Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2020
Приближается 75-я годовщина «Атаки века» — потопления немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф» советской подводной лодкой «С-13» под командованием Александра Маринеско. Случилось это 30 января 1945 года. Долгое время я занимался данной темой. Перевел английскую книгу «Ночь ужаса», которая была опубликована в 2005 году под названием «Правда о „Вильгельме Густлофе“». Она есть теперь и в электронном виде.
Эта тема, которую я бы назвал «Трагедией подвига», не оставляет меня до сих пор. Без сомнения, экипаж советской подводной лодки совершил героический поступок, уничтожив крупнейший военно-морской корабль, а именно таким являлся немецкий лайнер с установленными на нем орудиями. Но это стало также и трагедией для тысяч немецких беженцев: женщин и детей, находившихся на корабле. По образному выражению Даниила Гранина, «эти люди бежали от войны, но она их вновь настигла».
Работая над темой крупнейшей морской катастрофы всех времен, как образно именуют ее на Западе, я собирал материалы с обеих сторон, показывал их историкам и писателям. Вот некоторые из собранных материалов.
ЛЕГЕНДЫ ЛАЙНЕРА «ВИЛЬГЕЛЬМ ГУСТЛОФ»
В книге Даниила Гранина «Вечера с Петром Великим» есть такая фраза «Врет, как очевидец». И дальше писатель продолжает: «Ничего в этом нет удивительного. Каждый живет в своем времени. Очевидцы перевирают — заботятся о впечатлении, им надо удивить, ужаснуть, обрадовать».
С подобным всем нам приходится сталкиваться постоянно. Поэтому отношусь к таким рассказам избирательно. В гораздо большей степени доверяю им лишь тогда, когда высказывания подкрепляются архивными и другими документами.
Сейчас, работая над новой книгой с рабочим названием «Маринеско против „Густлофа“», сталкиваюсь сплошь и рядом с подобными измышлениями. За годы, прошедшие после потопления 30 января 1945 года подводной лодкой С-13 немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф», написаны десятки книг, сотни статей, отсняты фильмы, как документальные, так и художественные, причем не только в нашей стране, но и по всему миру.
У непосвященного человека голова должна идти кругом, так как уже не знаешь, чему можно верить. Был или не был трехдневный траур в Германии по кораблю «Вильгельм Густлоф»? Объявлял ли Гитлер за это Александра Маринеско своим личным врагом или нет? Кого перевозил корабль: беженцев или элиту немецкого подводного флота, расстрелян ли был командир немецкого конвоя за свои упущения? Я уже не говорю о таких легендах, как то, что Маринеско со своим экипажем якобы отмечал победу трое суток подряд, опустившись на своей подводной лодке на дно у самого пирса.
Все это рассказывают «очевидцы». Но как офицер, прослуживший многие годы в информационных структурах, я привык иметь дело с документами. Они тоже имеют различную степень достоверности, но с ними работать благодатнее, потому что можно сравнивать их, находя совпадения и несоответствия и выстраивая, таким образом, вполне реальную картину.
Долгое время не давало мне покоя утверждение, сформировавшееся в послевоенной советской литературе, о том, что Гитлер якобы объявил трехдневный траур по «Густлофу». Сторонники этой теории до сих пор ссылаются на высказывание одного из «очевидцев», морского офицера Виктора Анисимова, который, по его утверждению, «лично держал в руках в начале февраля 1945 года газеты нацистской Германии „Фёлькишер беобахтер“ и „Шварцес кор“, где черным по белому говорилось о данном трауре». Так случилось, что в 1990-х годах я несколько дней пересекался с Виктором Анисимовым в Берлине на международном семинаре по проблемам увековечения памяти погибших. Он представлял делегацию Калининградской области. Помню, тогда меня восхитил его прекрасный, отточенный немецкий язык, которым отличались специалисты военного времени. В разговоре подтвердилось, что он действительно принадлежал к старой гвардии знатоков немецкого языка и литературы. Оказалось, что мы оба служили в одном и том же ведомстве, представляя интересы руководства страны в области военной дипломатии. Он в войну, я значительно позже. Капитан I ранга Анисимов был уже в глубоком запасе, но живо вспоминал, как в годы войны служил в советском посольстве в Швеции, будучи помощником военного атташе. Тогда я еще ничего не слышал о «Вильгельме Густлофе», поэтому данной темы мы не затрагивали. Через несколько лет в книге Виктора Геманова «Подвиг С-13» я вдруг наткнулся на упомянутое выше высказывание Анисимова. И пожалел, что мы тогда не поговорили о немецком лайнере. Думаю, что как коллега, мог бы задать ему чисто профессиональные вопросы. Например: «А где же сами эти газеты? Как же вы, товарищ капитан I ранга, не послали их в Центр в подтверждение данной информации? Это же элементарная обязанность каждого военного дипломата. Не по этой ли причине ваш начальник Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в своей книге „Курсом побед“ сквозь зубы обронил фразу: „О трауре я узнал спустя месяц после этого события“. Получается, что он, имея своих представителей в ранге военно-морских дипломатов в каждой приморской стране, проглядел важную информацию, притом добытую из открытых источников, что уже само по себе было совсем несложно сделать. Что это, как не элементарное упущение по службе, причем на всех уровнях. А может быть, мудрый Николай Герасимович все-таки просто хотел таким образом сказать: «Подставили меня, вынудили такую ересь написать в моей книге. Знаю я прекрасно, что не было никакого траура, но в условиях нагнетания темы подвига я вынужден был подчиниться обстоятельствам».
