Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2017
онтогенез
Подлунный мир по войнам изучали:
за Сталинградом — Дрезден — в города…
Как в городки «фашистов» зашибали,
читали, и тогда
в уезде скоморох ломал комедь,
на кол сажали голого смутьяна,
с (на)храпом на цепи плясал медведь
на торжище у рыжего цыгана.
Вдоль огородов вставшая река
шла подо льдом, как над землей поземка,
и я следил обидчивым ребенком
за взятьем ледяного городка,
который оказался слишком Грозным…
и жгло удушьем в воздухе морозном
бессилье, незнакомое пока…
пацифик
Туман. Могилы вдоль Кремля и голубые ели сумерек.
Еще не кончилась Земля в моей судьбе. Еще в зазубринах
осенний лист. Но день истек на руку этой рваной раною.
И обещает Рагнарёк сентябрьская листва багряная.
Идут за городом «Стрижи», да низко бреют рощи «Витязи»,
лежи, осенний лист, дрожи о том, что трудно духу высказать
и невозможно передать… Вот снова времени неможется,
покуда сердце у меня, что яблоко с ажурной кожицей.
Возьми, огромный мир, меня, поскольку полон соком августа,
покуда звездочки Кремля, как налитые очи Аргуса,
но только мирным миром будь в руках небесного чудовища!
Больного голубя голубь, чтоб он вспорхнул — не будет поприща
достойней…
В небе — антрацит алчбою адовой становится:
к нему и птица не летит, и дождь нейдет…
но сердце молится:
ему никто не запретит!
Пусть смерть умерит аппетит!
…лишь тополь, что анчар, дрожит…
человек из кемерово
Вот горняки, чумазые, как черти,
породу горя знающие. Уголь
доставшие в немых кавернах смерти,
чтоб хлеб добыть и обустроить угол.
Чтоб передать улыбкой снисхожденья
схождение в Аид, в разлом тектоник.
Их мышцы, нервы белого каленья,
скрип вагонетки, глохнущий отбойник
воспой Орфей в пустых Домах культуры,
спустись в забой и оглянись на семьи
шахтерские — игра мускулатуры
их держит на весу навроде вервий.
…Колючий газ ползет и пахнет мерзко
бедой. Вот бант, как бинт, повяжут крохе:
под елкою на утреннике детском
она танцует…
— Все не так уж плохо! —
расскажет врач. — Вот здесь, на перевязке…
Бликует свет московской вечеринки,
и тянут ром Сережки и Маринки.
— Войдите. Он в сознаньи!
Вздох кровинки:
— Пап, это волк из злой вечерней сказки
тебя обидел?..
В доме на Неглинной
на столике пылает свечка, но
смахнет сквозняк билет до Каролины
на лунную дорожку кокаина.
И занавеска бросится в окно.
Растленный ветер. Окрик окарины.
Но ближнего судить запрещено.