Фрагмент романа. Перевод Юлианы Григорьевой
Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2019
На больничной койке,опутанный трубками. Нестерпимо больно. Очередной приступ, и он опрокидывает стоящий на приставном столике поднос. Тот с грохотом падает на пол. Посуда разбита, вода разлита, ватные палочки, бумага и все остальное валяется на полу.
Он кричит:
— Помогите! Пожалуйста, помогите же мне!
Испуганная санитарка смотрит на него сквозь окошко в двери, видны только ее нос, лоб и испуганные глаза. Она в спешке моет руки, возится с маской и перчатками, которые никак не надеваются.
Пациент снова кричит. Она чуть не плачет. Осталось еще надеть защитный халат.
— Помогите же мне! Бога ради, помогите!
Пожилая медсестра, начинаетспоро и привычно мыть руки и, следуя инструкциям, надевать защитный костюм.
Пациент кричит.
Наконец они готовы зайти к нему. Внутреннюю дверь открывает медперсонал в спецодежде с головы до ног.
Его взгляд часто останавливается на маленькой открытке над мойкой в кухонном уголке комнаты, которая зимой служит ему спальней, а летом сдается туристам: «JESUS IS THE MASTER OF THIS HOUSE, THE UNSEEN GUEST AT EVERY MEAL, THE SILENT LISTENER TO EVERY CONVERSATION».[1]
Рейне решает поступить по-умному. Если он ничего не скажет и не сделает в этом доме, Иисусу будет не в чем его обвинить.
Уж этого-то он наверняка перехитрит!
Рейне лежит в одежде на кровати и думает, что если пролежит тут очень долго, не двигаясь, не видя, не слыша ничего вокруг, не думая, как будто и нет его вовсе, то течение времени не остановится, пройдут годы, и, в конце концов, он вырастет и встанет с кровати, спустится по лестнице, уйдет из дома, уедет с острова, оставит детство позади и никогда, никогда больше не вернется.
Он знает, что будет делать в тот момент, когда повзрослеет. Он сядет на поезд, прихватив с собой красную дамскую сумочку, и поезд увезет его назад в Стокгольм — домой, — и на этот раз у него и правда будет с собой билет и никто не сможет его остановить.
Этим августовским днем на небе ни облачка, но сквозь закрытые окна инфекционного бокса лето не проникает.
На кровати Рейне, молодой парень, истощен, на его теле видны следы запущенной саркомы Капоши.
Руки, голова и шея покрыты большими темными пятнами — признаками, типичными для этой формы рака.
У него жуткие пролежни на ягодицах и в нижней части спины. Раны обложены губками, чтобы кожа не терлась о матрас, но толку от этого немного.
Его тело исхудало и стало почти прозрачным. Организм изможден непрекращающейся диареей. Он исторг из себя даже собственные кишки.
Рейнеодинок.
Его никто не навещает.
Он почти перестал разговаривать, охвачен апатией, борется молча. Словно пытается превратиться в оболочку, внутри которой нет жизни.
ИногдаРейне плачет. То ли от боли, то ли от горя — никому не ведомо.
Изоляция и одиночество — его личный выбор. Он ничего не сказал ни семье, ни друзьям.
Потому что, приди к нему мама и отчим, они бы поняли, что он гомосексуал, а от этого родителей необходимо избавить.
Поэтому он держит их на расстоянии, как и всегда.
Причиной тому стыд. Невыносимый стыд.
Ведь именно так и бывает.Для тех, кто хранил молчание, не позволяя никому узнавать их такими, какие они есть, совершенно немыслимо и признаться, чем они больны. Для них нет ничего хуже.
Они лежат там одни.
В изолированных боксах со шлюзами и дверными звонками.
Страдают в одиночестве.
Умирают в одиночестве.
Загубленные жизни.
Как же страшно! Он молит, чтобы на него пролился материнский оберегающий свет. Но нет, света не видно. Он лежит там молча. Беззвучно текут по лицу слезы, и нет никого, кто бы утер их.
