На Западе и под Ленинградом. Перевод с немецкого и публикация Юрия Лебедева. Окончание
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2015
II. Под Ленинградом
13 мая 1942 года. Из письма домой
Хотя по дороге на прививку при 15 градусах тепла мы даже слегка вспотели, после обеда снова похолодало, так что я даже затопил печку. Однако уже можно заметить робко пробивающиеся из-под сухой травы свежие зеленые стебельки. А сегодня утром я нашел настоящего вестника весны — маленький цветок ветреницы. Издали мы слышали голос кукушки. И хотя я не могу поймать для вас кукушку, но цветочек, которому радовались все на позиции, я вам посылаю. Пусть он будет напоминанием о русской земле.
Весть о победе и прорыве фронта на Керченском полуострове вызвала здесь общую радость. Наконец-то началось продвижение войск, ощутить которое мы надеемся и здесь.
14 мая 1942 года
Этот спокойный день приятно удивил нас великолепной весенней погодой. Совсем как дома. Природе не хватает только весеннего наряда. Я читал Евангелие и праздничные псалмы, в которых ощущается то ликование, которое окружало Господа в этот радостный день Вознесения.
Сегодня на позиции был обычный рабочий день, как, наверное, и у вас. Но во всем чувствовалось приподнятое праздничное настроение. Работали мы немного. Под вечер мы с унтер-офицером Нагельсом отправились к Синявинскому озеру, где я уже бродил зимой. Это большое лесное озеро, раньше тихое и уединенное, а сейчас окруженное артиллерийскими позициями, укреплениями и блиндажами немецких солдат, которые уже семь месяцев живут в этом лесном уединении, так же как и мы. Они очень приветливо нас встретили. В основном это жители Силезии и Саксонии. Мы приятно поболтали с ними часок, обменялись впечатлениями и переживаниями. Они такие же «лесные жители», как и мы, и тоже примирились с тем, что, вероятно, останутся здесь надолго. Призывов к скорейшему наступлению, что является всегда признаком нетерпения, больше нет.
15 мая 1942 года
Прекрасная весенняя погода, тихий день. Снова совершили вылазку в Синявино с В. Дюкерсом. Несмотря ни на что, это было прекрасно. Ведь какое-то разнообразие необходимо.
Деревня, от которой осталось около четверти домов, выглядит теперь, после того как растаял снег, совсем по-другому. Она напоминает те многочисленные поселки, которые мы видели во время нашего похода. Все они выглядят примерно одинаково. Длинный ряд деревянных домов, грубо сколоченных из бревен. Щели законопачены мхом. Ни краски, ни штукатурки. Иногда оконные рамы выкрашены в ярко-голубой или красный цвет. Деревянные или соломенные крыши. Две или три комнаты в доме, под ними подпол, в котором содержатся домашние животные, главным образом свиньи, корм которым сбрасывают через люк в полу. Их визг и хрюканье, доносящиеся из подпола, радуют слух хозяев. Так выглядит дом русского крестьянина или, скорее, сельскохозяйственного рабочего, так как то, что это не самостоятельное хозяйство, видно уже по тому, что нигде в деревне нет зернохранилищ и больших конюшен. Несколько собачьих будок, дровяных сараев, бань — это все, что можно увидеть помимо убогих домов. Церкви встречаются редко, да и то это или полуразрушенные когда-то великолепные здания, которые затем использовались как склады или конюшни. Или же это запертые, безмолвные, кажущиеся безжизненными деревянные часовенки.
