Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2017
ПАМЯТИ НОВЕЛЛЫ МАТВЕЕВОЙ
Землю медью готовясь засеивать,
Гроздья листьев дрожат на ветру.
Что не стало Новеллы Матвеевой,
Я сегодня узнал поутру.
Посижу я в обнимку с гитарою
И тугую поправлю струну.
Запою ее песенку старую,
После рюмкой ее помяну.
Как смогла она в жизни неласковой,
Молодежи недолгий кумир,
Написать акварельными красками
Свой далекий загадочный мир?
Как добру ухитрялась учить она
Посреди городских тополей,
Где чем жить становилось мучительней,
Тем в душе ее было светлей?
Хоть и видел немало я вдов еще,
Было грустным ее бытие,
В том быту повседневном чудовищном,
В неуютной квартире ее.
И не стоит, наверное, сетовать,
Что, оставшись на свете одна,
Из московского мира бесцветного
В свой цветной возвратилась она.
Там морей побережия синие,
Стаи птиц на крутом вираже,
И страна, что зовется Дельфиния,
Где теперь у нее ПМЖ.
* * *
Названия, усвоенные с детства,
Запомнились на долгие года,
И никуда от них теперь не деться
До самой смерти, видно, никогда.
Не чувствую я совести уколы
За то, что и во сне и наяву
Канал Екатерининский со школы
Каналом Грибоедова зову.
И там, где волны пенятся сердито,
Стоять привык я с довоенных пор
На набережной Лейтенанта Шмидта,
Что невский открывала мне простор.
* * *
Недолго жить на свете мне осталось,
Стараясь различать добро и зло.
И я признаться вынужден под старость:
Мне с женщинами в жизни не везло.
Огонь любви не унесешь в ладони,
Когда окрестность заполняет мгла.
Из них любая думала о доме,
Но дать его, конечно, не могла.
И женщины, что неизменно ропщут,
Им нанесенных не простив обид,
Ушли к другим, которые попроще,
И вместе с ними выстроили быт.
И я всегда сберечь старался быт свой,
Чтоб за порог домашний ни ногой,
Но странное мужское любопытство
Меня толкало к женщине другой.
Не так ли тот, кого любовь обманет,
Которому надежда дорога,
Плывет, как мореплаватель в тумане,
Надеясь на другие берега?
Не так ли встарь, у плаванья в финале,
От брошенной Испании вдали
Другие земли люди открывали,
А Эльдорадо так и не нашли?
Не так ли, затаив в душе обиду,
Нелепой сказке веря все равно,
До самой смерти ищем Атлантиду,
Которую открыть не суждено?
* * *
Когда уже жить остается немного
И бурь не предвидится впредь,
Нас бес неуемный толкает в дорогу,
Мешая в дому умереть.
Быть может, у смерти на подступах ближних,
В последний отпущенный год,
Страшит подсознательно нас неподвижность,
Которая скоро придет.
Позыв этот, необъяснимый и странный,
Своим ощущали нутром,
Толстой, распростившийся с Ясной Поляной,
И Амундсен, бросивший дом.
Не верь ностальгии, внезапной и острой,
Что сердце морочит опять.
Нелепо вернуться на брошенный остров
Затем лишь, чтоб там умирать.
В стихающем гаме, в редеющем дыме
Умножим тот славный пример,
Который давали стихами своими
Цветаева или Бодлер.
Уйти, позабыв про былые утраты,
С собою не взяв ничего.
Уйти, не заботясь о точке возврата,
Поскольку не будет его.
И кажется, утро еще, а не вечер,
И тянется тонкая нить.
Покуда пространство струится навстречу,
О времени можно забыть.
Памяти Людмилы Ивановой
Весеннее биение сердец
В канун зимы не возвратить обратно.
Конец шестидесятникам, конец —
Последние уходят невозвратно.
Перелистаю старую тетрадь,
Припомнив наши юные тусовки,
И «Современник» вспомню я опять,
Что был еще тогда на Маяковке.
В неразберихе миновавших лет,
Старинные перебирая даты,
Я вспомню неожиданно куплет
Из песни, посвященной мне когда-то.
Уходит поколение. За ним
Идем и мы, забыв былые споры,
И наши роли раздадут другим
Безвестные пока что режиссеры.
Все явственнее видятся вдали
Те берега, сокрытые в тумане,
Куда подруги первыми ушли
И за собою нас с улыбкой манят.
Уйдя в потусторонние леса,
Мы растворимся в залетейских странах,
Оставив на бобинах голоса
И наши лица на киноэкранах.
Нам не дано узнать в конце пути
О том, для нас недостижимом цикле,
Когда существованье во плоти
Продляется существованьем в цифре.
На поединок вызывая зло,
Мы победить надеялись едва ли,
И все-таки нам в жизни повезло,
Что мы когда-то песенки писали.
Поскольку нам забвенье суждено,
От долголетья не прибудет толка.
Забудутся театры и кино,
А песенка запомнится надолго.
СИНИЦА
От завтрашней зимы приносят метку
Беременные солнцем облака.
Синица, прилетевшая на ветку,
На нас в окошко смотрит свысока.
Поглядывая на нее за чаем,
Припоминая летнее тепло,
С тобою вдруг внезапно замечаем,
Что время незаметное ушло.
Ноябрьский ветер лист багряный крутит,
Крутые обещая холода.
Ты помнишь, как сажали этот прутик,
Когда с тобою въехали сюда?
Ушли стихи. Приходит время прозы.
Друзья вокруг сменились на врагов.
Не эту ли я вспоминал березу,
Штормуя у канадских берегов?
Состарились на снимках наши лица.
Закатная все багровее мгла.
Не ты ли, желтогрудая синица,
Когда-то это море подожгла,
Где у последней линии причальной
Стучится лист в оконное стекло,
И смотрим мы с улыбкою печальной
На деревце, что нас переросло?