Годы жизни в гей-коммуне — самые счастливые в жизни Рейне, их не омрачают даже постоянные безнадежные влюбленности. В августе они идут на демонстрацию за права гомосексуалов, число участников которой каждый год удваивается. Кроме того,Рейне вступил в организацию «Социалисты-гомосексуалы» и работает волонтером в клубе «Тимми». Его кумиры — Ян Хаммарлунд[2], Мари Бергман[3] и Турид.[4] На куртке приколот значок с розовым треугольником и текстом «Геи против насилия и фашизма». На шее он носит кулон в виде лямбды — греческой буквы, которая наряду с розовым треугольником уже не первый год является символом и знаком, по которому можно узнать гомосексуала. Среди других примет — кольцо в левом ухе и кольцо на мизинце левой руки, и Рейне ставит на карту все, носит все разом, он один из самых открытых и бесстрашных геев во всем Стокгольме. Никто на демонстрации не скандирует громче: «Посмотри на нас, идущих, и открой всем свою сущность!» Никто не поет звонче: «Никогда, никогда, никогда мы не сдадимся! Мы станем деревом, наши корни прорастут глубоко-глубоко — мы никогда не сдадимся!»
Возможно, поэтому ему и удавалось держать болезнь в тайне, именно потому, что он настолько открыт, и, может, поэтому ему удавалось утаить от столичных друзей, что никто в родительском доме на острове Ресё не знает и даже не подозревает, чем он занимается, кто он — или, как выразился бы Турд, «во что его превратил Стокгольм».
Между этими двумя мирами — непроницаемая стена. Он вел по-настоящему двойную жизнь.
Быть может, сохранение тайны и было залогом его мужества и недолгих счастливых лет.
У одинокого, безмолвного, изолированного во втором боксе парня, разумеется, есть имя, хотя персонал чаще всего называет его «Двойкой».
Его зовутРейне.
Его мать, отчим и сводный брат живут на небольшом острове Ресё в северной части западного побережья.
О болезни Рейне они не знают ничего. И не узнают. Так же, как и о его ориентации.
Можно сказать, он оградил их от этого знания.
Всего лишьчерез несколькочасов этот одинокий парень умрет. Тот, кого называют «Двойкой», тот, имя которому Рейне.
Скоро у него не останется сил дышать.
Грузом на груди он ощущает теплую щеку сводного брата, Герта, и чувствует его руку.
Теперь, когда его собственное сердце скоро остановится, он слышит биение молодого и сильного сердца брата. Видит его улыбку, блеск зеленых глаз. Брат просит его подождать, он только сплавает к остальным и тут же вернется.
Где-то глубоко в угасающем мозгу молодого человека по имени Рейне, который лежит в постели и скоро умрет, появляется мысль, возможно, она станет для него последней.
То ли мысль, то ли осознание, то ли облегчение.
Что теперь его ожиданию пришел конец.
* * *
И вот их настигла болезнь.
В феврале 1982 года газета «Дагенс Нюхетер» впервые написала о новой загадочной форме рака, которая поражает гомосексуалов. Причину существенно пониженного иммунитета у заболевших датчан авторы статьи видели в том, что «мужчины-гомосексуалы больше подвержены тяжелым инфекционным заболеваниям ввиду недостаточной гигиены при половых контактах».
Да уж вряд ли геи настолько нечистоплотнее остальных.
А вот страшно им было не на шутку.
Страшно пойти к незнакомому врачу и попросить его осмотреть не только пенис, но и рот, и прямую кишку и тем самым признать, да, именно признать— как признаются в преступлении, — что ты из тех самых, из гомосексуалов.
У них были все основания бояться.
К гомосексуалам относились с презрением, и если им вообще предоставляли медицинскую помощь, что случалось не всегда, то она была худшего качества.
С появлением нового инфекционного заболевания общество по-настоящему ощутило себя под угрозой.
Тучи сгустились не только над гомосексуалами, но и над всеми остальными — если вовремя не остановить эпидемию и не держать ее под контролем и за забором.
Пока в группу риска входили только гомосексуалы, колющиеся наркоманы и проститутки, а обычные люди чувствовали себя в относительной безопасности, этоеще куда ни шло, но, как написала газета «Экспрессен» 21 мая 1985 года: «Скоро угроза коснется и вас!»
