Опубликовано в журнале Звезда, номер 10, 2020
Действующие лица:
О р ф е й — певец.
З а г р — бог одноименной реки, отец Орфея.
А н я, Т а н я, М а н я — аморальные девчонки.
Ж р е ц.
С л е д о в а т е л ь.
Ж е р т в ы М о р а (присутствуют заочно).
К у к у ш к а.
Место действия — северная Фракия. Второе тысячелетие до нашей эры.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Опустевшая рыночная площадь в небольшом городке.
О р ф е й подходит к храму. Стучит. Никто не отзывается.
О р ф е й
И в храм нельзя…
Г о л о с неожиданно за дверью
Никуда нельзя.
О р ф е й
А что у вас случилось?
Ж р е ц
Еще ничего. Но если такие, как ты, будут продолжать повсюду болтаться, то скоро им придется болтаться на виселице.
О р ф е й
Но почему?
Ж р е ц
(понизив голос)
Надвигается мор.
О р ф е й
Откуда?
Ж р е ц
Не знаю. Мор. Надвигается.
О р ф е й
Первый раз слышу. Хоть пришел издалека.
Ж р е ц
Тем более опасно — ты являешься потенциальным разносчиком заразы. Я рискую уже тем, что с тобой разговариваю.
О р ф е й
Зачем же говоришь?
Ж р е ц
Третий месяц тут кукую, не с кем словом перемолвиться. У нас — самоизоляция. Люди добровольно покинули улицы и сидят по домам. Специальные службы развозят пайку…
О р ф е й
(перебивает)
А разве твой бог с тобой не разговаривает?
Ж р е ц
Наши боги молчат.
О р ф е й
Так чего же бояться? Значит, Мор уже пришел к вам. Раз боги молчат.
Ж р е ц
Убирайся отсюда. Если тебя увидит полиция… заберут в отстойник.
О р ф е й
Спасибо на добром слове. Но у меня поручение к Фиоле — слыхал про такую? Где она сейчас живет?
Ж р е ц
Твое поручение… опоздало.
О р ф е й
С ней что-то случилось?
Молчание. Стучит. Молчание — как туча.
О р ф е й
(бросается с кулаками на дверь)
Что вы с ней сделали?!
Со сказочной внезапностью появляется ментовский уазик. Легионеры — в масках. Они заталкивают О р ф е я в машину, целеустремляя его дубинками.
СЦЕНА ВТОРАЯ
С л е д о в а т е л ь, в отделении
Имя?
О р ф е й
Орфей.
С л е д о в а т е л ь
(заносит в протокол)
Так… Род занятий?
О р ф е й
Певец и аргонавт.
С л е д о в а т е л ь
Эстрада, значит? Так… А ДК у нас закрыт. Читать умеешь?
(Откладывает перо.)
Чего тебе надо?
О р ф е й
Я пришел за Фиолой.
С л е д о в а т е л ь
Ее здесь нет.
О р ф е й
А где она?
С л е д о в а т е л ь
Так…
О р ф е й
(ломким голосом)
Что вы с ней сделали?
С л е д о в а т е л ь
Я отпущу тебя, если ты обещаешь никогда не возвращаться.
О р ф е й
Что вы с ней сделали?!
С л е д о в а т е л ь
(терпеливо)
Тебя не услышат — ни мои уши, ни уши этих стен. Бастовать напрасно. Мор наступает. Мы должны защитить наш город. Так? По рукам. Тебя отвезут до Медвежьей заводи. И если ты понятливый человек… не смутьян, не преступник, желающий подвергнуться законному наказанию за совершенное правонарушение, забудь к нам дорогу. Лишь жесткими мерами мы остановим нашествие Мора.
О р ф е й
Мир гибнет от вас. За то, что вы…
С л е д о в а т е л ь
За то, что мы сделали с Фиолой. И за многое другое. Но мы не можем поменяться. Мы можем еще вариться в собственном зле, а добро нас изувечит.
О р ф е й
Но ведь это же Мор — Мор здравого смысла.
С л е д о в а т е л ь
И это я знаю. Просто ты дерганый, а я спокойный. И правила тут устанавливаем мы.
(повышает голос)
Мор — наш!!! Ты это понял?
О р ф е й
Понял, начальник. Воровскому — быть.
С л е д о в а т е л ь
Эстрада, значит?..
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
О р ф е й, в камере
Подарю тебе картину,
Как на лодочке с утра,
Разрезая носом тину,
Ищем мы приют бобра.
