2020 года. Автор писал, что осталось совсем немного — недели две работы. Потом он исчез из эфира. На звонки и письма не отвечал. И я подумал, что писатель попал в больницу. Иначе, как еще объяснить молчание автора, текст которого ждут не дождутся в толстом литературном журнале? Но молчание затянулось настолько, что я понял: писатель умер. Стал звонить в Челябинск, выяснять, в чем дело. Все подтвердилось. Потом, через наследников, отыскался и файл, обещанный «Звезде».
Незавершенный (но, может быть, почти совершенный) роман «Покидая Содом» — последнее слово Владимира Михеева в литературе.
На мой взгляд, он — вершина писателя.
Нет пророков в своем отечестве, потому что его устраивают только мертвые пророки, и все подлинное, настоящее, как правило, не востребовано при жизни. Неподъемное, оно лежит на дне эпохи, пока по поверхности пузырятся мастеровитые верхогляды, болтливые вертопрахи и модные всезнайки. У них все необязательное, в них все пустое. И они не прячутся. Стараются везде присутствовать, во всем участвовать, обо всем судить, кому-то присуждать, кого-то обсуждать или осуждать… Как водомерки, они скользят в своих двумерных текстах по поверхности, не вызывая даже малого отклика в душе (прочитал и тут же забыл).
А в это время свое подлинное эпоха хранит где-то под спудом, прячет от глаз подальше, чтобы не помешать ему дозреть, не искусить его дешевой популярностью, легкой славой, не увести с узкого пути поиска на широкую дорогу успеха. Она давит его, мнет, как глину, истончает нуждой и одиночеством, а потом обжигает в огне последней болезни. Правда, уже не его, а совершенный инструмент, на котором она может сыграть вам какую угодно музыку.
Даже Реквием по самой себе.