Вас, читателей.
Не извращенца, не наркомана, не негра, а самого обычного шведа, возможно, лишь изредка посещающего проституток.
И среди этих порядочных, ничем не примечательных шведов бродят очаги инфекции, которые невозможно распознать! До тех пор, пока они основательно не заболеют, а тогда будет уже поздно.
26 ноября 1985 года газета «Гётеборгс-постен» опубликовала репортаж, героями которого стали полицейский и медсестра. Оба до смерти боялись заразиться вирусом HTLV—III на работе. Заголовок гласил: «Если заразимся, придется отдать детей».
Осенью 1985 года пути распространения вируса были известны достаточно хорошо, но в репортаже нет ни слова о том, насколько беспочвенны опасения этой пары. Наоборот, журналист рисует картину чудовищной угрозы ни в чем не повинной шведской семье, живущей в доме в пригороде, где пока радостно скачет такса Бамсе, где пока булькает кофеварка, где пока может забраться на колени к отцу малыш Юхан, пока зараза еще не распространилась.
Откуда было знать? Как можно было защититься?
В книге «Глазами медицины» историк Карин Юханниссон рассматривает представления о болезни, которая на протяжении всей истории человечества упрямо не сдается, несмотря на появление все новых данных о биологическом происхождении эпидемий.
Пожалуй, наиболее распространено понимание недуга как кары. В Ветхом Завете неоднократно описывается, как Господь, желая наказать за непослушание, насылает на кого-то одного или на целый народ язву, чуму и проказу. Так, в наказание царю Давиду за его личный грех, чума свирепствует по всему Израилю.
Коллектив должен отвергнуть заболевшего, грешного и нечистого, чтобы не навлечь гнев Господень на себя.
Болезнь, грех и нечистота были тесно связаны. Болезнь считалась следствием греха, и человек, заболевая, становился нечистым. Чтобы вновь очиститься, необходимо выздороветь, чтобы выздороветь, необходимо получить прощение, а чтобы получить прощение, необходимо раскаяться.
Или, как выразился в интервью газете «Афтонбладет» шведский священник Бенгт Биргерссон: «У СПИДа есть и положительная сторона — в случае, если он поражает гомосексуалов и заставляет их одуматься. <…> Если человек заболел СПИДом и осознал, насколько неправильно вести гомосексуальный образ жизни, — тогда болезнь служит некой цели».
В том секуляризованном мире, который возник в результате эпохи Просвещения, идея о болезни как каре Божьей была переосмыслена. Теперь считалось, что человек заболевает по собственной вине.
Болезнь стала следствием образа жизни.
Поэтому отнынезаболевшего полагали виновным в собственном страдании. Или, как пишет Карин Юханниссон: «Болезнь получила моральную оценку и стала неудачей, падением, предательством».
Наконец, болезнь такжевоспринималась как естественный способ исправить и восстановить нарушенный порядок вещей.
Все эти подходы снова возродились во время эпидемии СПИДа, разразившейся в 1980-е годы.
Например: можно ли, как опасается автор письма в редакцию «Свенска Дагбладет», заразиться, прикоснувшись к потиру?
Газета поместила недвусмысленный и выразительный заголовок: «Невинные христиане могут заразиться СПИДом».
Далеко не только автор заголовка в «Свенска Дагбладет» делил заразившихся на виновных и невиновных.
Так поступали все.
Когда в процессе переливания крови заразился ребенок, одна из вечерних газет написала: «Произошло то, что не должно было случиться: невинный погиб от СПИДа!»
Христианская газета «Даген» в передовицезаявила как отрезала: «Если вынести за скобки инфицированных при переливании крови, родах или передаче вируса от супруга/супруги, то в случае с каждым носителем ВИЧ причиной заражения является недопустимое, греховное поведение».
Как можно было обезопасить себя? Как ограничить распространение инфекции только теми, другими?
Теми, чье поведение недопустимо и греховно.
Ведь еще немного, и опасность начнет угрожать и вам.