Вот нашли — такая свалка,
Стружки, сучья, непролазь.
А кому добра не жалко?
Кто целуется, смеясь?
Вот инспектор припорол бы —
Он бы строгий интерес
Проявлял совсем к другому:
Кто без спросу валит лес?
Почему без документов
Из дивённых южных стран
Гуси-лебеди по небу
Тянут вольный караван?
Но и в нем — хоть он инспектор —
Тоже теплится — ей-ей! —
Что-то против документов
И за белых лебедей.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Под окном тюрьмы — осторожные быстрые шаги и запальчивый шепот.
А н я
(пискляво)
Аргонавт?
М а н я
(смазливым баском)
Певец?
О р ф е й
Кто там?
А н я, М а н я
Мы! Подружки Фиолы.
А н я
Тсс! Забыла? Мы пришли тебе помочь.
О р ф е й
А как же Мор?
А н я
Он нас не касается. Мор — не наш.
М а н я
(трубным загробным голосом)
Мы тебя вызволим.
А н я
Тише.
М а н я
Я не виновата, что у меня такой голос.
А н я
Ты ревешь, как бык.
М а н я
Себя послушай!
А н я
Дура!
М а н я
(предупредительно)
Э-э.
О р ф е й
Потом поссоритесь.
М а н я
Мы тебя вызволим.
А н я
А как же стража?
М а н я
Стражу Танька отвлекает.
А н я
Я ключ стащила!
М а н я
А я все придумала.
А н я
А у тебя зубы кривые!
М а н я
А тебе лифчик носить не на чем.
А н я
У тебя ляжки волосатые.
О р ф е й
(тревожно)
Девчонки, перестаньте.
А н я
Она кукукнутая.
М а н я
Э-э.
А н я
Мне кажется или правда где-то скотина замычала? К ней только пьяные клеятся.
(Мане)
Давай сюда ключ.
М а н я
А вот и не дам. Пока не извинишься.
А н я
Перед тобой — извиняться? Да кто ты такая!
М а н я
Не хуже тебя.
В замочной скважине поворачивается ключ. О р ф е й выходит.
М а н я
Скорее.
А н я
Цыц!
(Отвернувшись, высклизывает из себя тампон и подбрасывает в камеру.)
Это наш знак. Как черная кошка у «Черной кошки».
О р ф е й
А кто вы такие?
М а н я
(на ухо — тем же игриво-трепещущим баском)
Не догадался?
А н я
«Аморальные девчонки».
О р ф е й
(деликатно отстраняясь от Мани — чтоб не вызвать ревность и очередную ссору)
Впервые слышу.
А н я
Аморальные — это те, которые против Мора. А-Моральные. Въехал?
М а н я
(потупившись)
Это я придумала.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Берег горной реки.
А н я
Здесь мы в безопасности.
М а н я
Это наше место.
А н я
Полиция нас крышует.
М а н я
И она же нас разыскивает!
А н я
Задолбали гады спекулировать на море.
М а н я
(вторит)
На горе…
А н я
(зловеще)
Они что-то недоговаривают!
М а н я
Мэр выступал, а я слушала и думала: «Старый лгун».
А н я
Ты ему?..
О р ф е й
Девчонки… Стоп.
М а н я
Она думает, что если у нее такая жопа, то ей все можно.
А н я
Мужики любят жопу.
О р ф е й
Девчонки! Благородные леди! Разве можно так выражаться?
М а н я
А что?
А н я
(с угрозой)
Воспитываешь?
О р ф е й пожимает плечами и срезает тростник. Делает из него флейту.
М а н я
(горько)
Как всех легко оказалось запугать.
А н я
(ядовито)
Послушные все какие!
М а н я
Наши улицы опустели, как наши сердца, алтари, библиотеки…
А н я
(позевывая)
Ты все равно в них не ходишь.
М а н я
У меня просто не было возможности и времени, чтобы заняться образованием. Меня все имели, а я от этого не имела ничего.
(Смотрит на празднично-лазурное небо глазами такого же яркого цвета на желтоватом стареющем лице.)
Но скоро все переменится.
А н я
Ага. Жди.
(Разглядывает прыщик на бедре.)
Болезни, эпидемии приходят и уходят, а Мор остается. Возьми хоть наших.
М а н я
(еще пуще расстроившись)
Это правда.
