Опубликовано в журнале Звезда, номер 9, 2016
ГАЛЛА ПЛАЦИДИЯ
Аларих, говоришь, и римлянка с рожденья?
Юнона во плоти и этот гнусный гот?
Конечно, ты вольна, и я без осужденья,
Но никогда никто тебя мне не вернет.
«Сама себе закон, летишь, летишь ты мимо…»
Ах, этот Марциал, он все давно предрек!
Поэзия глупа, слепа, непостижима:
Вчера волшебный сон, сегодня — злобный рок.
Богини голова черна от креозота,
Шипов точеных сталь, ногтей зеленый яд.
Плацидия моя, прощай, царица готов!
По-прежнему любя, не требую назад.
VANITAS
Закрепи этот тонкий раскатанный лист
в головах саркофага
и твори, проповедник, мудрец, фаталист,
помня: медь не бумага.
Спертый воздух, скопившийся за ночь, прилег
на плиту гробовую,
а на кончике кисти горит огонек
и рисует вживую:
человеческий череп, засохший цветок,
карты, кости и кубки,
полумертвой улитки литой завиток,
мощи глиняной трубки,
ум вещей — искаженье, лукавство зеркал,
полусгнившие сливы,
потускневшей свечи оробевший накал,
ветвь увядшей оливы.
И звезда упадет, и умрет от тоски,
только я не об этом…
Краска скорбно стекает с доски,
ослепленная светом.
ПАСХА
Что жертвенность? — подумалось опять.
Рассвет сочится киноварью свежей,
Теперь ее душе не отстирать,
Хотя, боюсь, сомнения все те же.
Рим расцветает: ангел в ножны меч
Влагает на священном мавзолее,
В Господнем теле открывая течь,
И — небеса становятся алее.
Благоговенье, блеск слезинок-бус,
Шиповник обзаводится глазами,
И ласточки кричат: «Исус! Исус!»,
А Он — вверху, Он — воскресает с нами.