Перевод Юлии Колесовой
Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2019
У Петера отличный слух. В разгар урока шведского языка он слышит стук в дверь. Слышит его раньше всех и понимает, что они добрались сюда в своем путешествии по коридорам, навещая класс за классом.
И вот они здесь.
Снаружи кто-то тянет за ручку, но дверь заперта. На мгновение он успевает подумать: «Если мы не отопрем — может быть, они пойдут дальше?»
Но они стучат снова. Два слабых постукивания по современной, хорошо изолированной двери с плохим резонансом. Неужели их слышит только Петер? Никто не замечает, как снаружи дергают ручку? Может, не он один не хочет отпирать? Возможно, вообще никто в классе не хочет впускать непрошеных гостей? Мы устали от всей этой ерунды. Мы переросли все это. Можете стоять там и стучать сколько угодно.
Ханссон продолжает бубнить про сравнение прилагательных — с перегласовкой или супплетивное, но Петер уже не слушает. Остальные листают учебники и послушно записывают то, что говорит Ханссон. Все, похоже, полностью поглощены шведским языком. Хороший, лучше, самый лучший.
«Мы уже почти взрослые, — думает Петер, оглядывая класс. — Мы серьезные люди, пришедшие в школу, чтобы узнать нечто важное о жизни. Плевать нам на все эти дурацкие кампании. Мы знаем, что они не играют никакой роли, потому что на самом деле все бывает не так — в настоящем мире. В мире за пределами школы».
Петер сидит у самой двери, так что ему полагалось бы сказать учителю, что в дверь стучат. До этого он делал так множество раз. Но сейчас он молчит. Он чувствует, как потеют ладони и карандаш становится скользким. Уткнувшись в учебник шведского, Петер пытается найти супплетивное склонение. Плохой, хуже, самый худший.
Может быть, они все-таки уйдут восвояси.
В дверь стучат снова, и теперь слышит весь класс.
Все сразу все понимают. Они пришли. Ученический совет.
Работа тут же прерывается. Полный ожиданий гул проносится по классу, и в одно мгновение сосредоточенность сменяется полным хаосом. Кто-то даже выкрикивает: «Это они!»
Ханссон отпирает замок и с широкой ухмылкой открывает дверь. Ученический совет входит и важно шествует к кафедре. Петра Хультин со списком в руках. Анника и Самир, держащие в руках по ведру с красными розами. По классу пробегает волна нетерпеливого ожидания, когда появляются цветы. Несколько человек вскакивают. Кто-то садится на стол. Анна подходит к Петре Хультин и что-то говорит ей. Что-то надо проверить или уточнить. Петра кивает. Анна смотрит на розы и ищет нужную карточку. Она роется в карточках, словно бы она тоже принадлежит к группе, которая всем этим занимается.
Петра Хультин кричит, чтобы все успокоились. Она отмечает что-то на полях списка, и класс нехотя замолкает.
Петер знает, что Густен в этом году не получит розу. В этом он уверен на все сто. Мадде получит. И Анна. Роберт Сигурдссон, Никлас В. и Антон. Может быть, и Юкке Стрёмберг тоже. Сара и Йенни. Скорее всего, почти все девчонки. Юсефин получит целую охапку. Естественно. Даже странно, что все продолжают посылать ей розы, когда она и без того получает их так много. Розой больше, розой меньше. Похоже, ее это вообще не волнует.
Зато Петер многое бы отдал сейчас за розу. Пусть даже одну-единственную. Ему хотелось бы всего-навсего получить одну розочку и не стоять просто так, а то еще — о ужас! — оказаться единственным, кто ни одной не получит. Он прижимается к стене, заложив учебник пальцем. Словно он только и ждет, когда можно будет вернуться к занятиям. Словно все это — всего лишь помеха в учебе.
Почему он не послал розу самому себе? Так можно сделать. Это реально. Надо только вписать свою фамилию и класс. Анонимно. Почему он этого не сделал? Почему?!
Прижав карандаш к учебнику, он ставит точечки на полях текста.
— Андерс Бенгтссон, — начинает Петра.
Андерс выходит вперед и получает свою розу. Он неуверенно ухмыляется, и краснота с лица спускается даже на шею. Прочтя карточку, он слегка приподнимает брови.
— Никлас Карлссон, — продолжает Петра.