Описывая возможные способы заражения, «Экспрессен» иллюстрирует гетеросексуальность фотографией романтично целующейся молодой пары. Подпись под снимком гласит: «Легкие поцелуи и поцелуи в щеку совершенно безопасны». Гомосексуальные отношения символизирует изображенный со спины неизвестный лысеющий мужик, который смотрит порнуху. Сопроводительный текст: «Краткосрочные, анонимные так называемые гей-контакты влекут за собой существенный риск заражения».
Такназываемые гей-контакты. <…>
Таким образом, пришлось — к сожалению — принимать решительные меры, которые, возможно, не соответствовали пониманию правовой защищенности, но без которых обойтись было нельзя: принудительное обследование, регистрация инфицированных, наблюдение и помещение в стационар.
Известные юристы, среди которых Хеннинг Шёстрём и Лейф Силберски, ратовали за регистрацию и жесткое законодательство, сознавая, что это противоречит общему представлению о правовой справедливости. «В данном случае налицо столкновение противоборствующих интересов, — высказался Лейф Силберски. — Поэтому мы вынуждены принимать те меры, которые являются меньшим из зол». Его коллега Хеннинг Шёстрём заявил, что «в данном случае необходимо поступиться защитой отдельно взятого гражданина ради спасения всего общества от той заразы, переносчиком которой он может стать».
Гомосексуалы со своими так называемыми гей-контактами были не зараженными — они были распространителями заразы!
Чумными крысами, которые, если позволить им свободно перемещаться, скоро заразят все общество.
Им нельзя доверять.
«Зачем нам изолировать всех 5000 носителей вируса? — риторически вопрошали во время дебатов. — Затем, что нет никакой уверенности в том, что они воздержатся от новых половых контактов и не перенесут вирус дальше. <…> Очевидно, гомосексуалами управляет зависимость, которой, в сравнении с гетеросексуалами, гораздо сложнее противостоять. Принимая во внимание то, что среднестатистический гомосексуал ежегодно имеет не одну дюжину партнеров, сложно утверждать, что его сексуальным поведением движет какая-то „любовь“».
Были виновные и невинные зараженные.
Были зараженные и распространители заразы.
«Афтонбладет» взяла интервью у стокгольмского полицейского Ханса Стриндлунда, который участвовал в кампании по закрытию гей-саун. Заголовок однозначен: «Распространители СПИДа — убийцы».
То есть зараженные гомосексуалы — не жертвы.
А убийцы.
С убийцами не церемонятся, им не потакают. От них защищаются. Люди имеют на это полное право.
Снова процитируем историка Карин Юханниссон: «Во-первых, история эпидемий показывает, что остававшиеся неизменными толкования болезни и синдром козла отпущения с точки зрения морали легитимировали насилие, отверженность, изоляцию и сегрегацию».
Ничего не изменилось.
Общество было расколото.
Среди представителей власти — политиков и чиновников, врачей и полицейских — многие требовали применения жестких мер, пора прекратить потворствовать извращенцам, нужно топнуть ногой, демонстративно заявить о необходимости защищать невинных членов общества посредством постоянного принудительного обследования всего населения, чтобы, так сказать, выкурить заразу. В 1986 году врачиЛита Тибблинг и Турбьёрн Ледин в статье в «Свенска Дагбладет» предложили принудительно изолировать зараженных, создавая специальные СПИД-поселения, где они будут жить сами по себе, заботиться друг о друге и умирать — чем не древние резервации для больных чумой?
Вирусолог и заместитель главного врача больницы города Лунда Юнас Берглунд не только выступал за поголовное обследование населения с последующей регистрацией всех носителей вируса, но и пошел еще дальше, настолько, что всерьез предложил клеймить инфицированных татуировками, чтобы скрыть позор было невозможно, — так в гитлеровской Германии поступали с евреями, вынужденными носить на груди звезду Давида, чтобы выделяться из толпы.
И это были совсем не единичные случаи в нашем толерантном обществе.