А н я
Они и до Мора были никакие. Во всем городе только мы и зажигали!
(Орфею)
Чего ты там строгаешь? Новую дудку?
(Мане)
Он без дудки, как справка без печати! Не вдудело ему. Мы его выз-во-лили, понимаешь, а он строгает новую дудку.
О р ф е й
(трудится)
Я ничего плохого не делаю.
А н я переводит взгляд на подружку, ища в ней поддержки.
М а н я
(вздыхает)
Скоро все переменится. И я и ты.
А н я
Только не я! Ни шагу назад. Чего ты рассуропилась? Ему еще вздумается нас пожалеть. Как же наша клятва? Клятва Фиолы?!
(Начинает рыскать туда-сюда, как тигрица в клетке.)
Никто не знает, что с ней стряслось. Карантин избавился от нее, иначе бы она избавилась от карантина. Фиола исчезла с нашего горизонта.
М а н я
(мечтательно)
Она нас… вдохновила. Воспламенила!
А н я
Представляю, как ей пришлось отдуваться, чтоб воспламенить такую колоду, как ты.
М а н я молчит.
А н я
(недоверчиво)
Эй, ты чего? Обиделась, что ли? Ну скажи, что у меня… скажи, что я швабра. Прости меня, Манюнечка… Манечка… Манюсик…
М а н я улыбается утешенным ребенком.
А н я
(участливо)
О чем ты задумалась? Аргонавт, смотри…
(Обличительно хмурит небрежно выщипанные брови.)
…что ты натворил. Наша Манька задумалась! Она сейчас лопнет. А я вместе с ней. Я ж не могу без нее. Мы как сестрички.
(Обнимает ее.)
О чем ты думаешь, ну скажи, не отворачивайся.
М а н я
Я думаю о деле.
А н я
Дела у прокурора.
М а н я
(смотрит на Орфея, пытаясь встретиться с ним взглядом)
Мы обещали быть «а-Моральными», пока Мор не кончится. Или нас не сломят…
А н я
(эхом)
…пока нас не сломят…
М а н я
…что будем бороться.
А н я
…будем бороться…
А н я и М а н я вскакивают с земли и выкрикивают,
глядя друг другу в лицо.
Не так, так этак, не этак, так так. Не так, так этак, не этак, так так!
М а н я
А ведь Мора-то и нет…
(кивает на певца)
Ведь он здоров. И пришел издалека. А нам говорили, что Мор — повсюду.
А н я
Нас заморили задолго до Мора. Чтоб некому было его остановить!
М а н я
Мэр заверял…
А н я
(стиснув кулаки)
Старый лгун.
М а н я
Болтун.
А н я
Пер-фек-ционист!
М а н я
Долой и мэра, и судью, и следователя.
А н я, М а н я
(хором)
Не так, так этак, не этак, так так. Не так, так этак, не этак, так так!
А н я
Перерасчет налогов!
М а н я
Пересмотр Конституции!
А н я
Мы переплачиваем. В салонах красоты…
М а н я
Даешь нормальные школы, нормальных учителей, нормальные экзамены… Нормальные книги!
А н я
И бесплатные укладки ветеранам Революции! И чулы — всех сортов! И таблетки от нервов.
М а н я
(угрюмо)
Он нас не слушает.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
О р ф е й
(напевает)
Я тростиночку скоблю,
Я нахалок не люблю,
Я на суше и на море одинаково живу.
Себя чувствую вполне —
И снаружи и извне,
Ну а что не пригодилось — это, значит, не по мне.
Вот такой у нас мотив,
Вот такой у нас комдив,
Не извольте сомневаться — те, которые из Фив.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
А н я и М а н я шушукаются между собой.
Из фиф или из Фив?
(Орфею)
О чем эта песня? В смысле про кого? Мы должны знать в точности!
О р ф е й
(простодушно)
В точности я и сам не знаю.
А н я
Но ты в ней ни на кого… не намекаешь? Из общих знакомых?
О р ф е й
Вы должны знать в точности?
А н я
А чего ты расселся! Здесь наше место. Мы тебя освободили совсем не для того, чтоб ты мозолил глаза и заговаривал нам зубы дурацкими песенками.
О р ф е й
Чем же они дурацкие?
А н я
(с вызовом)
Тем, что они не про нас. Вернее, про нас. Тем, что они не так нас восхваляют. Ты должен прославить нашу банду в вечности. В точности! Убирайся отсюда.