Сегодня я побывал в одном из рабочих поселков, которых здесь, на болотах, очень много. Названий у них нет. Только номера. Они строились на сухих участках болот для добычи торфа. Поэтому довольно много промышленных предприятий. Например, в поселке, который мы посетили, было несколько оборонных предприятий. Конечно, все они разрушены до основания. В нескольких сохранившихся квартирах живут помимо немногих местных жителей наши солдаты. В деревянном доме, который был рассчитан на 24 жильца, наши товарищи нашли комнату с плитой, которая была чуть больше той комнаты, в которой у нас дома стоит телефон (4,5 кв. м). Это помещение служило общей кухней для трех семей. Кроме того, у каждой семьи было по комнате, размер которой зависел от количества детей в семье. У инженеров помимо общей кухни было по две комнаты, а у директора завода — отдельная кухня. Все это мы узнали от живущей там вдовы инженера, погибшего на русско-финской войне. Она говорит на ломаном немецком языке, что, кстати, довольно распространенное явление среди тех немногих образованных людей, которых здесь встречаешь. У меня сложилось впечатление, что, несмотря на трудности, наши солдаты и русские живут довольно дружно и помогают друг другу кто чем может.
С крыши разрушенной фабрики открывается вид на бескрайние пространства болот, по которым проходят узкоколейные дороги, используемые сегодня для снабжения наших войск. Между мхами и зарослями березок блеснет то здесь, то там водное зеркало речки или озерца. На широкой равнине кое-где возвышаются песчаные холмы с остовами печных труб и развалинами. Это все, что осталось от рабочих поселков, между которыми теперь проходит фронт. Солдаты зарылись в сухой песок и в своих блиндажах лучше защищены от частых обстрелов, чем в самых хороших домах. Вдали виднеется местность, все еще занятая русскими. Колокольня, здание, похожее на дворец, и несколько деревянных домов — это все, что можно разглядеть в подзорную трубу на холмистой, покрытой лесом местности. Слева — спокойное и величественное Ладожское озеро, частично еще покрытое весенним льдом. А за горизонтом, скрытым в туманной дымке, бесконечная таинственная даль.
16 мая 1942 года
Пока что продовольственное снабжение просто великолепное для наших условий. Часто бывают апельсины, вчера была даже жареная картошка, а сегодня несколько бочек пива, так что каждому досталось примерно по одному литру. Это стало поводом для того, чтобы уютно провести вечер, посвятив его исполнению шлягеров, а иногда и хороших песен.
17 мая 1942 года
Воскресенье, отданное молитвам и полное тихого ожидания. После обеда мы встретились с Альфредом для прогулки вдоль болот. Там нарезано много торфа, и даже сейчас он лежит в огромном количестве. Торфяная дорога, пересекающая все болото, сейчас служит для снабжения наших опорных пунктов и позиций. Для нее мы также нашли полезное применение. Мы прошли мимо нескольких разрушенных поселков. Там живет еще много людей — как немецких солдат, так и гражданского русского населения. Они ютятся либо в сохранившихся домах, либо в блиндажах. На фоне этого полного разрушения я по достоинству оценил мою «квартиру» в зеленом лесу.
Местность по-прежнему выглядит уныло и безжизненно. Поля, на которых осенью росли картофель, зерновые и капуста, хотя уже и просохли, все равно не обрабатываются. Видимо, не хватает инструментов и семян.
Серые деревянные дома, которые, сгорбившись, прижимаются к склонам пологих холмов, представляют собой печальную картину, которая, однако, соответствует окружающему ландшафту. Да и зачем яркие краски и светлые каменные строения на фоне этого бесцветного и безрадостного пейзажа. Через несколько месяцев зима снова покроет все своим саваном.
18 мая 1942 года
Майский день осветил изнемогающую от жары (+ 23 градуса) землю. На фоне темно-зеленых елей клубится белый туман, и в лучах заходящего солнца сверкают, как роса, тысячи дождевых капель, которые висят на кончиках еловых веток и на сучках берез. Как по мановению волшебной палочки показалась свежая зелень, так что создается ощущение, что слышишь, как лопаются почки, а из-под земли пробивается свежая травка. Вчерашняя сухая трава вдруг превратилась в зеленый ковер, на котором нежно светятся хрупкие белые и желтые бутоны еще не распустившейся ветреницы. Многоголосое пение птиц наполняет лес. Неутомимая кукушка, которая не умолкает ни днем ни ночью и которой не мешает даже грохот снарядов, задает основной тон. Сейчас здесь очень многое напоминает о родине. Я часто думаю о чудесных весенних прогулках в окрестностях Крефельда. Все наслаждается великолепным весенним воздухом.