Что касается упомянутых выше нацистских немецких газет, то за более чем полвека так никому и не удалось представить ксерокопии или даже процитировать текст сообщений о мнимом трауре. Имея счастье состоять в переписке с крупнейшим немецким специалистом по военно-морским вопросам Второй мировой войны, профессором Юргеном Ровером, я в начале января 2008 года послал ему письменный запрос по этому поводу. Вот что он мне ответил:
«Я в свою очередь запросил институт современной истории в Мюнхене относительно газет „Фёлькишер беобахтер“ и „Шварцес кор“. Там имеется полная подборка данных газет за февраль 1945 года, но ни в одном из номеров не удалось найти информацию о гибели „Вильгельма Густлофа“».
Таким образом, вопрос о мнимом трауре был для меня закрыт. Но после того как довелось прочитать книгу нобелевского лауреата Гюнтера Грасса «Траектория краба», посвященную гибели «Вильгельма Густлофа», открылась еще одна удивительная страничка во всей этой истории. Оказалось, что траур все же был, но не по кораблю с таким названием, а по человеку, который волею трагических обстоятельств увековечен был после своей смерти в облике этого лайнера. В 1937 году был убит один из нацистских функционеров, которого звали Вильгельм Густлоф. Вот по нему-то Гитлер и устроил роскошные поминки, ознаменовав их трехдневным трауром в Шверине с участием 35 тысяч нацистов.
В советское время писатель Сергей Смирнов (автор знаменитой интерпретации о Брестской крепости), допущенный к засекреченной информации, переиначил историю с «Вильгельмом Густлофом» и изложил в той версии, которая должна была еще больше героизировать «Атаку века». Сюда же добавил миф о личном враге фюрера, которым стал Александр Маринеско, хотя в действительности Гитлер назвал таковым убийцу реального Густлофа еврейского студента Давида Франкфуртера.
Ну а затем рассыпался и последний громкий миф о якобы уничтоженных 3700 немецких подводниках, находившихся на лайнере, который служил им плавбазой. На самом деле в последний рейс на этом корабле вышел батальон курсантов-подводников из 819 человек. Погибло 390 моряков, все их имена выбиты сегодня в алфавитном порядке на двух досках у памятника погибшим немецким подводникам в местечке Мёльтенорт у города Киль. Мне довелось там побывать и задокументировать этот факт.
СЕМЬ ОТВЕТОВ ГЕЙНЦА ШЕНА
О ГИБЕЛИ НЕМЕЦКОГО ЛАЙНЕРА «ВИЛЬГЕЛЬМ ГУСТЛОФ»
С Гейнцем Шеном — человеком, уцелевшим после потопления лайнера «Вильгельм Густлоф», — я переписывался много лет. Получил несколько его книг на эту тему. Он посвятил себя исследованию судьбы «Густлофа», начиная с личности человека, давшего свое имя кораблю, и до момента гибели лайнера. Результаты исследований Шеном судьбы «Вильгельма Густлофа» отражены в четырех его книгах, начиная с 1951-го и кончая 1988 годом. Книги и по сей день переиздаются. Кроме того, он принял участие в создании художественных и документальных фильмов, как соавтор сценариев и консультант. В 1993 году был снят документальный фильм: «30 января 1945 года — день, когда затонул „Густлоф“», со спуском под воду для осмотра корпуса корабля.
Впервые мне удалось встретиться с Гейнцем Шеном в сентябре 2002 года у него дома в городке Бад Зальцуфлен недалеко от Дюссельдорфа. День прошел в вопросах и ответах, дискуссиях и даже ожесточенных спорах. Зачастую сталкивались разные восприятия отдельных деталей гибели «Вильгельма Густлофа». Расставались мы все же дружески. Портфель мой был набит книгами и ксерокопиями документов, которые должны были помочь прояснить некоторые детали катастрофы.
Когда я уже был в Санкт-Петербурге, пришел пакет от Шена. Оказывается, он решил документально подтвердить ответы на некоторые из вопросов, которые я ему тогда задал. Поскольку эти вопросы в России в то время являлись предметов жарких споров, то с разрешения Шена я счел необходимым сделать его ответы достоянием общественности:
Вопрос 1: Был ли объявлен в Германии траур по случаю гибели лайнера «Вильгельм Густлоф»?
