Рассказ
Опубликовано в журнале Звезда, номер 1, 2015
Как-то утром дядя Вадик шел на работу вдоль дырявого забора детского сада. Он не торопился, потому что никогда не торопился, и покуривал, потому что почти всегда курил. Была осень, желтела листва, едва заметно подрагивало небо. Дядя Вадик кинул под ноги окурок и неожиданно увидел в кустах уже начавшей осыпаться сирени тело. Дядя Вадик сразу решил, что это пьяный, подошел поближе и деловито пнул его: «Давай вставай, задница, замерзнешь».
«Задница» не двигалась.
Тогда дядя Вадик нагнулся над телом, заглянул в его глаза, напоминавшие желе, и понял, что человек этот вовсе не пьян, да и вообще уже не человек, а труп.
Душа у дяди Вадика черствая, ржавая, и он не почувствовал ни испуга, ни печали, ни даже детской заинтересованности. Он плюнул и снова закурил.
— Допрыгался, — сказал он вслух и внимательно вгляделся в черты лежавшего. Ему лет пятьдесят, морщины, начавшая седеть бороденка, придававшая лицу интеллигентное выражение. Труп лежал на спине. Одна рука вытянута вдоль тела, другая согнута в локте и откинута в сторону. Казалось, человек просто отдыхает, — наберется сил и пойдет дальше. Но лицо у него уже стало белое, неживое, словно на него наложили слой грима.
Дядя Вадик знал, нужно что-то делать, так оставлять труп нельзя. Он стоял и курил. Минут через пять на дорожке показался Дима Иванов. Восьмиклассник шел в школу, за его спиной болтался портфель. Дима не торопился. Не особенно стесняясь, он попыхивал сигаретой и имел самый воодушевленный вид, но, увидев дядю Вадика, стушевался.
— Иди сюда, — сказал дядя Вадик.
Мальчик замер в нерешительности.
— Да иди, иди. Не бойся…
Мальчик покосился на сигарету.
— Ругать не буду, — сказал дядя Вадик.
Мальчик выкинул сигарету на землю и медленно подошел.
— Не рановато начал? — спросил дядя Вадик еще издали.
— Сказали же, что ругать не будете…
— А я и не ругаю. Всё. Стой. Близко не подходи.
Тут Дима увидел, что за дядей Вадиком кто-то лежит.
— Ой, — сказал он, — что это у вас там?
— Ничего. Ты ведь в четвертом доме живешь?
— В четвертом.
— Иди к себе. Вызови милицию. Скажи, тут труп у садика.
— Труп? Как труп? Это труп?
— Иди.
Мальчик замер в нерешительности.
— А посмотреть можно, дядя Вадик?
— Нет.
Мальчик нехотя ушел. Дядя Вадик опять вздохнул и закурил. Он еще раз всмотрелся в мертвое, кукольное лицо, стараясь вспомнить, видел ли он где-то этого человека. Не видел. Что он здесь делал? Почему лежит под кустом в такой странной позе?
Дядя Вадик огляделся, стараясь обнаружить следы борьбы или какие-нибудь другие следы. Дядя Вадик почитывал перед сном детективы, и сейчас его кровь забурлила, он почувствовал себя инспектором, получившим новое задание. Правда, ощущение это длилось недолго. Вокруг тела ничего необычного не нашлось. Он посмотрел себе под ноги. Может, трава примята? (Ему это показалось важным.) Но нет. Трава самым наглым образом не примята. К дяде Вадику пришла еще одна скользкая и манящая идея: обыскать карманы покойника, но он, немного поколебавшись, от нее отказался. Как-то неудобно… Да и люди могли увидеть.
Он закурил уже третью или четвертую сигарету, когда на той же тропинке показался местный бездельник Харитонов. Это известный лодырь и пьяница. В свои двадцать восемь живет с мамой в однокомнатной квартире, на кухне. Он нигде не учится и уже давно не работает, по крайней мере больше нескольких дней. Он выглядел, как всегда, праздно и неряшливо, и походка у него самая безмятежная, пританцовывающая.
Он увидел дядю Вадика и подошел поближе.
— Что это здесь?
— Жмурик.
Харитонов присвистнул и почесал за ухом.
— Знакомый?
— Нет. Так…
Харитонов подошел к трупу вплотную и заглянул ему в лицо.
— Усатый… Рыжий… Не Петров из шестого дома? Нет? Ладно…
Он деловито изучил покойника и вернулся на исходную.
— Давно стоишь?
— Минут десять.