Прибыл еще один унтер-офицер. Уютный вечер в бункере у командира. Нас угощал коньяком унтер-офицер Диндаль, последний из ветеранов Мировой войны, который нас покидает.
21 мая 1942 года
За последние два дня ливни превратили наши позиции в настоящее болото, и это как раз тогда, когда мы откачали воду из блиндажей, чтобы снова их отремонтировать. Так как деревянная времянка в лесу и моя палатка — недостаточная защита от осколков, мы снова хотим «уйти в землю», т. е. в бункеры, которые строятся на метровой глубине. Крыша и стены будут защищены от осколков землею насколько это возможно. Хотя в данный момент все спокойно, многие полагают, что мы еще надолго останемся здесь, а в таком случае лучше заранее позаботиться обо всем необходимом. Многие уже вновь думают о зиме.
Сегодня мы откачали воду из нашего старого блиндажа, чтобы вырыть на том же месте большой котлован для постройки нового бункера. Везде встречаются землянки, подобные той, в которой мы провели зиму. Стою перед ними, качаю головой и спрашиваю себя: «Неужели это было возможно?»
Вообще-то мы не испытываем недостатка ни в чем. При такой температуре (+10, +20 градусов), да еще в лесу, который вдруг зазеленел, жить здесь не так уж и плохо. По ночам теперь почти не темнеет. С 22:00 до 02:00 лес покрывают мягкие сумерки, но небо на севере постоянно остается светлым. Сейчас мы почти не нуждаемся в искусственном освещении. Я думаю, что запаса свечей мне хватит до следующей зимы. Также мы получили достаточное количество почтовой бумаги.
23 мая 1942 года
Вчера получил хорошие вести из дома. Открытки от Лотты, Бруно, Теклы, Метхильды и Йоахима. Прекрасно, что там говорят, будто мы скоро вернемся назад, но я думаю, это продлится еще некоторое время.
Вы удивитесь, но это факт: мы будем строить новый бункер и скоро покинем «Ноев ковчег». Вот уже несколько дней подряд ужасно сыро. Сегодня я был в лесу — искал места попадания снарядов прошлой ночью. Там опять было очень топко, но зато все зазеленело. И заброшенные поля покрываются зеленоватой дымкой. Непрерывно поет кукушка, белки и ласки резвятся в лесу вокруг нашей позиции, а в воздухе кружатся чибисы и другие болотные птицы.
Здесь не так уж много новостей. Один за другим, спокойно и однообразно протекают дни, но мы держимся. Я немного занимаюсь стенографией и учу ужасно трудные для произношения русские слова. Кроме того, здесь более чем достаточно литературы для чтения. Прилагаемые книжки о старине Фрице (прусском короле Фридрихе Втором. — Ю. Л.) и маршале Форвертсе очень популярны у наших солдат.
Если Йоахима в июле призовут в армию, то Бруно ждет двойная работа в саду.
Только что получили обнадеживающие известия о начале военных операций на Центральном фронте.
24 и 25 мая 1942 года (Троица)
Эти дни были спокойными, но погода, к сожалению, неподходящая для Троицы. Прохладно и дождливо, а также топко.
Вчера состоялся футбольный матч с солдатами соседней батареи, который проводился на сельскохозяйственном поле под громкие крики болельщиков и закончился нашей победой.
Сегодня я впервые был на «полевом» богослужении. Отправился туда пешком с Г. и Б. Дивизионный священник проводил службу под открытым небом. Было много офицеров и солдат. Пример нашего генерала — командира дивизии, который часто участвует в богослужении в Мге, кажется, оказывает воздействие и тут. Оказывается здесь, в деревне и на передовых пехотных позициях, нередко организуются службы, но мы об этом не знали. Причина — отсутствие своевременной информации. В желающих посетить богослужение недостатка никогда нет. Мы пропели «О святой Дух, снизойди к нам» и прослушали проповедь. Внезапно мне подумалось, какая ужасная власть безбожия противостоит нам на той стороне. Мы же еще сохранили искру веры, и между нашей и той сторонами идет еще и небывалая духовная борьба.