О р ф е й укладывает вещи в котомку.
А н я
(с обидой)
Мы, между прочим, башкой для тебя рисковали.
(Резко выхватывает у него сумку.)
Никуда ты не уйдешь. Пока… пока… Пока не скажешь, зачем ты хотел видеть нашу Фиолу.
О р ф е й
Ее все хотели видеть. И я — как все.
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
О р ф е й
Мы познакомились… Как бы так рассказать, чтоб не было похоже на биографию из журнала. Мора тогда еще не объявили — он двигался анонимно, замыкая людей без губернаторских предписаний, делая их пустыми для дружбы, взаимопомощи. Реальные чувства — даже грубая чувственность — стали перенимать виртуальный характер. Они обесценились, как песни Поэта.
М а н я
(заслушавшись)
Слова-то какие!
О р ф е й
Мы тоже обещали бороться с Мором — с Мором здравого смысла и полезного дела. Но в чем здравый смысл? Тогда я думал, что можно просто петь — и этого хватит. А она решила, что можно просто любить, как воин решает, что достаточно борьбы, чтоб добиться Победы. А Победы всё не было. Мор наступал. Закрывались люди и закрывались города. На окнах опускались жалюзи, на дорогах — шлагбаумы. Все изолировались. А Мор без ключа входил в любые двери.
А н я
Так, так. Так оно и было!
О р ф е й
Мы были уверены, что уж нас-то это не ни за что коснется, что мы неразделимы. Когда мы расстались — по минутному самолюбию (как люди расходятся: бах — и пропало)… Когда мы расстались, мы оказались совершенно одни, но мы не были одни. Вокруг нас сбивались такие же отринутые, обреченные единицы — в кружки, в эшелоны. Но Мор не прекращался — и среди нас самих. То, что не удавалось в нас прекратить внешним обстоятельствам, было подвержено внутреннему разложению, ведь все мы чувствовали себя ненужными. Мор так сделал. Выдуманный Мор. Чтоб его потушить, с ним не надо бороться. Признавая за ним силу, мы его укореняем. Вот зачем я искал Фиолу, что` хотел ей сказать, а она… она…
А н я
(притихнув)
Она это знала.
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Вечер того же дня.
А н я
Где ее носит? Стремно мне чё-то за нашу Таньку.
М а н я
А вдруг ее схватили?
А н я
…!
М а н я
Чего ты?
А н я
(сквозь зубы)
Спалилась она. Кто со мной в разведку?
(Орфею — решительно)
Ты не годишься. Мы там всех знаем, все ходы и выходы, и нас все знают — не придерешься. Мы у полиции на хорошем счету.
(Мане)
Ты-то чего лыбишься?
(Орфею)
А ты шагу не ступишь, как снова отправишься в ту же самую камеру номер первый и единственный. Понял, дружок? Если к рассвету мы не вернемся, напиши про нас песню. Про Аню и Маню. Что были, мол, такие. И Танька была…
М а н я
Танечка… Танюха…
А н я
По прозвищу Кочерга!
М а н я
Это, наверное, лучше не писать. Эклеры любила.
А н я
Чего она любила — того не перечесть. Справедливое сердце!..
(Хлюпает носом.)
Дурак, не смотри. Я же никогда, никогда не плакала. Только в детстве.
(Вытирает глаза — руки у нее покрыты паутиной татуировок. Протягивает руки к Орфею.)
Леопарда спасают от бед его пятна, и я, бедуя, тоже стала пятнистой. Эти линии и знаки — мои молитвы. Может, потому меня Мор и не взял… что я… бедовая!
(Сияет все еще влажными от слез глазами.)
Бедовая я. Что скажешь? Нечего… Нечего, Мань!
М а н я
(вполголоса, очень нежно и мелодично, словно вдруг выучившись заново говорить)
У вакханки день рабочим
Называется не зря…
А н я
(подтягивая)
А над пляжами и прочим
Затевается заря.
М а н я и А н я
(вместе)
Хочешь плитку шоколада
Или в море «раз-два-три!»?
Кто вакханка, кто менада,
Никому не говори.
Не так, так этак, не этак, так так.
Не так, так этак, не этак, так так!
Уходят.
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
О р ф е й
(оставшись на берегу один)
Отец?..
З а г р
(поднявшись в русле)
Значит, теперь это твоя компания? Шлендры в цацках?
О р ф е й
Расшатанные кометы.