Никлас подскакивает с жестами победителя, словно он только что получил «Оскар». Петра продолжает читать по списку. Теперь несколько человек поднимаются одновременно. Йорген получил. Турбен и Мехмет. Антону дают две. Он быстро выходит, берет их и кладет под парту, даже не взглянув на карточки.
— Густав Шёберг, — читает Петра.
«Густен, черт подери! — думает Петер. — Ему-то кто послал?»
Весь класс произносит: «Ого!» — и Густен не может скрыть своей гордости. Он выходит к кафедре, не поднимая глаз. Анна и Натали свистят.
— Повезло тебе, — говорит Анника, передавая ему цветок.
— Ага, — отвечает Густен.
Петра продолжает выкликать имена. Похоже, розы достанутся всем. Какое-то нововведение? Школа решила выдать розы всем подряд? Петер готов сменить свое скептическое выражение лица, как только заслышит свое имя. Ясное дело, приятно получить розу. Приятно получить знак внимания — или возможность показать кому-то, что он тебе особенно нравится.
— Кристина Андерссон, — выкрикивает Петра, и по спине у Петера проносится холодок. Стало быть, она уже взялась за девчонок? Значит, с парнями уже покончено?
Сам того не замечая, Петер тыкает карандашом в учебник с такой силой, что грифель ломается. Кристина получает четыре розы. По какой-то причине ей захотелось посмотреть и на другие цветы. Она зависает у кафедры, переговариваясь с Анникой и Самиром.
Петер пытается быстро оценить, многие ли парни получили цветы, и вскоре замечает, что почти все сидят с розой в руках. Да, все. Кроме него.
Юсефин отдают одно из ведер. Две оставшиеся розочки переставляют в другое, и, когда она пытается справиться со своей гигантской охапкой, ей приходится куда-то поставить ведро. Быстро оглядевшись, она видит единственную парту поблизости, на которой не лежит роза, — парту Петера. Он едва успевает отодвинуть учебник.
— Ой, накапала? — щебечет у него над головой Юсефин, пытаясь как-то уравновесить в ведре цветы. Петер не произносит ни слова. Только пытается улыбнуться. На мгновение она останавливается и смотрит на мокрый круг на парте Петера, а потом на самого Петера. Рассматривает его серьезно и деловито — в ее взгляде нет ни осуждения, ни иронии, скорее кажется, что она на мгновение пожалела его.
— А тебе не дали? — кричит Густен ему вслед в коридоре, и Петер знает, что друг не хочет его обидеть. Он понимает: тот просто не может сдержаться. И этот возглас, замаскированный под вопрос, на самом деле не о том, что Петеру не досталось розы, а о том, что Густен свою розу получил.
Они с Густеном давно решили, что все эти розы в День св. Валентина надо бойкотировать. Однако слова друга ранят его до глубины души. Как предательство. Он игнорирует Густена. Да он вообще весь день с ним разговаривать не будет, если тот не прекратит. Насколько известно Петеру, это у Густена первая роза. За всю историю. Он должен бы на своей шкуре знать, каково это.
— Ах, черт, не повезло тебе, — говорит Густен, пытаясь загладить ситуацию. Оттого что он пытается утешить, становится еще хуже.
Само собой, Петер рад за Густена, что тот получил розу. Густен — лучший друг Петера, и если кто-то заслуживает розу, так это он. Честно.
Просто так унизительно, что он получил, когда Петер не получил. Густен как-никак привык ничего не получать. Для него это даже не было бы странно. Для него это обычное дело. И тогда их все же было бы двое.
Петер получил розу в прошлом году. От Кристины. Это была вершина его «валентиновской» карьеры. Не приходится рассчитывать, что такое будет происходить каждый год. Но в этом году он послал ей розу. И конечно, рассчитывал, что получит розу взамен. Разве не было между ними своего рода негласного договора? И еще он послал одну Юсефин. И Мие из 11С.
Конечно же, на их карточках он не написал своего имени. Только на Кристининой. «Потому что ты настоящий друг», — написал он. Черта с два. Как он теперь раскаивается, что послал ей розу! Надо будет избегать встреч с ней в коридорах.
Все бегают со своими розами и сравнивают, читают записки. Словно вся их обычная скучная школьная жизнь стала еще ужаснее.
Видимо, Густен замечает, что Петер обиделся, потому что вдруг начинает говорить о домашнем задании по математике. Петер думает, что это почти трогательно. Ему хочется сказать Густену: «Дурак ты. Занимайся своей розой, раз уж в кои-то веки получил ее». Но он ничего не говорит. Он вообще молчит. Ходит, стиснув зубы, уставившись в пол.