Спасибо за открытку от Готхарда. Он уже совсем хорошо изъясняется на французском. Лучше, чем я на русском. Недавно я выучил десять прилагательных. На это у меня ушло полчаса. Этот язык действительно очень труден, чужд нашему восприятию и слуху. Я пытаюсь учить некоторые слова этого странного языка. Пусть это будут хотя бы отдельные слова, они тоже могут сослужить хорошую службу.
28 мая 1942 года
После сырой и дождливой недели стало вдруг по-летнему тепло, и мы усердно работаем в котловане, строя новый бункер.
Могу вам сообщить нечто и более приятное. Вчера я был в штабе дивизиона, и там мне дали список очередных отпускников. Представьте себе мое удивление, когда я нашел там свое имя, причем не очень далеко от начала списка. Он должен быть утвержден нашим командиром, и у меня есть шанс приехать уже в июне. Конечно, если все останется так, как запланировано. Точнее написать пока не могу, но вы не пугайтесь, если я неожиданно появлюсь в Нирсгейме в начале или в конце месяца. Это кажется невероятным, тем более что в июле 1941-го я был там по пути из Байрейта. Мой последний официальный отпуск зарегистрирован 15. 02. 41 года. Видимо, поэтому уже наступила моя очередь.
В общем, я живу неплохо, и последние дни были спокойными, чего нельзя сказать о ночах. На юге под Харьковом наши войска быстро продвигаются вперед. Это поднимает нам настроение, хотя мы сами по-прежнему не сдвинулись с места.
29 мая 1942 года
Прекрасный летний вечер. Половина десятого. Я сижу около моей палатки. Полчаса назад зашло солнце, но еще долго будет достаточно светло, чтобы иметь возможность писать. Все мирно и спокойно, лишь изредка вдалеке раздается глухой рокот, от которого сотрясается палатка. Весь день тепло, + 26 градусов.
Сегодня было много дел. Кроме обычной письменной работы мы копали котлован под наш новый бункер. Под горячими солнечными лучами грязь понемногу высыхает, но из нее вдруг, как будто по взмаху волшебной палочки появились тучи комаров. Мы спасаемся от них с помощью сильно пахнущей ментоловой мази, пока не выдадут москитные сетки. Сидя над письмом, я должен все время отмахиваться от этих надоедливых насекомых.
30 мая 1942 года
Ужасно замучили комары, и нет москитных сеток. Но мы можем справиться и сами. Санитары достали всю имеющуюся у них марлю, и мы носим ее вокруг головы, как вуаль, так что похожи на монахов или арабских шейхов. К счастью, я не так чувствителен к комариным укусам, а у многих уже распухли и отекли руки и лица. Так здесь выглядит лето, которого мы ждали с таким нетерпением.
Хорошие новости из Харькова. Окружение закончилось уничтожением трех русских армий. 240 тысяч пленных.
Большое спасибо за милое письмо от Теклы, Вальдемара и Готтхарда от 20.5. Эти строки я пишу на открытом воздухе, после каждой фразы перехожу на новое место, пытаясь спастись от мучителей-комаров. В палатке же сидеть вообще невозможно, если тебе дорога жизнь. Ужасная страна!
2 июня 1942 года
В нашем лесу наконец наступила настоящая весна. Березы и другие деревья покрылись зеленью. Яркий солнечный свет. Не слишком жарко (+26). Если бы только не мучили комары… Но мы получили зеленые сетки, которые хорошо защищают голову и затылок.
Рытье котлована для нашего нового бункера было нелегкой работой. 4,5 × 4,5 м и примерно 1,3 м в глубину. Глинистая почва. Теперь продолжим строительство, так как палатки все же ненадежны. Из предосторожности мы ночуем в деревянном бункере.
Сегодня мы получили бочку пива. И с соседней батареи я также слышу пение и веселые возгласы. Мы, конечно, иногда мечтаем о смене позиции, но здесь все идет так, что мы можем испытывать только чувство удовлетворения и благодарности.
