Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2018
ДЕРЕВЯННАЯ ДУДКА
В нетвердом сне я выдумаю жизнь:
Фонарик там горит? Скорее жирник.
И кто-то мне роняет: присмотрись —
Какой-то лирик?
Астральный лирик с дудочкой стоит:
В глазах звездинки, в колпачке, как в цирке,
В ботиночках… нелепый индивид,
Как будто в ссылке
Космической? Придуманный типаж?
Мультяшный призрак с деревянной дудкой? —
Элегий драйвер, вписанный в пейзаж,
С живой погудкой,
С надеждой на последние слова,
На музыку, в которой свились музы,
Раздуты щеки, в Боге голова,
Уста иллюзий
Стараются для музыки, для слов.
И ткутся сны библейскими стихами,
И свет старозаветных берегов
Держу руками.
Стою в улыбке Господа, живу
Пока бемоли тянутся к минору,
На раз-два-три вплываю в синеву,
Продольной вторю…
И бабочки видений вьются мне:
Там фитилек, там дудочник, как чудо…
На автора стиха похож и не
Похож как будто? —
В одежде света, легкий старичок,
Влекущий космос. Знающий о многом.
…Ты б тоже так за грошик жизни смог? —
Не ставши богом?..
* * *
В бессонницу из Будвы и любви,
Воды ядранской, галечного пляжа —
Подай мне знак, ту полночь оживи,
С которой рифмовалась третья стража,
Да шли убийцы каменным путем,
Чтоб постоять над телом бездыханным,
Светило проникало в теплый дом
Космическим блокбастером-экраном.
Прижмись ко мне и нежным ртом возьми,
Коснись меня согласной грудью ночи,
Пока весь мир за крепкими дверьми
Перетекает в сонный и цветочный.
Подай мне свет, как подают свечу,
Я постою над наготой и болью,
Последнее и первое смолчу,
Запомню все, что тяготеет к морю:
Ряд пальмочек в оливковом раю,
Идущее по водам вдохновенье
И тот обрыв, в котором узнаю
Самоубийцы быстрое движенье…
Что там еще? Все призраки и те,
Которые повернуты на музах.
…Я помню все в будванской наготе,
Как старый грек в пропавших Сиракузах.
* * *
Тончайший шорох листьев… Скоро нам
Невидимый опустит осень… Осень
Уже дохнула музыку ветрам,
Две стрелочки свела на цифре восемь.
К замостью фиолетовая мгла
Спешит на крыльях ангелов и птичек.
Ты теплоту легко с собой взяла,
Как несколько живительных страничек,
В которых ты так обольщала, что
Все становилось образным и скрытым:
Закат стоял в костюмчике бордо,
Вышептывал то музам, то харитам,
Которым было не до нас. Звезда
Выглядывала с дикостью такою,
Что нагота светилась без стыда
По Модильяни: белою рекою,
Темнея треугольником волос,
В молчание, которого хватало
На темноту, на летний дождик слез,
На горний свет мажорного хорала,
Живущего в голландском сидюке,
Как гномики в дремучем подземелье,
На светик в постаревшем ночнике
И коду меланхолика Корелли,
Который — листья, шорохи, слова,
Не Самого, так ангелов и птичек…
На ноготок везения — сперва,
Потом — на холод бархатных ресничек.
* * *
Глаза поднимешь — осень на дворе.
В кепчонке желтой постаревший ангел,
Ничей двойник, как муха в янтаре,
На облачко смотрящий местный сталкер.
Да rock-n-roll, который ветер мне
С календарем принес. Скажи спасибо.
Дырявый лист в желтеющем огне
Плывет по суше, как по морю рыба.
И тот, который ближе к Самому,
Нахмурился, ушел и не простился
По мостику, ведущему во тьму,
По воздуху, в котором проявился.