Урок математики, к счастью, проходит скучно. Гунилла объясняет уравнения, от которых возбуждение по случаю Дня св. Валентина на некоторое время стихает под пространные выкладки и нуднейшие примеры.
Когда снова звенит звонок, такое ощущение, что все немного остыли. И Петер надеется, что на этой перемене все наконец-то отложат свои цветы. И тогда все уже закончится и станет как обычно.
Но словно мало было процедуры раздачи цветов — теперь кому-то пришла в голову блестящая идея прикрепить свои розы к шкафчикам. Тут уж все точно увидят, кто сколько получил. Или не получил.
Несколько девчонок бегают с рулонами упаковочного скотча и предлагают кусочки всем желающим.
Вскоре почти на каждом шкафчике прилеплены одна или два розы. Лишь немногие дверцы остались пустыми. Петер косится по сторонам, пытаясь понять, кто еще не получил, чтобы объединиться с ними на большой перемене.
На шкафчике Манге пусто. Как это возможно? Неужели Манге из 12-го экономического класса не получил цветов?
Это просто неслыханно. Манге из 12Э — король Дня всех влюбленных. Если Юсефин — королева, то Манге — несомненно, король. Не потому, что они общаются, — они, вероятно, даже незнакомы, однако вместе занимают самую верхнюю ступеньку рейтинга популярности.
Что Манге из 12Э не получил ни одной розы в День св. Валентина — это все равно как если бы Евгению Плющенко после выступления не бросили на лед ни единого плюшевого медвежонка.
Ясное дело, розы ему подарили.
Но он небрежно засунул их в шкаф и закрыл дверь — и Петер слышит, как он говорит кому-то из интересующихся, что даже не собирается нести их домой.
— Все это коммерческая хрень.
И Петер до краев преисполнен восхищением по поводу моральных и политических взглядов Манге, но это нисколько не спасает его в такой день. Как ни печально, в глубине души он все же вынужден признать, что ему было бы чуть-чуть легче, если бы Манге тоже не подарили цветов.
Зайдя в свой проход между рядами шкафчиков, он видит, что вокруг шкафа Юсефин собралась целая толпа возбужденных учеников. Он слышит, как они живо обсуждают: как она прицепит на дверцу все цветы? Тут никакого скотча не хватит.
Одни предлагают просто поставить ведро на шкафчик сверху, но эту идею тут же отвергают те, кто советует устроить нечто вроде сетки — как для живой изгороди.
Кто-то бежит к завхозу.
— Слышите? Юсефин нужна стальная проволока!
Петер стоит, наблюдая весь этот спектакль, но, только когда Юсефин оборачивается к нему и просит унести ведро с водой, он вдруг понимает, что розы красуются на всех шкафчиках.
И на его двери приклеена скотчем тоненькая розочка.
Мгновение он стоит с ведром в руке, тупо уставившись на нее.
Ошибка? Кто-то прилепил не туда? Или кто-то действительно пошел и купил розу и приклеил ему на шкафчик? Розы по-прежнему можно купить. Их весь день продают в кафетерии.
К розе приделана карточка. Он переворачивает ее и читает: «Ты лучше всех».
Это, конечно же, может относиться к кому угодно. Может быть, это все-таки ошибка. Перед теми, кто стоит рядом, он делает вид, что ничего не произошло. Не желает показывать, что приятно удивлен, и не решается до конца отдаться теплому чувству, разливающемуся в груди. Он решает выбрать осторожную выжидательную позицию по отношению к этой розе.
Петер кладет в шкафчик учебник математики. Достает учебник по естествознанию. Закрывает шкафчик и послушно относит завхозу пластмассовое ведро.
Естествознание на этот раз еще скучнее математики. Но Густен в отличном настроении. Этого еще не хватало. Он переживает свой первый День св. Валентина, когда ему подарили розу. Хотя он прекрасно сохраняет мину. Ни словом об этом не упоминает. И Петер ничего не говорит о неожиданном сюрпризе на дверце шкафчика. Может быть, роза исчезнет на следующей перемене, когда тот, кто ее туда прикрепил, заметит и исправит свою ошибку?
Но нет, она висит на прежнем месте.
И теперь Петер решается повнимательнее рассмотреть карточку. Он все же должен исследовать этот вопрос. Как-никак роза висит на его шкафу, и если он собирается вернуть ее законному владельцу, то должен проверить, нет ли где имени. Петер вертит карточку, но ни отправитель, ни получатель на ней не указаны.