Сильная бомбардировка английской авиацией центра Кельна. Двукратный ответный налет на Кентербери — резиденцию английского епископа. Печальный результат жажды разрушения.
Среди санитаров, несущих службу в полевых лазаретах и на передовой, имеется много католических священников, которые в большинстве своем призываются на военную службу без оружия. В некоторых местах поэтому воскресное богослужение проводится без участия дивизионных священников. Зачастую эта информация не доводится до воинских частей. Все принадлежности для богослужения добровольные священники хранят в своем багаже. Мне стало известно, что в Троицу богослужение проводилось в бункерах и блиндажах.
3 июня 1942 года
В лесу повалены стволы для постройки бункеров. Старший лейтенант Брукманн и лейтенант фон Лефорт в отпуске. На замену к нам приехал лейтенант Вайнфурт, уроженец Крефельда. Я перевел сегодня 200 рейхсмарок из моего жалованья на свой счет в Немецкий банк.
4 и 5 июня 1942 года
Прекрасная летняя погода (+10, +16). Небольшие перестрелки. Рубили в лесу деревья и оттаскивали их на стройку. Наиболее тяжелые стволы будут отвезены завтра на лошадях.
Все шлют мне много книг для чтения, будто я их здесь могу читать. Не знаю, где их ставить. Здесь, в России, скучать и бездельничать не приходится. В моем распоряжении библиотека нашей батареи, из которой у меня не было возможности прочитать и пары книг. Так что литературой для чтения я сейчас обеспечен и напишу, когда она закончится. Кроме того, я пытаюсь в свободное время учить русский язык и восстанавливаю утраченные навыки в стенографии. Время от времени я должен также повторять артиллерийскую науку.
7 июня 1942 года
При ярком солнце сильный северный ветер, который не дает подняться температуре выше 11 градусов. Прекрасное тихое воскресенье. Утренняя прогулка на прививку от дизентерии. После обеда отправился с М. и Л. на соседнюю батарею и наблюдательный пункт. Великолепный вид. Прекрасная страна! Если лето будет и дальше таким, то лучшего для нас в России не надо и желать.
Специальная прибавка: два яйца, литр вина, по бутылке коньяка и сельтерской воды. Обед — лапша с мясом и пудинг. Чего еще можно пожелать!
8 июня 1942 года
Сегодня, после шестимесячного отсутствия, к нам неожиданно вернулся Петер Линден. Он был радушно принят, его профессиональная помощь при строительстве сейчас нам как раз кстати. Он привез три дневника, письмо и бандероль от Метхильды. Привезли также куриное яйцо от Йоахима, за что премного благодарен. Как вы выше прочитали, нам часто выдают дополнительно яйца, которые, видимо, приобретаются в балтийских странах.
9 июня 1942 года
Вчерашнее тихое, но полное работы воскресенье имело печальное завершение. В результате обстрела на позиции у нас были первые потери. Двое легко раненных осколками мины в голову и один убитый (ефрейтор Мёллер). Около бункера в него попала мина и разорвала на куски. Мёллер был довольно молодым солдатом и искусным столяром, а также был отмечен за свою добросовестную и старательную работу. Сегодня утром мы с ним попрощались. Он будет теперь лежать на кладбище в Мге.
9 июня 1942 года
Рекогносцировка местности с лейтенантом Вайнфуртом и измерительные работы. Кажется, он очень приятный человек. В лесу очень много красивых цветов, особенно на полянах и лужайках. Но комары, комары!
10 июня 1942 года
Майор Гоббин (командир 227-го артиллерийского полка. — Ю. Л.) посетил нашу позицию. Продолжается активное строительство бункера. Дополнительная порция: блинчики с яйцом.
Удивительное вечернее небо с неисчислимым количеством оттенков. На западе солнце заходит в золотом сиянии, а над ним нежно-голубое небо. В зените серебристые облачка, далее плывущие на восток серо-желтые острова облаков и сине-черные грозовые облака, над которыми поднимается куполом радуга. Лес сияет в лучистом ореоле.
