Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2018
* * *
Омыты влагою и призваны теплом,
Сады окрестные чем дальше, тем щедрее
Встают, смущая нас, — а может быть, довлея
Не сном, так бдением, не словом, так числом.
Непознаваема для нас растений речь,
Коль в сон не вслушаться и вглубь не заглядеться,
Не славить, бодрствуя, и с ними не распеться,
И не насытиться, и не предостеречь.
Они в беспечности докажут нам с тобой,
Что опыт памяти — лишь малая частица
Того, что вечности желает причаститься
И воплотиться в то, что названо судьбой.
Они в уступчивости нас куда смелей,
Куда отважнее — и, может быть, отсюда.
Томясь и радуясь, берет начало чудо,
Уже просвечивая в жилах тополей.
Они посетуют — и тотчас же простят,
Они обидятся — и тут же сквозь улыбку
Ты сам признаешься, что прежний шаг — ошибка,
Что стаи певчие не зря к тебе летят.
И все ж откроется — не сразу, но потом,
Когда намаешься со слухом и со взглядом,
Их речь магическая, льющаяся рядом,
Еще лучащаяся в мире обжитом.
* * *
Ветер предгрозья срывает листву,
Небо вокруг потемнело —
Так и скажу, раз уж в мире живу —
Пусть я живу неумело.
Что же со мною? Да так и дышу —
Там, где привольней и проще, —
И напоследок узреть не спешу
Монстра державного мощи.
Бреда всеобщего я сторонюсь,
Пытанный ядом и горем, —
Лучше очнусь и смелей породнюсь
С чудом, а попросту — с морем.
Не для того я сумел уцелеть
В бедах и кровных обидах,
Чтобы душой за живых не болеть, —
Где он, спасительный выдох?
Не потому я напутствую вас —
Как-нибудь после поймете,
Что за пора наступает сейчас —
Сами ко мне вы придете.
Нет, не случайно я с детства привык
Чуять в порыве знакомом
Гул прорицаний и тайны язык,
Свет благодати над домом.
* * *
Заливов дымчатых, прозрачных и сквозных,
Узоры перские и пестрые мусии,
Каскады выступов, сплетения косые
Корней и троп сухих, и трав шершавых жмых,
И запах йодистый, и прорвы серный дух,
И в брызгах радужных слоеное кипенье
Волны, вздыхающей, как лошадь, в нетерпенье,
И пот стекающий, и высей светлый пух,
И соль седеющая, пышущая соль,
Соль, тяготеющая к лежбищам туманным
Камней морщинистых, к дорогам караванным,
К мирским скитаниям, соль, долгая, как боль,
Морская вестница, земная кутерьма,
С песком и посохом, с хрустящею основой,
В кристаллах рубчатых, с полоской известковой,
Кутья магическая, зыбкая кайма
Чего-то прежнего, что было и прошло,
Чего-то важного, что было небывалым,
Тоска мистическая, к символам усталым
Уже остывшая, — и все-то ей мало` —
И мир, расплеснутый так щедро перед ней,
И миг, спокойствием столетий удивленный,
И медь закатная с прожилкою зеленой,
Где гомон лиственный все ближе и слышней.
* * *
Внесли букет простых цветов с холма
Сюда, где сад от роз разбухших светел,
Где дом открыт, — и сразу я заметил
Неброский отсвет, сдержанный весьма,
На диво стойкий в смутные года,
Не запах — дух почуял я знакомый
Кочевий давних, пряною истомой
И горечью, крутою, как всегда,
Еще зовущих, — истово, как встарь,
Умеющих по-новому напомнить
О таинствах — и нехотя восполнить
Утрат моих печальный календарь.
Струится отсвет — и вослед за ним
Негромкий отзвук слышится былого —
И памятью навеянное слово
Самим своим присутствием земным
Всем нам, живым, о многом говорит —
И возраст сердца речи не помеха,
И сей приют — наивная утеха,
Эпохи нет, вот-вот и догорит,
Сожжет впотьмах последние мосты,
На берегу оставит нам пустынном
Алтарный дым, да вздох в краю полынном,
Да эти безыскусные цветы.