Ответ: Нет. Напротив, всем спасшимся было запрещено говорить с кем-либо о потоплении «Густлофа», чтобы не вызвать панику, поскольку в Готенхафене и Данциге ждали эвакуации морем свыше 100 000 беженцев, в большинстве женщин и детей. Информация о гибели «Густлофа» не распространялась в газетах и по радио, а также в сводках вермахта. Гибель «Густлофа» сознательно замалчивалась в Германии. Что касается слухов о трауре, то он был объявлен за девять лет до этого по реальному Вильгельму Густлофу, сподвижнику Гитлера по национал-социалистическому движению и наместнику фюрера в Швейцарии. Его застрелил 6 февраля 1936 года в Давосе еврейский студент сербского происхождения Давид Франкфуртер. Тело Густлофа было перевезено на его родину в Шверин, где на похоронах присутствовали во главе с Гитлером 35 тысяч приглашенных. Это был самый крупный траур после смерти Бисмарка.
Вопрос 2: Объявлял ли Гитлер Александра Маринеско своим личным врагом?
Ответ: Нет. Не Маринеско, а убийца Вильгельма Густлофа еврейский студент Давид Франкфуртер был объявлен Адольфом Гитлером в траурной речи его личным врагом. Д. Франкфуртер был приговорен швейцарским судом к 18,5 годам тюремного заключения. В июне 1945 года был помилован и эмигрировал в Палестину. После образования Израиля работал советником министра обороны.
Вопрос 3: Понес ли наказание военный командир «Густлофа» Вильгельм Цан?
Ответ: Нет. Капитан III ранга Вильгельм Цан был в начале Второй мировой войны командиром подводной лодки. Затем он стал командиром 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок, дислоцировавшегося в Оксхефте (район Готенхафена). Лайнер «Вильгельм Густлоф» служил этому батальону плавучей казармой. В последнем рейсе «Густлофа» 30 января 1945 года Цан выполнял обязанности военного коменданта, отвечавшего за транспортировку 918 офицеров, унтер-офицеров и курсантов 2-го батальона, которые должны были быть срочно эвакуированы в Киль. После гибели «Вильгельма Густлофа» германское военно-морское командование «Восток» направило по поручению Главнокомандующего ВМС Германии Деница письмо Цану с конкретными вопросами, касающимися катастрофы лайнера. На эти вопросы Цан дал письменное объяснение 4 февраля 1945 года. Копия этих документов находится в моем архиве и опубликована в моей книге «Катастрофа „Густлофа“ — свидетельство выжившего». Ни военный комендант Цан, ни капитан «Вильгельма Густлофа» Фридрих Петерсен не были впоследствии привлечены к ответственности».
Вопрос 4: Были ли на «Густлофе» эсэсовцы (300 человек)?
Ответ: Нет. На борту «Вильгельма Густлофа» во время торпедирования лайнера подводной лодкой «С-13» под командованием капитана III ранга Александра Маринеско, согласно собранным мною данным, опубликованным в последней моей книге «SOS „Вильгельм Густлоф“ — крупнейшая в истории катастрофа корабля», находились:
— 918 — офицеры, унтер-офицеры и курсанты 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок;
— 173 — члены гражданского экипажа (моряки торгового флота);
— 162 — тяжелораненые солдаты из госпиталей Данцига и Готенхафена;
— 373 — женщины вспомогательного состава ВМС;
— 8956 — беженцы, в большинстве своем женщины с детьми и старики из Восточной, Данцига, Готенхафена и Западной Пруссии.
ВСЕГО: 10 582 человека.
Сопровождавший «Густлоф» эсминец «Леве» и восемь подошедших на помощь гражданских и военных кораблей спасли 1252 человека, 13 из которых из-за сильного обморожения и истощения сил затем скончались.
Таким образом, пережили катастрофу 1239 человек, в том числе:
— 528 — подводники 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок;
— 123 — женщины вспомогательного состава ВМС;
— 86 — тяжелораненые;
— 83 — члены экипажа (моряки торгового флота);
— 419 — беженцы.
Отсюда следует, что в результате катастрофы «Вильгельма Густлофа» погибли 390 подводников и 8537 беженцев (гражданских лиц). Так как предписывалось брать на борт только матерей, у которых не менее трех детей (это указание перед отплытием уже не выполнялось), то имеются все основания полагать, что среди погибших беженцев было, по меньшей мере, 4000, а возможно, 5000 детей. Гибель «Вильгельма Густлофа» явилась не только крупнейшей морской катастрофой Второй мировой войны, но и всей мировой истории, так как никогда до этого не погибало столько людей одновременно.
Вопрос 5: Существует ли в Германии общество «Вильгельм Густлоф» из числа выживших и их родственников? Или же эти люди, по крайней мере, состоят между собой в переписке?