14 июня 1942 года
В последние дни мы напряженно работали по строительству наших бункеров с 6:30 утра до 20:30 вечера. Время от времени откладывали лопаты в сторону и перекусывали. Мы хорошо продвинулись в работе. Позавчера была закончена работа над крышей бункера, состоящей из двух покрытых землей балочных перекрытий. Вчера были начаты работы внутри бункера. Мы занимались дверьми, окнами, стесывали концы балок. Так как раньше я был каменщиком, то мое задание было обмазывать глиной места стыков балок. А в столярных работах наиболее искусны Линден и Брандт.
По приказу нашего лейтенанта сегодняшнее воскресенье объявлено выходным днем. Я сижу перед палаткой, где стучит пишущая машинка, и делаю записи. Отец недавно правильно заметил, что маловероятно, будто «Ноев ковчег» является хорошей защитой от бомб и снарядов. Несколько раз с быстротой молнии нам приходилось покидать его. Однако скоро мы сможем почувствовать себя в бункере спокойнее.
Сегодня ярко светит солнце. Прохладный северный ветер дует с Ладожского озера и не дает подняться температуре выше 8 градусов, что освободило нас от комариной пытки. Хочется оставаться на свежем воздухе. Убежище можно больше не окуривать. Сегодня в Синявино все пошли на вторую прививку против дизентерии, несмотря на то что у большинства еще болит грудь после первой процедуры. Но в остальном состояние здоровья в наших рядах отличное. Больных заразными болезнями вообще нет, случаи недомогания — редки. Ослабевшие отправляются на две недели в дом отдыха в Эстонию (Феллин), где наша армия первоклассно ухаживает за солдатами, нуждающимися в отдыхе. Я же отношусь к тем немногим счастливчикам, которым в ближайшее время будет предоставлена лучшая возможность для отдыха — отпуск. Но до этого остается еще, наверное, две недели.
14 июня 1942 года
Сегодня утром в Синявино проводилась евангелическая церковная служба. Когда я на построении спросил, кто хочет идти со мной, никто не вызвался. Лишь позже солдаты стали подходить ко мне один за другим. Так что в конце концов, нас собралось семеро. В темном помещении уже частично разрушенного дома был сооружен алтарь. Его свечи грустно мерцали, и дивизионный священник вел богослужение, читая проповедь о сегодняшнем евангелии. Кроме нас семерых на проповеди присутствовали еще три унтер-офицера, комендант гарнизона и дирижер военного оркестра.
Удивительно, как после столь страшных событий деревня с разрушенной церковью освобождается от власти дьявола, восстанавливается дорога и вновь находится место для слова Божьего. По свидетельству русских, в этой местности уже четыре года не проводилось богослужение, так как более не осталось священников. Теперь же необычным образом из растерзанных деревень начинает исходить слово Господа. Оно звучит в убежищах, на обломках разрушенных домов, в лесной чаще. Свет Евангелия, который был погашен, незаметно разгорается вновь. Чувствуешь ли ты его, Россия? Будешь ли ты его слышать и вознесешь ли ты его над собой?
Солдаты и остатки мирного населения возделывают сейчас поля. В наших условиях это уже поздно, а здесь это самое время. Везде боронят, сеют, таскают навоз, сажают картофель. Сложно было достать семена, да и получили мы их довольно поздно, но все же надеемся на хороший урожай. Через четыре месяца он поспеет. Удастся ли нам его собрать?
Воздушный налет англичан на Кельн 31 мая принес ужасные разрушения. Об этом говорят многие мои сослуживцы, проживающие в Кельне, чьи родственники сумели спастись, хотя и потеряли все имущество. Говорят, что без крыши над головой остались более 70 тысяч человек. Я читал в газетах печальный некролог о трех старинных церквях: Апостолов, Черной Мадонны и Великого Святого Мартина, которые пали жертвой бомбежек. Каким-то чудом устоял знаменитый Кельнский собор.
Полный текст читайте в бумажной версии журнала