— Ментов вызвал?
— Малой должен позвать.
— А это… Что у него смотрел? Ну… Вообще.
Дядя Вадик напрягся и стал прогонять Харитонова.
— Ну ты это… Брось… — говорил Харитонов. — Я же по-человечески. Сам подумай, может, там у него деньги!
— Не положено!
— Слушай, ну давай я хотя бы его ботинки возьму. Смотри, какие хорошие. Замшевые. И размер, кажись, мой. Давай, а?
Но дядя Вадик его осадил.
— Да ну тебя, — обиделся Харитонов, — дурак ты. Дай закурить хоть.
Дядя Вадик поморщился, но потянулся за пачкой.
Мальчик тем временем сам пошел в опорный пункт милиции. Там оказалось открыто. Хмурый участковый Петров, попыхивая сигаретой, сидел за столом, заваленным папками со скоросшивателями.
— Там это… покойник.
Участковый оторвался от бумаг.
— Покойник? Где?
— У садика, там рядом.
— Ты видел?
— Ага.
Участковый засуетился.
— Вот черт. Ну вообще… денек. Пойдем-ка. Стой! А ты почему не в школе?
— Так ведь такое дело!
— Ну да. Пойдем. Пойдем быстрее.
Они пошли. К дяде Вадику с Харитоновым присоединилась женщина из пятого подъезда, Алла Семеновна. Она стояла рядом с трупом, прикрыв рот ладонью, и причитала что-то по поводу того, какой ужас происходит в современном мире.
— А ты-то ничего не видела, мать? — спросил Харитонов.
— Да разве тут чего увидишь?
— Ну… что-нибудь необычное?
— Не-е-ет. Собаководы совсем обнаглели, выгуливают своих где попало. Всю площадку обоссали!
— А кроме этого? — спросил дядя Вадик, которому не понравилось, что у него перехватили инициативу. Все-таки он изображал из себя инспектора.
— Нет, — сказала Семеновна. — Может, простыночку принести? А то все-таки садик, дети…
— Принеси, мать, принеси, — сказал Харитонов хриплым голосом. — И может… Помянем еще?
Семеновна пригрозила ему кулаком.
— Я тебе дам «помянем».
— Да всё, всё. Я так… по-христиански.
Семеновна ушла, и почти сразу пришел участковый Петров с мальчиком.
— Задача, — сказал он, внимательно посмотрев на труп. Потом переключил внимание на двух мужчин.
— Кто нашел?
Дядя Вадик махнул рукой.
— Давно?
— Минут двадцать назад.
— Что-то подозрительное видел?
— Не считая вот этого, — он показал на труп, — ничего и не было.
Харитонов сделал шаг вперед.
— Труп будете обыскивать, гражданин начальник?
— Харитонов, а ты что здесь делаешь?
— Шел. Мимо.
— Ну и шел бы.
— Не могу, гражданский долг.
Участковый покачал головой, но ничего не сказал. Он шевелил усами и смотрел на труп.
— Простыню бы.
— Сейчас Семеновна принесет.
— Вы его знаете?
— Никак нет.
Участковый походил вокруг мертвеца.
— Вроде видимых повреждений нет, — сказал он, почесавшись.
— Вот и я про то же, — встрепенулся Харитонов.
На него шикнули.
Участковый достал рацию, стал вызывать кого-то, но в эфире было пусто.
— Вот дрянь! Опять сломалась! — сказал он, как бы извиняясь.
Дядя Вадик извинения принял.
— Ладно, — сказал участковый. — Пойду труповозку вызывать. А вы еще здесь постойте.
— Мне на работу надо, — сказал дядя Вадик.
— Я могу, — сказал Харитонов.
Участковый покосился на Харитонова. Больше всего в мире ему хотелось дать Харитонову хорошую затрещину. Усилием воли он подавил этот позыв. Посмотрел на дядю Вадика.
— Может, подождете немного? Дело такое… Сами понимаете.
Дядя Вадик покосился на труп.
— Справку дадите?
— В свободной форме.
— На бланке?
— Бланки кончились…
— Ладно, — вздохнул дядя Вадик.
Участковый ушел.
— А ты что здесь делаешь? — спросил дядя Вадик у мальчика.
— Так… стою…
— Иди.
— Куда?
— В школу. Опоздаешь.
— Так ведь уже опоздал, — сказал мальчик, снял рюкзак, поставил на землю и сел на него. — Я это… с вами посижу.
— Вали отсюда, мелкий! — сказал Харитонов.