Ответ: Сразу же после войны я начал розыск всех проживавших в Западной Германии, которые были спасены с «Густлофа». Это было сделать очень тяжело, особенно применительно к беженцам. В поисках мне помогли публикации в газетах, выступления по радио, а позднее и по телевидению. В течение ряда лет и даже десятилетий удалось установить, кто из спасшихся пережил войну, кто умер в первые послевоенные годы в основном в силу возраста, а кто еще до сих пор жив. Мне удалось также разыскать спасшихся с «Густлофа», которые проживали после войны в Австрии, Голландии, Великобритании, Ирландии, Италии, Испании, США, Канаде и Австралии. Мои акции по поиску включали также капитанов, командиров и офицеров девяти военных кораблей и гражданских судов, участвовавших в спасении людей с «Густлофа». В 1990 году после воссоединения Германии на меня вышли также спасшиеся с «Густлофа» граждане ГДР. Там до этого тема «Густлофа» была запретной. Спасшиеся и спасенные не имели возможности встречаться между собой, как это имело место на территории Западной Германии. 30 января 1985 года, к 40-летию катастрофы «Густлофа», я организовал при поддержке попечительского совета «Альбатрос — спасение на море» в курортном городке Дамп на побережье Балтийского моря «Первую густлофскую встречу» со спасенными и спасателями, в которой приняло участие почти 500 человек. Она имела среди общественности и СМИ необычайно широкий резонанс и сделала катастрофу «Густлофа» в Германии еще более известной. К 50-летию гибели «Густлофа» 30 января 1995 года я организовал в Дампе недалеко от Киля «Вторую густлофскую встречу» с участием почти 250 человек, среди которых вновь были жители Англии, Шотландии, Канады и США. Впервые присутствовали также спасшиеся и спасатели из девяти новых германских федеральных земель (бывшей ГДР). Об этой встрече вновь широко сообщали средства массовой информации. В 1987 году я организовал для 66 спасенных с «Густлофа» 12-дневную автобусно-пароходную поездку «По маршруту следования «Вильгельма Густлофа». На автобусе мы посетили Киль — Свинемюнде — Кольберг — Данциг — Гдыню. Назад совершили поездку на теплоходе до места катастрофы «Густлофа», где была объявлена стоянка и спущен на воду венок. На этом же корабле мы вернулись в Киль/Травемюнде. С 1986-го по 1997 год я организовывал совместно с попечительским советом «Альбатрос — спасение на море» на морском курорте Дамп ежегодные «Балтийские встречи». В этих мероприятиях принимали участие выходцы из Восточной Пруссии, Западной Пруссии, Данцига и Померании, которые покинули свою родину в 1945 году на кораблях по Балтийскому морю. Участвовали также члены судовых команд, задействованных в акции «Спасение по Балтийскому морю — 1945 г.». На встречах было от 300 до 500 человек. Основное ядро составляли спасенные с «Густлофа» и их спасатели. Поскольку до конца войны об акции «Спасение по Балтийскому морю — 1945 г.» почти ничего не говорилось (хотя она считается крупнейшей в истории операцией по спасению 2,5 млн. человек на более чем 1000 кораблях), то я учредил на свои средства «Медаль за спасение 1945», которой бывшие моряки награждались в ходе встреч в Дампе. Первыми награжденными стали командиры и члены экипажей кораблей, участвовавших в спасении людей с «Густлофа». Всего было вручено 75 медалей. Благодаря тому что о моем «Архиве Густлофа» за прошедшие 50 лет стало широко известно, на меня вышли по телефону, письменно и лично родственники жертв с «Густлофа», а также те люди, которые полагали, что их близкие были беженцами на «Густлофе» и погибли во время кораблекрушения. Благодаря встречам в Дампе и личным контактам с сотнями выживших постепенно сложилось «Сообщество „Густлофа“», членами которого стали и те, кто спасал тонувших. Однако это не юридически зарегистрированная организация, а дружеский круг лиц, которых я периодически информирую письмами о встречах и по другим вопросам.
Вопрос 6: Насколько эта история известна сегодняшнему молодому поколению в Германии и сохраняется ли интерес к данной теме?
Ответ: Благодаря художественному фильму «Ночь опустилась над Готенхафеном» (1959 г.), «Густлофским встречам», телевизионным репортажам и интервью с выжившими, сообщениям прессы, а также публикациям в газете «Бильд», «Бильд ам Зонтаг» и журнале «Штерн», более чем 100 сообщениям в различных газетах, моим публикациям (книгам) и моей документальной фотовыставке «Судьба „Вильгельма Густлофа“ эта трагедия стала известна миллионам немцев. Можно с уверенностью сказать, что гибель лайнера «Вильгельм Густлоф» является в Германии самой известной трагедией корабля во Вторую мировую войну. В феврале 1990 года я посетил с недельным визитом Ленинград. Мне была тогда предоставлена возможность выступить перед офицерами штаба ЛенВМБ в Адмиралтействе совместно с инженер-механиком подводной лодки «С-13» Я. С. Коваленко, с которым я за день до этого посетил могилу Маринеско. После этого у меня взяло интервью ленинградское телевидение. В этой поездке участвовали также барон Фальц-Файн (бывший россиянин из Лихтенштейна) и известный мюнхенский продюсер телефильмов М. Реми. В последние годы я был несколько раз в Ленинграде/Санкт-Петербурге и в Калининграде (по приглашению Комитета Маринеско).