«Ты лучше всех». Что это значит? Все так говорят. Но, хотя это просто дежурная фраза, Петер чувствует себя так, словно кто-то и впрямь считает, что он лучше всех.
После следующего урока роза по-прежнему висит на прежнем месте, и Петер начинает потихоньку привыкать к мысли, что она так и останется там до конца дня.
Он никому ничего не говорит, просто наслаждается тем, что он такой, как все. Тот, кто получил розу. Не целую охапку, как Юсефин. Не так много, что стало бы заметно, если их убрать, как Манге из 12Э. Просто такой, как все. Один из тех, кто получил розу.
— Так тебе тоже подарили? — спрашивает Юсефин по пути в столовую.
Петер смущенно улыбается. Он и не знает толком, что ответить. Раньше она вообще с ним ни словом не перекидывалась. Внезапно у него возникает невероятная мысль: а вдруг Юсефин имеет отношение к этому цветочному привету? Она прекрасно могла взять одну из своих роз и пожертвовать ему. От этой мысли у него кружится голова. Такая вероятность существует! А кто иначе это мог бы быть? Кристина точно бы подписалась.
А вдруг Юсефин втайне думает, что он лучше всех? Или она просто взяла одну из своих роз вместе с карточкой и прицепила ему на шкафчик? Да все равно. Если она выбрала такую, то, стало быть, она считает, что такое сообщение ему подходит?
Петер размышляет о том, есть ли способ проверить, сколько роз Юсефин получила изначально и не стало ли у нее на одну меньше.
Он мог бы спросить ее напрямую, но спрашивать друг друга напрямую в этой школе не принято.
Как обычно, на большой перемене он общается с Густеном. Он уже и забыл о том, что хотел проверить, кто еще не получил розы.
В школьном автобусе по дороге домой они оказались вместе с Эриком, получившим три розы, с которыми он обращается довольно небрежно. Петер и Густен сидят со своими розами в руках.
— А ты от кого получил? — спрашивает Эрик, набирая какой-то номер на своем мобильном телефоне.
— От учительницы математики, — отвечает Густен.
— Ах черт, а ты? — спрашивает Эрик Петера, не глядя на него.
— Анонимно, — отвечает Петер.
— Вау! Круто! — говорит Эрик, не отрывая глаза от телефона.
Можно выйти на одной из двух остановок, чтобы попасть в квартал, где живут Петер и Густен. Через центр, по мнению Петера, дорога самая лучшая — там интереснее и есть что посмотреть, а через большое поле, по мнению Густена, ближе идти.
Сегодня они выбирают дорогу через поле. Они идут по длинной тропинке через луг в сторону жилого квартала с рюкзаками за плечами и розами в руках.
— Думаю, розу мне Юсефин подарила, — произносит Петер, когда они прошли отрезок пути.
Хотя он вовсе не уверен в этом, ему нравится произносить эту мысль вслух. И она производит именно тот эффект, на который он рассчитывал. Густен охает.
— Что? Правда?
— Не то чтобы она ее купила. Просто отдала мне потом одну из своих.
— Почему ты так думаешь?
— Откуда я знаю? Может быть, она меня пожалела?
Густен качает головой.
— Не-а.
— Думаешь, нет?
— Она бы никогда так не поступила.
— Почему?
— Ты что, шутишь? Она же законченная эгоистка.
— Вовсе нет.
— Она именно такая.
— Это потому, что ты ее не знаешь.
— А ты что, теперь ее вдруг знаешь?
— Нет, но…
— Она никогда бы так не сделала.
Некоторое время они идут молча. От сурового обращения и вывешивания на дверь бедные розы уже повесили головки.
— Правда, что ты свою получил от математички? — спрашивает Петер.
— Да. Вот послушай: «За замечательную работу в году. Гунилла».
Петер не собирается читать вслух свою записку. Это его личное дело. Его маленький привет от неизвестного обожателя.
— Но все равно приятно, — говорит Густен.
Петер изо всех сил старается не наступить в грязную лужу. Самый главный минус этой дороги — никогда не знаешь точно, что у тебя под ногами. Время от времени оба они поскальзываются. Густену вроде бы все равно. Он идет вслед за Петером по узкому участку вдоль канавы, разделяющей поле на две части. Петер всегда идет первым. Он даже об этом не задумывается. Как будто Густен добровольно выбрал всегда идти у него за спиной.