— Что вы ругаетесь? Дядя Вадик, можно?
— Ладно, сиди, — сказал дядя Вадик.
Мальчик многозначительно посмотрел на взрослых.
— У нас в прошлом году собака умерла на пустыре. Ничейная, а может, потерялась. Ну так я ходил, смотрел. Она так интересно разлагалась! Вы видели? Ну там черви, и все такое. Правда, воняла сильно, но я скоро привык. Каждый день туда ходил! Мне очень нравилось. Сейчас от нее скелет один остался. Так и лежит. Хотите, покажу?
— Нет, — сказал дядя Вадик.
— А череп есть? — спросил Харитонов.
— Есть.
Харитонов хмыкнул. Ему пришла в голову странная мысль о кубке, сделанном из чьей-то головы. Он представил, как пьет из такой чаши пиво, — и ему стало весело.
Пришла Семеновна и принесла простыню.
— А ребенок что здесь делает? — всплеснула она руками.
— Сидит.
— Грех это.
Дядя Вадик махнул рукой.
— Я участкового привел, — сказал мальчик.
— Сейчас я тебя за ухо возьму и к родителям отведу, — пригрозила Семеновна.
— Дядя Вадик? — Мальчик едва не заплакал. Дядя Вадик пожал плечами.
— Раз Семеновна говорит…
— Злые вы, — сказал мальчик, взял рюкзак и ушел.
Семеновна накрыла труп простыней, но она оказалась короткая, и у трупа остались видны ноги ниже колен. Харитонов смотрел на ботинки и облизывался.
— Из морга-то скоро приедут? — спросила Семеновна.
— Неизвестно.
— Вечно они не едут. Когда бабка умерла, мы их почти сутки ждали. Все ехали-ехали. Приехали и еще пятьсот рублей стрясли. Грузовой лифт, говорят, не работает, а бабка-то у нас женщина крупная. Ее пришлось по лестнице нести. Так она на одном повороте чуть не грохнулась… Смеху-то было… Хотя грех… грех.
— Тяжело, мать, — сказал Харитонов. — Выпить бы.
— Я тебе дам «выпить»! Вот этот уже допился…
Харитонов громко втянул носом воздух.
— Нет, — сказал он, — это не по синему делу. Чую.
— А ты у нас Эркюль Пуаро?
— Эх, Семеновна. Тебе бы мой опыт…
— Спасибо. Откажусь.
Дядя Вадик закурил.
— Слушайте, — сказал он, — если вы здесь будете, может, я тогда на работу, а?
— Нет, — сказала Семеновна, — у меня дела, — шурша юбкой и причитая, она ушла.
— Я постою, — сказал Харитонов.
— Знаю я твое «постою», — сказал дядя Вадик.
— Постою. Я в армии часовым был. Мне не привыкать.
— Не могу. У меня вроде как поручение.
— Не «у меня», а «у нас». У нас поручение. Его можно перепоручить одному только мне.
Дядя Вадик пожевал ус.
— Ну не знаю.
— А что тут знать!
— Работа, блин.
— Да иди. Я не подведу.
Дядя Вадик еще немного посомневался, а потом хлопнул Харитонова по плечу.
— Ну давай! Я побежал. Если что — смотри у меня.
— А то! — сказал Харитонов и стрельнул у дяди Вадика еще одну сигарету.
Дядя Вадик поспешно удалился. Харитонов остался один. Он огляделся. Никого не было. Харитонов нагнулся и уверенным, отточенным движением пробежался по карманам покойного. Кошелька не нашлось, и Харитонов расстроился. «Уж не дядя Вадик ли взял?» — подумал он. В карманах оказались лишь пластмассовая расческа и малопонятный чек — какие-то цифры, — и все.
Харитонов снова огляделся и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, стащил с покойного ботинки, прижал их к груди и быстрым шагом удалился.
Через десять минут к покойнику подошел Дима Иванов. Он и не думал идти в школу. Он просто обошел детский сад, покурил, покидал немного камешки в птиц и вернулся, собираясь соврать, что в школу его не пускают до третьего урока. Но здесь уже никого не было.
Мальчик поставил портфель. Присел на него и долго и неотрывно смотрел на труп, укрытый простыней.
— Интересный трупешник, — сказал он вслух.
На ногах покойника были светло-зеленые шерстяные носки. На большом пальце правой ноги — дырка, большая.
Дима нагнулся и стянул простыню, чтобы посмотреть на лицо мужчины. Оно все больше и больше напоминало театральную маску.
Мальчик там долго просидел.