Вопрос 7: Почему в пятом издании вашей книги «Катастрофа „Густлофа“ — записки спасшегося» количество пассажиров увеличилось вдвое?
Ответ: После издания моих книг «Балтийское море 45» и «Катастрофа „Густлофа“» обсуждения их в газетах, интервью со мной по поводу этих книг по телевидению я получил свыше 1000 писем. Люди, пережившие катастрофу «Густлофа», сомневались, что на «Густлофе» было только 5000 беженцев, в то время как на судне меньшего тоннажа «Дойчланд» находилось 12 000 беженцев, а на несколько большем по тоннажу «Кап Аркона» свыше 13 000. Эти оба корабля были заполнены беженцами в Готенхафене в те же дни, в конце января 1945 года. Уже в 1985 году на первой встрече спасшихся после катастрофы «Густлофа» ко мне обращались по поводу опубликованной цифры 5000 беженцев. Меня просили исправить ее на 8000 человек. Но так как у меня не было доказательств по поводу увеличения беженцев, я не мог вносить исправлений. Лишь в 1997 году я нашел человека, который руководил регистрацией пассажиров. Это был доктор Вольдемар Террес. В качестве санитарного обер-фенриха (унтер-офицера) он осуществлял на борту последний пересчет беженцев. 29 января 1945 года в 17:00 последняя запись зафиксировала цифру 7956 человек. После 17 часов в течение всей последующей ночи до самого отхода прибывали очередные беженцы, а когда «Густлоф» уже отошел от пирса с парохода «Ревал», прибывшего из Пиллау, на борт «Густлофа» поднялись еще 500—800 беженцев. Так что можно исходить из общего числа 8956 человек; возможно, беженцев было еще больше на несколько сот человек. Доктор Террес подтвердил под присягой зафиксированное им число и повторил свои данные перед телекамерой.
Многое из того, что Шен перечислил в своих семи ответах, подробно описано в романе нобелевского лауреата Гюнтера Грасса «Траектория краба». Грасс нашел данные Шена достоверными, о чем уведомил того благодарственным письмом.
В конце своего письма Гейнц Шен справедливо заметил: «Лишь объективные и отвечающие правде исследования Второй мировой войны и военных событий на русской и немецкой земле приведут к примирению и прочному миру между обоими нашими народами в Европе».
ПО ОБЕ СТОРОНЫ «АТАКИ ВЕКА»
После оглашения данных Гейнца Шена возник интерес со стороны СМИ, и мне пришлось давать необходимые пояснения. Вот какое интервью было опубликовано корреспондентом Сергеем Глезеровым в газете «Санкт-Петербургские ведомости» в 2008 году к 63-й годовщине потопления немецкого лайнера:
— Юрий Михайлович, хотим мы того или нет, но нам все равно не обойти вопрос: что же топил Маринеско — боевую единицу гитлеровской военно-морской элиты или корабль беженцев? У нас этот знаменитый боевой эпизод называют „Атакой века”, немцы же считают его крупнейшей морской катастрофой, еще более страшной, чем гибель „Титаника”. Что же случилось в Балтийском море поздним вечером 30 января 1945 года?
— В те дни Советская армия стремительно продвигалась на Запад, в направлении Кенигсберга и Данцига. Сотни тысяч немцев, боясь расплаты за злодеяния нацистов, стали беженцами и двигались к портовому городу Гдыне — его они тогда называли Готенхафеном. Он стал для многих беженцев последней надеждой — здесь стояли не только большие военные корабли, но и крупные лайнеры, каждый из которых мог взять на борт тысячи беженцев. Одним из них и был «Вильгельм Густлоф», считавшийся у немцев непотопляемым.
Построенный в 1937 году, великолепный круизный лайнер с кинотеатром и плавательным бассейном являлся гордостью Третьего рейха, он призван был демонстрировать всему миру достижения нацистской Германии. Его называли «бесклассовым кораблем», поскольку все каюты на нем были одинаковыми и по доступной цене пользоваться им могли все слои немецкого общества. Разумеется, только в том случае, если они отвечали критериям нацистской идеологии. Гитлер участвовал в спуске этого судна, на котором была и его личная каюта. Для нацистской организации культурного досуга «Сила через радость» лайнер в течение полутора лет доставлял отдыхающих в Норвегию и Швецию, а с началом Второй мировой войны стал плавбазой для курсантов 2-й учебной дивизии подводного плавания.