З а г р
Из них кометы, как из меня пустыня. Разве для этого я тебя готовил? Зараза портовая. Лягушки-царевны.
О р ф е й
Ты плохо о них думаешь.
З а г р
(с упреком)
Ну, верно, не дорос. Это не проблема.
О р ф е й
Что?
З а г р
Ну-ну. Ты всегда был благоразумен.
О р ф е й
А сейчас как никогда! Потому что мне… горячо в груди. Мне долго было плохо, а сейчас хорошо. Потому что я мыслю на благо Родины.
З а г р
…которая не платит тебе ни копейки, а давеча упрятала тебя в тюрьму. Это старая история. Старая… Старая!
(после всплеска короткой, судорожной ярости)
И Мор этот старый. Старый жалкий Мор. Он выеденного яйца не стоит. Не хлопочи. Всегда так было.
О р ф е й
Но не при мне.
З а г р
Не при тебе.
Спор тяжелеет, наливаясь свинцом.
О р ф е й
(отрывисто)
Я навидался…
З а г р
Хочешь сказать, что жизнь несправедлива? Не удивил.
О р ф е й
Я много где побывал. Объехал Египет и страну колхов, цветущие сады Персии… Песни мои провели корабль аргонавтов мимо острова сирен. Они возмужали вместе со мной. Мое искусство достигло апогея, зенитной точки. Но зачем оно нужно, если люди попрятались! Мой город как вымер. Его боги молчат. В нем не поют, не танцуют, не дышат.
З а г р
(осторожно)
А разве не заслуженно?
О р ф е й
Отец, ты мудр. Но ты не прав. Мне еще рано с тобой соглашаться. Я не за и не против твоих понятий — мне просто рано.
(улыбается через силу)
Только и всего. Я видел правителей, недостойных владеть даже фантиком от конфеты; врагов народа, возглавляющих согласный, обкормленный наркотиками и суевериями народ; хитроумных унылых деспотов и их прихлебателей, которые по-обезьяньи повторяли их жесты и интонации. Видел сливки общества, от которых разило, и андеграунд, от которого разило не лучше. Рокеров-шмокеров. Хакеров-шмакеров. Фэйков. Элгэбэтэшников. Гастарбайтеров. Хипстеров недоношенных. Тиму Белорусских. Поэтов, которые свою скуку и немощи выдавали за самую чистую монету, форсили этим. Видел боссов и воротил, у которых росли прекрасные, удивительные дети с несчастными глазами будущих пройдох и давильных прессов. Видел романтиков с большой дороги, в которых не осталось ни капли романтизма, а только руки по локоть в крови. Учителей с рекламными лозунгами своего учения, которое «не нуждается ни в какой рекламе». А ты — «не хлопочи». Ты сказал «не хлопочи»!
З а г р
Сказал — ну и что?
О р ф е й
Мне надоело.
З а г р
(с властным миролюбием)
Ну отдохни. Ты сам говорил: в песне малиновки есть целая вселенная.
О р ф е й
Но я-то живу не в песне малиновки. Малиновка никого не хоронит заживо. А нас хоронят. Еще до Мора начали хоронить. Мор им на руку! Я устал от глупости, недоговариванья, сплетен за спиной. Про меня трепали…
З а г р
Слышал, избавь повторять чужие глупости.
О р ф е й
Устал от чужих. От отсутствия своего. От бандитов на пенсии и старых развратников, читающих мораль с высоты своего опыта. От вымогателей… хорошего настроения. От очумелых проповедников ЗОЖ и звездочетов, не видящих дальше собственного носа. От никчемных патриотов и фуфельных артистов. От спившихся сталкеров с их женами из поварих (держать мужа в трогательном запущении да кое-как обстряпывать дела — вот их «святая простота»; они и у алтарей останутся поварихами!). От пресыщенных тунеядцев, не знающих, чем утолить голод утонченной праздности; от гостеприимно-щедрых работорговцев и болтливых евнухов, возбуждаемых честолюбием.
З а г р
(благодушно)
А от ораторов не устал?
О р ф е й
Устал от себя! Мне надоели мои мысли, собственный облик. Я устал от того…
(смотрит на дудку)
…что дуешь в пустоту! Как пустоголовая малиновка!
(Бросает дудку оземь, и та ломается пополам. У Орфея дрожат руки. Он потрясенно смотрит на обломки.)