Глаза поднимешь — не поймать небес,
В прицеле взгляда вороны и волки
Химерных туч, накрывших башни мест,
Витой собор и ветхие каморки,
И домики, в которых дровосек
И домовые гномики, как будто,
Живут какой-то старомодный век,
В стаканы нам подмешивая чудо.
Глаза поднимешь — осень на дворе:
От желтого к пунцовому, к астралу
Селены в неокрепшем октябре,
Идущему по голубому шару.
И что-то там за мертвым лесом, что —
Похоже на видение без смысла…
На мальчика в летающем пальто,
На девочку, что облаком повисла.
ПАВШИНСКАЯ ПОЙМА
… В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки…
Осип Мандельштам
…а в Павшинской мобильная зима,
Белеет мост (он кажется хрустальным…).
Не сходит ветер в декабре с ума,
Но сходит тьма с молчальником печальным,
Который что? Который где? Зачем
Кому-то знать и говорить с другими?
Вот-вот звезду затеплит Вифлеем,
Вот-вот Господь откроет младшим имя…
В продрогшем небе ангелы и свет,
И сновиденья вовсе не по Фрейду
Сливаются в предпраздничный сюжет,
И дышат ветры в глиняную флейту.
Мне в тему стужа. Занесенный порт
Моих наитий — Павшинская пойма,
Плывущий в небо черных литер флот,
Смотрящая в мои поэмы мойра.
Я здесь живу. Узорный небосвод
Подсвечиваю яркими словами.
В который раз я замечаю — лед
Становится трудней под башмаками.
Белеет мост. И — зеленеет мгла:
Глазами предсказаний смотрят елки.
Идут шары, петарды на ура! —
Молчат в кустах рождественские волки.
* * *
Верченье вьюги, вспышки фонарей,
И вот уже неровное дыханье
Автомобилей, призраков, людей,
Глядящего в слепое мирозданье
И пьющего последний кофе дня
Не ангела, но — знающего небо
И ждущего тепла, любви, огня,
Как будто из библейского вертепа.
Что видится в слепящем декабре? —
Проходит жизнь в который раз по кругу,
Мои стихи в двухкомнатной норе
Протягивают руки снова к Югу,
Который — добрый вор моих затей:
Другая кровь, дуэты пальм и солнца.
Гремит посудой по утрам халдей,
Контрабандист под музыку смеется…
И яхта яхте говорит слова
На сленге моря, море курит трубки,
А в облаках наличье Божества —
Небесный Царь рулит в небесной рубке…
Я выдумаю в снегодекабре
Похожую на яркий праздник деву,
Чтоб жизнь другую вылепить во мгле,
Поддавшись сочинительству и блефу.
И с нею выйду за какой-то круг:
Мы попадем в ресничный праздник света,
Вплетая Север в золотистый Юг,
Включая жизнь в нефритовое лето.
МАЯК НА МЫСЕ
Забыть континентальные слова:
Смешение архаики и сленга.
На мысе пахнет яблоком трава
И яблоком одна аборигенка…
Сбежать с материка. Сойти на мысе
Почти необитаемом. Почти.
И выкинуть завянувшие мысли,
Как некогда вчерашние цветы.
И написать люпиновые письма
Тем мертвецам, с которыми на «ты»
Бывал, когда — соломенные листья
Ложились в запустенье темноты.
И домолчаться до условных знаков
Из мира параллельного, когда
Текут к созвездьям сны архипелагов,
Консервной банкой смотрится звезда.
И маяку сложить стихотворенье
О маяке, сигналящем во мгле:
Схватить на дактиль чудное мгновенье —
Свет корабля, как память о земле,
Которую оставил по причине
До йоты непонятной самому…
Стать зверем? Птицей? В сумрачной картине
Словариком, сверкающим во тьму? —
Хореем маяка, спондеем мыса,
Отшельником пропавшим навсегда?
Не ждущего с авиапочтой пи́сьма,
Забившего вчера на города…