В тот же год, когда Лита Тибблинг и Турбьёрн Ледин опубликовали свою статью, Центристская партия внесла в парламент предложение, в котором приводила аргументы в пользу того, что «всеобщее тестирование на СПИД может стать необходимым».
Тогда же «Алибаба Гей-бутик» и АО «Постордер» получили отказ от патентного управления, которое сообщило, что слово «гей» не будет зарегистрировано ввиду несоответствия «традициям и нормам общественного порядка».
Все в том же, 1986-м, году в газете «Дагенс Нюхетер» вышла серия статей, где журналисту Петеру Братту позволили описать, как безымянные геи «совокупляются» друг с другом.
В одной из публикаций анонимный источник Братта рассказывал о существовании немногочисленной беспощадной группы, которая, движимая жаждой мести и ненавистью ко всему и всем, переносит вирус дальше.
И так далее.
Распространители СПИДа — убийцы!
И в таких считающих себялиберальными газетах, как «Экспрессен» и «Дагенс Нюхетер», регулярно проводятся кампании за применение все более жестких мер по отношению к группам риска, «гомосексуалам» в том числе.
«Настало время заставить гомосексуалов взять на себя ответственность», — пишет в передовице «Дагенс Нюхетер» в 1985 году. 17 августа того же года, сразу после того, как от СПИДа умер первый швед, газетные заголовки кричат с рекламных щитов: «НА СПИД ОБЪЯВЛЕНА ОХОТА — ВСЕ ГЕИ БУДУТ ОБСЛЕДОВАНЫ».
Все для того, чтобы успокоить пришедшую в ужас — и непогрешимую — общественность. Общественность, которой необходимо знать, что все силы брошены на защиту от вируса и от тех других, чуждых нам.
Геев.
На СПИД объявлена охота — все геи будут обследованы.
«После первого летального исхода в результате загадочного заболевания СПИД в Швеции планируются массовые обследования всех мужчин-гомосексуалов в стране».
Из статьи не следует, как именно будут выслеживать геев — где там они прячутся — и принуждать их к обследованию, но редакция в том году делает все возможное для разжигания ненависти к переносчикам вируса — все для того, чтобы заставить органы власти и политиков принять те принудительные законы, за которые выступает газета.
Представление о болезни как способе природы восстановить порядок вещей разделяют как в Швеции, так и в других странах. Консервативный американский политик Пат Бьюкенен формулирует эту мысль четче всех: «Гомосексуалы объявили природе войну, теперь же природа им жестоко мстит».
Сторонники такой точки зрения обнаруживаются и в Швеции.
Из письма читателя, опубликованного в газете «Смоландспостен» 29 мая 1985 года: «Природа устроена таким замечательным образом, что когда что-то идет не так, она сообщает нам об этом. Мое (и далеко не только мое) мнение заключается в том, что природа посредством СПИДа пытается донести до нас, что гомосексуальные отношения противоестественны и должны быть пресечены. Поэтому науке следует не только создать лекарство от СПИДа, но и работать над препаратом или курсом лечения по ограничению гомосексуальных отношений. СПИД — предупреждение о том, что что-то не в порядке, раз ненормальное становится нормой, а норма — ненормальным». Подпись «Homo Sapiens».
Подобные мысли посещают и «объективных» врачей в попытке найти объяснение тому, почему инфекции подвержены только гомосексуалы. Двое американских ученых предлагают теорию, суть которой в том, что мужской организм не переносит чужую сперму, в то время как женщины естественным образом защищены от спермы при обычных половых контактах. Сперма сама по себе обладает свойством снижать иммунитет в мужском организме.
Весной 1984 года газета «Арбетет» пишет: «Средизараженных СПИДом есть женщины, имевшие анальный половой контакт с мужчинами-бисексуалами. Однако не известны случаи, когда бы заболевали женщины, занимавшиеся анальным сексом с гетеросексуальными мужчинами. Причиной может быть отсутствие у этих мужчин нарушений иммунной системы. Кроме того, нельзя исключать, что женщины обладают естественной, но на сегодняшний день неизвестной, защитой от спермы, что объясняет тот факт, что СПИДу подвержены в первую очередь мужчины».
Невозможно поверить, что это правда.