Когда 30 января 1945 года «Густлоф» вышел в своей последний рейс из Готенхафена, он не имел статуса «корабля беженцев». По оценке нобелевского лауреата Гюнтера Грасса, автора скандального романа «Траектория краба»: «У причала стояло не госпитальное судно Красного Креста, не транспортный корабль, битком набитый беженцами, а подчиненный военно-морскому флоту вооруженный лайнер, на который чего только не погрузили».
— Почему сегодня личность Александра Маринеско вновь, как на заре «перестройки», оказалась предметом общественного внимания?
— Маринеско — это знаковая фигура, человек-легенда. В годы «хрущевской оттепели», а потом и перестройки, он стал восприниматься как непризнанный властями народный герой, пострадавший за правду, как жертва сталинского режима. И это было справедливо. Мы не имели бы сегодняшнего Маринеско, если бы не усилия писателей Александра Крона и Сергея Смирнова, и в особенности Виктора Геманова, автора нескольких книг на эту тему. Благодаря его инициативе и настойчивости в конце восьмидесятых годов во многих городах были созданы общества в защиту светлого имени Маринеско и тот наконец-то был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако, как это часто у нас бывает, вместо реального человека был сотворен миф, красивая легенда, которая ныне прочно живет и с которой очень многие не хотят расставаться. За примерами далеко ходить не надо. В 2006 году с успехом в российских кинотеатрах, а в 2007 году по нескольким телевизионным каналам прошел показ художественного фильма «Первый после Бога». В самом названии уже заложен глубокий смысл. На мой взгляд, фильм хороший, я бы даже сказал, светлый и человечный. Авторы фильма, видимо, имели информацию о подлинных обстоятельствах потопления «Вильгельма Густлофа», поэтому не заостряли на этом внимания, а сконцентрировались на привлекательности и драматичности образа самого Маринеско, и за эту деликатность я им весьма признателен.
— Некоторые считают вас «очернителем» Маринеско, другие — разоблачителем исторической фальсификации, которой стала создаваемая долгие годы картина «Атаки веки». Вы же сами не раз подчеркивали, что выступаете защитником Александра Маринеско. Так от чего и от кого требуется сегодня защищать личность легендарного подводника?
— Я считаю, что Маринеско, действительно, сегодня нуждается в защите. Прежде всего, от сформировавшегося в немецком обществе, да и среди некоторых наших публицистов утверждения, что Маринеско топил «корабль беженцев». Следуя этой логике, «С-13» воспринимается «лодкой-убийцей», а ее командир приравнивается к военным преступникам. Сегодня, когда с Россией вновь начинают считаться, нам глубоко небезразлично, как в Европе воспринимают человека, которого в нашей стране считают гордостью нации. В Германии в феврале 2008 года выйдет на экраны художественный фильм «Порт надежды». Я рад, что мне удалось уговорить автора сценария Райнера Берга не называть фамилию командира советской подводной лодки, торпедировавшей лайнер «Густлоф». В противном случае, на фоне драмы миллионов гражданских немцев, покинувших навсегда из-за Гитлера свою родину, упоминание имени Маринеско так или иначе будет восприниматься негативно. Сегодня такого рода фильмы должны иметь единую гуманистическую направленность, показывая войну как общую трагедию человечества.
— Что, на ваш взгляд, послужило отправной точкой для возникновения многочисленных легенд вокруг «Атаки века»?
— Я считаю, что такой отправной точкой стал наградной лист на Александра Маринеско от 20 февраля 1945 года, где было взято за основу сообщение шведской газеты «Афтонбладет». В нашей литературе этот документ нигде не воспроизводился полностью, но мне удалось его прочитать в архиве Музея подводных сил России имени А. И. Маринеско. В нем говорится, что «на борту «Густлофа» в момент потопления находилось 8000 человек, из них 3700 обученных специалистов-подводников. Спасти удалось только 998 человек». На этот наградной лист и на сообщение из шведской газеты опирались все авторы, пишущие о Маринеско. На основе непроверенного и, как оказалось, ложного сообщения шведской прессы в наградном листе был сделан вывод «о 3700 погибших подводниках, которых было бы достаточно для укомплектования 70 подводных лодок». На этом в последующие годы и строились все умозаключения относительно потопления «Вильгельма Густлофа». Но здесь важно еще и другое. В приведенном сообщении шведской газеты недвусмысленно указывалась еще одна цифра: 4000 погибших женщин и детей. Разумеется, в наградном листе этих данных быть не могло. И впоследствии трагедия беженцев всегда замалчивалась.
— Каким же данным можно доверять?
В основе списка погибших на лайнере лежит донесение командующего германскими подводными силами от 12 апреля 1945 года о военных моряках, пропавших без вести 30 января при гибели «Густлофа». Из 390 погибших немецких подводников лишь восемь были офицерами, из них только один в звании капитан-лейтенанта теоретически мог быть командиром подлодки, а остальные, будучи лейтенантами, не могли еще занимать эту должность.
