Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2015
* * *
В доме на склоне холма и на склоне
лет я хотел бы в прощальном поклоне
граду и миру промолвить «прости»,
если не свет, то покой обрести.
Город и мир не заметят поклона —
как не окинуть всего небосклона
взглядом, но только лишь малую часть,
так и с собой до конца не совпасть
здесь, на земле, где лишь три измеренья.
В мире ином, за пределами зренья,
я целокупен, а здесь, на земле,
можешь направо, а можешь нале-
во, но не можешь объять все четыре
стороны света. В заоблачном мире
нет ни пространства, ни времени: там
я — сотворенный из праха Адам.
* * *
В Боге скрыта последняя тайна,
а для Бога она — в человеке.
Жизнь то «вира!» кричит, то «майна!».
Как таджики или узбеки,
наши души на вечной стройке.
Я не знаю в целом Проекта,
но кладу — ряд за рядом — строки.
Надо мною незримый Некто —
Архитектор. Наставив циркуль,
очертил Он строенье мира —
это общая наша церковь,
души трудятся: «майна-вира».
* * *
В пограничном пространстве меж явью и навью
я застрял. И куда я шаги ни направлю —
и средь мира людей, и средь мира теней
я чужак. А душа моя — кто же о ней
хоть словечко замолвит? Не там и не здесь я.
На границе миров я держу равновесье,
но границы, по сути, и нет никакой,
и тот мир, приглядись, не за Летой-рекой.
Поросло все, казалось, травою забвенья,
но чуть-чуть, хоть на гран, измени угол зренья
и наполни стакан поминальным вином —
ты увидишь, что предки сидят за столом.
* * *
В свете фонарном белые мухи.
Мчатся над городом бесы ли, духи.
Не разглядеть невидимку-луну.
Если я жизни в глаза загляну,
что я увижу? Грядущее — в прошлом:
небо, набухшее снежною прошвой,
и человек — он не видит ни зги
из-за пурги.
Кони храпят ли, авто ли гудят ли,
ты разберешь в этой буре навряд ли —
все перепуталось в зимнем плену.
Если я правде в глаза загляну,
что я увижу? Былое — в грядущем:
небо, кофейной подобное гуще,
и человек — он гадает на ней,
сколько же дней
выпадет — мало их будет ли, много?
Гладкой, ухабистой ляжет дорога?
Встали, буксуем — ни тпру и ни ну.
Если я смерти в глаза загляну,
что я увижу? Не видно ни зги мне.
В заупокойном заходится гимне
ветер, не жить мне под этой луной —
есть мир иной.
* * *
Летний дождь в шесть часов пополудни
смоет серые, тусклые будни
с моей жизни — и, может быть, в ней
череда обесточенных дней
заискрится. Когда тебе сорок,
каждый миг этой жизни так дорог,
что трясешься, как скаред, над ним —
вот еще стало меньше одним
летним днем. Дождь долдонит по жести,
и душа, как всегда, не на месте,
а что толку? Казнись не казнись,
вот такая она, твоя жизнь.
Нет в запасе другой. Будь счастливым.
Помнишь, как ты мальчишкой сопливым
рад был каждому новому дню
и девчонке кричал: «Догоню!».
Ты догнал, только где та девчонка?
Но еще не окончена гонка.
Не сведен этой жизни баланс.
И наш опыт не просто балласт.
Потому что не в жизни, а в смерти
мы бессмертны, обычные смерды,
хлебопашцы в ярме трудодней, —
наши души готовим мы к ней.