Невозможно поверить, что это могло произойти здесь.
Тем не менее, это правда.
И это произошло здесь.
Ни один из всех виновных в психологическом насилии врачей, журналистов, главных редакторов, колумнистов, политиков, полицейских, священников, юристов и чиновников так и не был призван к ответу за то отчаяние и те страдания, которые они причинили группе населения, которая была беззащитной с самого начала.
* * *
В последний раз Рейне отправился в путешествие из одного конца страны в другой, с восточного побережьяна западное. Пейзаж вокруг утратил цвета, все снова стало серым и никогда уже не будет прежним.
О его смерти написали в газетах. Болезнь все еще была настолько новой и шокирующей, что сообщалось о каждом скончавшемся пациенте, хотя после первых летальных случаев статьи превратились в заметки, и вскоре эти смерти затерялись в статистике других смертей.
Рейне похоронили в семейной могиле на острове, который он так неистово ненавидел, но об этом священник в своей речи не сказал ни слова, а вместо этого вещал о том, что остров принял его и стал ему домом.
Церковь находится «в начале» острова, в той его части, которую называют «внутренней». От пустоши кладбище отделяет каменная изгородь. Старейшие могилы вблизи церкви относятся к XVIII веку, почти на всех надгробиях множество имен. Целые поколения рыбаков и крестьян упокоились там вместе с женами и детьми.
Теперь и имяРейне навеки выбито на камне в таком чуждом для него месте.
В то же время его имя соседствует с именем Герта. Даже после смерти любимый сводный брат простер, словно в защиту, свою руку над странным и таким непохожим на него младшим братом.
МамаРейне никогда до конца не поймет, как ее замечательный мальчуган мог умереть таким молодым от воспаления легких и мерзкого рака, которым заболевают только гомосексуалы. Она никогда полностью не осознает правду о собственном сыне и о том, кем он был.
Она думала, что в Стокгольме его изнасиловали, он ведь был таким нежным и ранимым, и она бессмысленно злилась на сам город, сотворивший такое с ее сыном.
Самым сильным ударом, ударом, от которого она так и не оправилась, стало то, чтоРейне ничего не рассказал.
Что страдал в одиночку, что не позволил ей быть рядом.
Ее сын. Любимое дитя.
Она пыталась обрести утешение в надежде, что кто-то с ним все же был, что кто-то — пусть даже совершенно ей незнакомый — держал его за руку, когда ему было страшно.
Ночами она взывала к Богу, умоляла, чтобы так и было. Богу-то известно, как было страшно ее мальчику.
Тому Богу, который не оставит.
Тому милосердному Богу, которому она отчаянно молилась, чтобы ее сыну не пришлось умирать в одиночестве.
А именно это с ним и произошло.
Юнас Гардель (род. в 1963 г.) — прозаик, драматург, стендап-комик, ЛГБТ-активист. Лауреат многочисленных премий. Произведения Гарделя переведены на многие языки. По опросу, проведенному одной из наиболее авторитетных шведских газет «Дагенс Нюхетер», трилогия об эпидемии СПИДа в Швеции «Не вытирайте слёзы без перчаток» и снятый по ней мини-сериал вошли в тройку наиболее значительных событий в культурной жизни Швеции за последние полтора века. Впервые опубликовано издательством «Norstedts», Стокгольм. Перевод выполнен по: J.?Gardell. Torka aldrig tarar utan handskar. 2. Sjukdomen. Norstedts, 2013. Опубликовано на русском языке по согласованию с Salomonsson Agency AB.
1. «Иисус — хозяин этого дома, невидимый гость за каждой трапезой, молчаливый участник всех бесед» (англ.). (Здесь и далее — примеч. переводчика)
2. Ян Хаммарлунд (род.в 1951 г.) — музыкант, автор и исполнитель песен, один из лидеров шведского ЛГБТ-движения в конце 1970-х гг.
3. Мари Бергман (род.в 1950 г.) — певица, автор и исполнитель песен.
4. Турид Лундквист (род.в 1949 г.) — музыкант, певица, автор и исполнитель песен.