Ты видишь, что` со мной? И после этого ты говоришь «не хлопочи», «перестань»?! Я устал от этой нечестивой дряни. Устал видеть людей обманутых, заезженных, забуревших… Предателей. Трусов. Людей, лишенных достоинства, — вот они и поддались! Но мне еще рано говорить, что` «заслуженно», рано принимать за заурядность и неизбежность действие Мора.
(Переводит дух.)
Ты прав, отец, это старая история. Но я-то не стар. И эти шлендры, «зараза портовая», как ты выражаешься, — они сопротивляются как есть, как могут…
З а г р
(иронично)
Крашенные в солому?
О р ф е й
(не слушая)
…крутят педали.
З а г р
С облезлым лаком на ногтях и поправляя съезжающие чулки?
О р ф е й
Если бы не они… ничего бы не происходило. Потому что для тех, кто сидит по домам, всё уже произошло. Самоизоляция — это… это смерть.
(Находит слово; словно почувствовав от него кандальную тяжесть, садится на камень; подбирает обломки дудки, которые не склеишь.)
Но мы еще можем остаться… вместе.
(Соединяет обломки — они распадаются.)
З а г р
(успокоившись)
С дураками и предателями? Расхлебывай сам.
(Возвращается в русло.)
СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
Глубоко за полночь.
С л е д о в а т е л ь, в отделении
По порядку, что ли? Имя, род деятельности.
Т а н я
Татьяна Георгиевна. Частный предприниматель.
(Перекладывает ногу на ногу.)
Ну что за цирк в самом деле? Будто вы не в курсе.
С л е д о в а т е л ь
(приподнимая заполняемый лист)
Бумага не в курсе, Татьяна Георгиевна.
Т а н я
Цена вашей бумаге… А, впрочем, вы правы: на нее Мор не действует. В отличие от людей протоколы в безопасности.
С л е д о в а т е л ь
Татьяна Георгиевна, положение нешуточное.
Т а н я
И мне не до шуток. Плетка-то теперь у вас. Яблочко можно?
(Берет со стола яблоко, откусывает с хрустом.)
Запретный плод.
С л е д о в а т е л ь
Татьяна Георгиевна, вы обвиняетесь «в организации побега лица, содержащегося под стражей». Вся ваша троица… стала слишком на виду.
Т а н я
Давно у вас не было? Я могу исправить.
С л е д о в а т е л ь
(потея, вытирает шею)
Вы обвиняетесь…
Т а н я
А вы расслабьтесь, товарищ следователь. Подойду с… душой.
С л е д о в а т е л ь
Знаешь что.
(Сдерживает гнев.)
Бумага к душе отношения не имеет. Жив человек — и в бумажке написано, что он жив. А нет человека — и в бумажке написано, что его нет. Больше того…
(Берет с полки потрепанное, пухлое дело.)
…в бумажке написано, как его не стало.
(Развязывает тесемки.)
Т а н я
(жадно)
Дело Фиолы…
(Откладывает яблоко, вся наглость с нее сходит, как, видимо, ей вообще несвойственная.)
С л е д о в а т е л ь
Да. Представляешь, она оказалась слабее, чем думала. Она вообще не задумывалась о последствиях. За два-три сеанса слиняла в шелковую. Можешь не верить, удобней не верить. Но ваши имена появились у следствия с ее подачи. Но даже и тут, даже и тут она чисто не сделала. Читай!
(Бросает перед Таней папку.)
Ну же. Считай, что это мой последний для тебя подарок.
(Отворачивается)
Во-о, народ!..
(Вертит тяжелой кабаньей шеей под тесным воротником.)
Т а н я
(оторопев)
Что?
С л е д о в а т е л ь
Правда.
(Нетерпеливыми движениями перелистывает перед ней одну за другой страницы, так хорошо ему знакомые, и как будто пересказывает.)
Выдав подельниц, она заново решила сыграть в героиню — можно подумать, Большой театр! — и вот, полюбуйся.
(Подчеркивает пальцем нужную строчку.)
Т а н я
(читает)
«…оставшись в камере, повесилась на колготках».
(Смотрит на него с осторожным удивлением и горькой невольной благодарностью за правду.)
С л е д о в а т е л ь
(садится, горбясь стариком)
Доедайте ваше яблоко, Татьяна Георгиевна. Поздно уже.
(Ослабляет галстук.)
Вас отведут к… другим задержанным. Не говорите им. Над героинями Мор не властен.
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Час спустя.
