Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2019
Хмелев Т. кикер
Хмелев Т. кикер. М.: Флюид ФриФлай, 2018
Исповедь сына века, или Герой нашего времени. Так можно было бы озаглавить рецензию о новом романе Тимофея Хмелева. Слишком громко, скажете, слишком пафосно? Но стоит ли этого стесняться, если мы давненько не читали столь ясно выписанную книгу с неявным сюжетом? Книгу, в которой нашли отражение, кажется, все популярные зарубежные романы прошлого десятилетия? Книгу, в которой космополитичность становится жизненным кредо героя?
О романе Хмелева «кикер» (так! со строчной буквы!) нужно знать две вещи. Во-первых, автор писал роман с начала XXI века, с 2000 года, семнадцать лет. Во-вторых, именно в тот момент он осознал, что в жизни человека большую роль вновь начали играть письма. К 2019 году ясно, что это совершенно точное замечание. Слово, произнесенное вслух, всегда имело меньше ценности, чем слово написанное. Но сейчас слово написанное встречается едва ли не чаще, чем устная речь. Его можно найти не только в бумажных письмах и записках, теперь его место в первую очередь в электронной переписке, в постах в соцсетях, в каналах, чатах — подлинное многообразие.
Итак, Хмелев создает роман в письмах. Герой-повествователь Алек Лозовски, сидит в аэропортах и барах (в одном из таких петербургских баров коктейли за стойкой наливает и сам автор) и записывает то на салфетках, то в блокноте сообщения в адрес своего (выдуманного) племянника. Предложения разделены исключительно многоточиями, и каждое письмо превращается в поток сознания. Письма обращены уже не только к племяннику Лозовски, но и к любви всей жизни Анне Сергеевне, и, например, композитору Францу Шуберту. Рассказчик — или писатель, что было бы точнее в данном случае, — переходит с английского на французский, с французского на русский, с русского на английский и обратно; вот он, подлинный космополитизм, не столько в перемещениях по миру, сколько в головах. Роман начинается со страницы текста на английском, продолжается обращением в письме к то ли существующему, то ли нет родственнику, и на ум сразу лезут ассоциации с великой русской.
«кто ты? who are you indeed that I was so anxious about words to say fuckin’ nothing of visualizing properly their addressee?..* мой милый мальчик, я действительно не могу точно сказать, я попросту не знаю, прости меня, я не понимаю и вряд ли когда-нибудь смогу объяснить самому себе, кому я пишу это письмо… мне хочется думать, что у меня есть племянник…»
А если задуматься — нет никакого смысла во вскрытии интриги, выдуман племянник Мишель или нет, существовала ли на самом деле Энни Сергеевна и другие герои. Обращаясь к адресатам своих писем, можем ли мы всегда быть уверены в том, что они — это они, что они ни за кого себя не выдают? Нет. Письма — это общение, доведенное до предела, а зачастую и просто разговор с самим собой.
«Иногда я устаю, не то чтобы устаю, но мне кажется… то есть я исхожу из того, что если мне всегда интересно с самим собой, то и всем остальным мудакам должно быть всегда интересно с самими собой…»
Письма можно воспринимать как иллюзию, так же можно воспринимать и игры. Вот, например, кикер, настольный футбол, — один из атрибутов барной культуры. При этом, по мнению главного героя «кикера», тот, кто никогда не проигрывает, на самом деле не движется вперед, а вот тот, кто проигрывает иногда, всегда то-то приобретает. Это что-то вроде «сбежать из ада своего счастья, чтобы спрятаться в раю страданий», как объясняет всю свою жизнь рассказчик.
«кикер» оказывается чрезвычайно современным текстом, не выпячивая практически ни одну из реалий нынешней повседневности — нет тут ни айфонов, ни фейсбука, ни заигрывания с новостными заголовками. Вообще вся жизнь Лозовски оказывается современным читателям удивительно близка — кому-то параллелями с литературой, кому-то самим стилем жизни, кому-то лишь блюдами и алкоголем, которые едят и пьют герои; ну и бегством из ада своего счастья, конечно.
* «кто ты, в самом деле, что меня так тревожит, чтобы то, как я называю тебя, ровным счетом ничего о тебе не говорило?..» (Пер. Т.?Хмелева)