— Как думаешь, мне стоит отблагодарить Юсефин? — спрашивает Петер.
— Забудь об этом, — ворчит Густен. — Это не она.
— А кто же еще?
— Ты лучше с ней поосторожнее.
«Завидует», — думает Петер. И ясное дело, что Густен ему завидует, но какого черта он портит ему настроение? Петера раздражает, что тот так легко отбрасывает мысль, будто розу ему подарила Юсефин. То, что в мире Густена такое невозможно, еще не означает, что Петер не должен рассматривать такую возможность для себя.
— Можно показать, что ты оценил знак внимания, — говорит Петер.
— Если хочешь, чтобы над тобой посмеялись, то пожалуйста.
Что-то в Густене всегда раздражало Петера. Ну почему он такая размазня? Что было бы, не проводи они все время вместе? Петеру нравится Густен, они хорошо понимают друг друга, и с самого начала было как-то ясно, что они друзья. Даже когда они в ссоре. Но иногда он стесняется друга и не может точно понять, почему именно, — возможно, это связано с тем, как Густен всегда уступает и никогда ни на что не претендует. Он в любой момент готов отказаться от чего-то и уступить другому. Нередко Петеру. Это, конечно, потрясающее качество, но иногда Петер все же надеется, что Густен проявит собственную инициативу, а не будет плестись за ним по грязи.
Как вот с девчонками. Густен предполагает, что у него в школе не будет девушки, и почему-то это распространяется и на Петера тоже. Только потому, что они друзья и следуют одним и тем же правилам: нормально учиться, не смотреть на девчонок, не думать, что ты что-то из себя представляешь, и уж точно не участвовать в таких шоу, лишь подтверждающих раз и навсегда заведенный порядок.
Не раз Петер думал: а что если бы он решил общаться с кем-то другим? С Эриком, например? Или с Манге из 12Э? Кто знает — может быть, хоть капля их сияния упала бы на Петера? Может быть, он мог бы стать тем, кто получает в такой день и три, и даже четыре розы?
— Ты просто завидуешь, — говорит Петер. — Это потому, что у тебя нет шансов ее завоевать.
— А что, думаешь, у тебя есть?
— По крайней мере я получил розу.
— И я тоже.
— Ты не от нее.
— Ты тоже.
Некоторое время они снова идут молча. Петер впереди, Густен сзади. Роза Петера совсем увяла. Он раздумывает, не выбросить ли ее в мокрый снег. За пределами школы она совсем утратила свою ценность. Но, может быть, все же стоит принести ее домой. Маму порадовать.
— Я еще подумаю, как мне лучше поступить с Юсефин, — неожиданно говорит Петер.
Больше чтобы показать — он решает сам и принимает свои решения независимо.
— Только не выставляй себя дураком, — бормочет Густен у него за спиной.
Петер резко останавливается и оборачивается. Густен буквально врезается в него, и его увядший цветок совсем сплющивается.
— Что с тобой сегодня, черт подери? — спрашивает Петер.
— А что?
Он поворачивается и идет дальше по тропинке. Слышит, что Густен отстал, когда снова двинулся за ним.
— Почему я не могу получить от нее розу? — громко говорит Петер, продолжая идти большими шагами.
Они успевают пройти некоторое время в молчании, когда Густен произносит у него за спиной:
— Потому что «ты лучше всех».
Разумеется. Петер должен был бы сразу догадаться. Легко узнать по почерку. Пройдя еще несколько шагов, он останавливается и оборачивается.
Густен снизил темп и подходит к нему медленным, небрежным шагом, держа в руке свою несчастную розу. Он смотрит на Петера.
— Не потому, что я типа гей.
Он проводит рукавом под носом, как делает с самого детства. Нос у него уже покраснел. До самого апреля вокруг рта у него будет сухая потрескавшаяся корка.
Юнас Карлссон (род. в 1971 г.) — актер, драматург и писатель. Входит в постоянную труппу театра «Драматен», исполнил главные роли во многих фильмах и сериалах, удостоен ряда наград. Написал несколько пьес, поставленных в разных театрах Стокгольма. Опубликовал несколько сборников коротких рассказов. Рассказ «14 февраля» взят из сборника «Идеальный друг». Перевод выполнен по: Jonas Karlsson. Den perfekte vannen. Wahlstrom & Widstrand, 2009. Опубликовано на русском языке по согласованию с Salomonsson Agency AB.