А н я, Т а н я и М а н я — там же, где сидел О р ф е й.
В окне слабо тускнеет утро, словно приближающаяся издали телега.
А н я
Ку-ку.
Т а н я
Бестолково, правда?
М а н я
(рокочет)
Ты уж не ной.
А н я
А что нам сделают? Где доказательства?
Т а н я
(вяло)
Скажи «ку-ку».
М а н я
(после паузы)
Зачем они так?
Т а н я
Как?
А н я
Не так… Не так, так этак. Не этак, так так!
(словно очнувшись)
Пока Мор не кончится…
М а н я
Или нас не сломят…
Т а н я
…будем бороться…
(Втроем, громко.)
Не так, так этак, не этак, так так! Не так, так этак, не этак, так как!
Т а н я
Мы не бесчестные. Мы аморальные, но мы не бесчестные. Мы весь город шевелили.
А н я
Настоящий склеп!
Т а н я
Мы выли, как собаки в холодном склепе. Дрожа от холода…
А н я
(досказывает)
От холода нелюбви. И мы выли против смерти.
М а н я
Теперь за это наказывают.
Т а н я
За это карают.
А н я
(возбужденно)
За вой против смерти! Танька!..
Т а н я
Чего?
А н я
Помнишь, однажды у тебя пропала бритва? Это я ее стащила.
Т а н я
Я так и знала.
А н я
(неуверенно)
И ты молчала?
Т а н я
У меня было две.
М а н я
(сокрушенно)
«Царевны-лягушки». «Лягушки-путешественницы». Нас же… любили. Любили как могли. Они не виноваты, что по-другому любить не могут.
А н я
И сладить с нами тоже не могут. Мы убежим.
М а н я
Или нас убегут! В смысле спасут.
А н я
Ты всегда была невежей.
М а н я
(гремит)
От вежи слышу.
Т а н я
Тихо! Вы слышали? Вой… Или гул?
А н я
Мы воем против смерти.
А н я затягивает в голос, задрав подбородок, как волчица на луну.
Воют втроем.
С т р а ж н и к
(стучит в дверь)
Заткнитесь там!
А н я
(нервно)
Скажи «ку-ку».
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
В долбленой лодке О р ф е й спускается вниз по течению, где за деревьями — контуры города, над которым давно не летают птицы.
На голове у О р ф е я сидит кукушка.
О р ф е й
(кукушке)
Только не снесись…
(самому себе)
Помнишь, когда-то… медоголосых сирен перепел,
Спасся корабль, стрекозиное лето
Вышло на палубу, морок сошел,
Как грязный снег, с проясненных очей.
Кормчий опять — у руля, у руля.
Веслами с силой толкает корабль
Наша команда, и нет корабля
«Арго» прекрасней и «Арго» быстрей.
Уровень воды в реке поднимается.
О р ф е й
Были мы в далях, у края земли,
И змеезубый пожал урожай
Наш командир оттого… оттого,
Что был прекраснее перьев зари
Розовых!
Волны затапливают окрестность.
О р ф е й
(не в себе)
…«Арго» направил домой —
С бренной добычей и вечною славой!
Сами мы были себе корабли,
Плыли, чтоб Грецию сделать державой,
Дух в ней поднять боевой, обрести
Мир, расщепленный в нескладном порядке.
Были мы сами себе корабли!
Выше, волна, пошевеливай вал!
Путь был не прям…
(перекрикивает шум вод и ломаемых ими сучьев)
Против ветра ходят галсами!
(правит уже по тому участку, где была суша)
Рифма — слуга, и не ей диктовать,
Где ей стоять и чего распевать.
Над лодкой перепрыгивает сизо-розовый дельфин.
О р ф е й
(лицом к городу, который приближается)
Нам, а не мне, ибо вместе со мной
Гулом гудит вся родная планета.
С палубы смоем помет вековой,
Выше держи, стрекозиное лето!
(на гребне волны, как в сверкающей колеснице)
Праздничный лепет, шатун, ураган
Кровли снесет и тюремные стены.
Песни священной держись, как руля;
Дудочки тонкой факирское пенье
Уровень держит Восстания Вод,
И, зачарована песней, Пучина
Хлынет на площади, сдует, сотрет
Мора позор
За отца…
З а г р
(подпирая на плечах крохотную, трещащую по швам лодку)
…и за сына.
Небывалое половодье врывается в город.
К у к у ш к а
Ку-ку.