Опубликовано в журнале Звезда, номер 8, 2019
БАЙКАЛ
Байкал баюкал и буянил,
бухтел, бурханил, барабанил,
многоголосый удэге.
Спускались горы мыть подошвы,
а чайки хлопали в ладоши,
смеясь на нашем языке.
Небесный омуль плыл высоко,
вращая умным желтым оком
у переносицы горы.
И триста рек несли дары —
доволен батюшка оброком:
готов калым для Ангары.
Пока шаманил с бубном кто-то,
открыв Ольхонские ворота,
дожди впечатались в гранит.
И мы карабкались по склону
непостижимого Ольхона
до запредельных пирамид.
Я, месяц мучась со спиною,
ступила в море ледяное,
сомкнув его над головой
три раза, как тому пристало,
и трижды море цвет меняло —
зеленый, серый, голубой.
Не разыгравшиеся нервы —
а разыгравшиеся нерпы
чудно крутились на волне.
И был весь мир потом в нирване:
туман валил, как пар из бани,
и я — забыла о спине.
Забыть ли этих дней теченье,
любовь камней и трав, свеченье
прозрачных до`нельзя глубин?
О месте силы древней веры
друг с другом так и спорят ветры —
сарма, култук и баргузин.
НА КРАЮ
Что останется, если всерьез,
кроме выдоха, там, у обрыва?
А лошадка, везущая воз,
все везет и везет терпеливо.
Ей родная поклажа мила
и привычно осиное жженье.
А дорога пускай тяжела —
это вещей горы притяженье.
Было так: вдохновение — вдох,
а поэзия, стало быть, — выдох.
Почему же мы пестуем вздох
на крови, на слезах и обидах?
Кто из нас никогда не бросал
пустословия злое дреколье?
Ах, зачем же мы полним фиал
горько-красною жертвенной болью!
И, гонимы похмельем вины,
доливаем до краешка снова,
и не слышим, собою полны,
от обрыва идущего зова.
ЛОМБАРД
Проходили воду,
огонь и медь —
только вышло ведрами
зря греметь.
Билась чья-то правда
о стенки лбом.
Выкинули барда —
остался лом.
Приняли без пробы вы
серебро —
седина вам в бороду,
бес в ребро!
Вы не разглядели
сейчас и здесь,
что на самом деле
так блещет жесть.
Медный лоб упрятавши
под убор,
вновь и вновь упрямые
тащат вздор.
А другие долго,
до темноты
намывают золото
немоты.