— Так сколько же всего пассажиров было на борту «Густлофа» в момент его гибели?
— О том, сколько на «Густлофе» находилось беженцев и военных, данные немецких источников разнятся. По самым последним сведениям, всего на корабле могло быть свыше 10 000 человек. В отношении подводников и вспомогательного персонала немецких ВМС цифра почти не меняется — она в пределах полутора тысяч человек. А вот, сколько было беженцев, сказать сложно. По последним оценкам, их было около 9 тысяч. Однако точно известно, что удалось спасти 1239 человек, в подавляющем большинстве это были мужчины: подводники и легкораненые солдаты. Уцелело 50 % подводников и только 5 % беженцев. Приходится признать, что, в основном, погибли женщины и дети — они были совершенно безоружны перед войной.
— Почему обе стороны по существу до сих пор скрывают истинную картину произошедшего?
— Гибель «Густлофа» недаром называют «укрытой трагедией», правду о которой долгое время скрывали обе стороны, да и сейчас об этом говорят неохотно. В советское время всегда утверждалось, что на судне находился цвет германского подводного флота и местная нацистская верхушка с семьями, но никогда не упоминалось о тысячах погибших беженцев. Послевоенные немцы, выросшие с чувством покаяния за преступления нацистов, замалчивали эту историю, поскольку опасались обвинений в реваншистских посягательствах на возвращение Восточной Пруссии. Те, кто пытался говорить о погибших на «Густлофе», об ужасах бегства немцев с территории нынешней Калининградской области и из северных районов Польши, незамедлительно воспринимались как «крайне правые» и «вчерашние».
— Почему же мы до сих пор не решаемся называть истинные масштабы той трагедии?
— Как ни печально это признавать, но мы боимся, что померкнет военное значение того, что совершил Маринеско. Хотя сегодня даже многие немцы понимают: германская сторона спровоцировала Маринеско на эту атаку, выставив слабое охранение в составе лишь одного миноносца «Леве». Но это совсем не означает, что перед ним была беззащитная цель. Сам «Густлоф» был оснащен зенитными орудиями, которые могли стрелять и по морским целям, а мелководье, откуда атаковала «ПЛ-13», было нашпиговано минами. Так что, риск действительно был смертельный.
— Тогда как бы вы сегодня квалифицировали событие, случившееся 30 января 1945 года?
— В сегодняшних условиях я бы не решился характеризовать произошедшее как подвиг, хотя с полным пониманием отношусь к тому, что именно эта оценка — наиболее оптимальная для советского времени. Но, зная теперь истинную картину тех событий, надо говорить о том, что это — одна из самых трагических страниц войны, где переплелись блестящее мастерство экипажа подводной лодки Маринеско и гибель огромного числа мирных немецких граждан, ставших заложниками войны. Это отточенная, мастерская атака, проведенная в сложнейших условиях, результатом которой оказался трагический финал. В этой истории заложена квинтэссенция любой из войн, сущность которых заключается в их бесчеловечности, в первую очередь по отношению к мирным гражданам, которые не в состоянии защититься от вооруженного нападения. Но это также и драма людей в военной форме, которые, выполняя боевой приказ, нередко, сами того не ведая, уничтожают вместе с вооруженным противником и мирных людей. Вместе с тем, сегодня нам важно также осознать и другое значение «Атаки века». В результате этой боевой операции был уничтожен казавшийся непотопляемым символ нацизма, корабль-мечта, пропагандирующий Третий рейх. А гражданские люди, находившиеся на корабле, стали заложниками агонизирующей немецкой военной машины. Поэтому трагедия гибели «Густлофа» — это обвинение гитлеровским правителям, сделавшим жителей Германии заложниками своей преступной политики
— А были ли встречи между русскими и немцами, участниками этого эпизода Второй мировой войны?
Спасшийся пассажирский помощник Гейнц Шен мне однажды поведал, что в 1990-х годах встречался с торпедистом ПЛ «С-13» Владимиром Курочкиным, которому передал видеокассету с документальным фильмом о гибели «Вильгельма Густлофа». Там записано большое количество интервью с очевидцами этой катастрофы, которые во время войны были детьми. Так получилось, что случайно Курочкин и Шен встретились еще раз через полгода. И, по словам немца, бывший торпедист, выпустивший три торпеды по лайнеру, признался, что «ему теперь снятся невинно убиенные люди». Это произошло за год до его смерти.
— Как может отразиться признание правды о трагедии «Густлофа» на современных отношениях между Россией и Германией? Не лягут ли воспоминания о тех печальных страницах тяжелым грузом, который будет давить на наше будущее?
— Зная теперь, что на потопленном «Густлофе» были не только немецкие подводники, но и беженцы, мы сделаем еще один шаг к новой исторической оценке. Сегодня у нас есть возможность даже в таком тяжелом вопросе идти к примирению — через историческую достоверность. Для Германии «Густлоф» — это символ беды, а в России — символ наших военных побед. Сегодня это очень сложный и деликатный вопрос, который еще обязательно будет дополняться новыми фактами. И в этом отношении значительным событием является издание книги «Правда о „Вильгельме Густлофе“», принадлежащей перу англичан — Добсона, Миллера и Пейна. Мне посчастливилось сделать перевод этой книги (появилась на русском языке в 2005 году в издательстве «ОЛМО Пресс»).
— Почему вы считаете, что именно англичанам следует доверять в этом вопросе?
— Во-первых, они были нашими союзниками в военное время. Во-вторых, в этой книге авторы попытались выступить в споре о «Густлофе» с позиции посредника, дав возможность высказаться каждой из сторон. Я переписываюсь с Джоном Миллером, бывшим московским корреспондентом английской газеты «Дейли телеграф», который в 70-х годах прошлого века в Советском Союзе собирал данные о Маринеско и его экипаже. У англичан сформировался очень симпатичный, но одновременно и драматичный образ как самого Маринеско, так и членов его экипажа. Преклоняясь перед командиром ПЛ «С-13», они назвали его в своем документальном исследовании «бриллиантовым подводником». Книга, вышедшая в Англии и Германии в 1976 году, в разгар «холодной войны», резко негативно раскрывает сущность советской системы того времени, но зато показывает советских подводников подлинными героями войны. И, может быть, именно этот диссонанс и побудил меня взяться за ее перевод, о чем я не жалею, видя, что она востребована среди любителей истории, основную часть которых составляет молодое поколение.
МЛАДЕНЕЦ С «ВИЛЬГЕЛЬМА ГУСТЛОФА»
В истории с гибелью немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф» меня не отпускает еще одна тема. Это трагедия свыше 4000 детей, которые отправились вместе со своими матерями в свой последний рейс. Особенно остро ощущаю эту тему в последние полтора года. Примерно столько сейчас одному из моих внуков. Когда смотрю на него, вижу этого только входящего в жизнь маленького человечка, то не оставляет мысль, какой же он еще беззащитный, чистый, наивный, глядящий на мир своими широко распахнутыми глазами.
Гибель таких вот детишек — это предостережение в первую очередь политикам, которые развязывают войны, ибо все это бумерангом возвращается в ту самую страну, откуда такая война исходила.
В катастрофе «Вильгельма Густлофа» есть удивительная мистическая особенность: с одной стороны, это трагедия огромного количества беззащитных людей, в первую очередь детей, а с другой стороны, удивительный факт, что последним из 1239 спасенных пассажиров лайнера оказался именно ребенок. Возможно, в этом заложен особый смысл, свидетельствующий об уникальной тяге к выживанию человеческого существа.
Вот как описывает этот эпизод в своей повести «Траектория краба» нобелевский лауреат Гюнтер Грасс:
«Через семь часов после того, как затонул „Вильгельм Густлоф“, малый дозорный корабль VP-1703 поймал лучом прожектора вроде бы пустую шлюпку. Спустившись в нее, обермаат Фик обнаружил рядом с окоченевшими трупами женщины и девочки-подростка свернутый шерстяной плед, превратившийся в ледяной ком. Сверток перенесли на VP-1703, отодрали ледяную корку, размотали, и появился тот сирота-найденыш, последний из спасенных с „Вильгельма Густлофа“. Случайно в эту ночь на малом дозорном судне находился дежурный врач флотилии, который нащупал у младенца еле заметный пульс, тотчас начал делать искусственное дыхание, рискнул впрыснуть камфору и не успокоился, пока младенец — это был мальчик — не открыл глаза. Оценив возраст найденыша в одиннадцать месяцев, врач занес все подробности во временную бирку: отсутствие имени и фамилии, неизвестное происхождение, примерный возраст, день и время спасения, фамилию и звание спасшего.
Приемный отец, спаситель младенца обермаат Вернер Фик в Свинемюнде отдал его под присмотр своей супруге. Вместе с приемными родителями ребенок оказался после войны в Ростоке, где он воспитывался как типичный гражданин ГДР. Назвали его Петер Фик, он выучился на инженера-кораблестроителя, работал долгие годы на ростокской верфи „Вулкан“. После досрочного выхода на пенсию принял участие во встрече в Дампе в 1995 году тех, кто уцелел после катастрофы „Густлофа“. Там его торжественно пригласили на сцену для всеобщего чествования».
Узнав эту историю от Гюнтера Грасса, я попытался в 2000-х годах встретиться с Петером Фиком. К сожалению, он ответил на предложение отказом. Причину Петер Фик объяснять не стал. Не хотелось бы этот отказ связывать с ударом по его судьбе, исходившим от русских. Думаю, все же ближе к истине сам факт тяжелейшего душевного переживания, не оставляющего его и по сей день.