Опубликовано в журнале Звезда, номер 9, 2014
* * *
Помню, как-то весной на Лито
«В октябре, — говорил, — в ноябре
приезжайте отпраздновать, что
мы осели в уютной норе!»
Вот в лесу воцарился покой,
вся уже облетела листва,
но пока что друзья ни ногой
в непроезжие наши места.
Мы с женой посидим, помолчим,
поглядим на дожди за окном:
видно, нет подходящих причин
посетить — и приедут потом.
Вот уйдем, превратимся в траву,
в эту землю, которую жаль,
будут люди смотреть в синеву
и тихонько баюкать печаль.
Будут нежные сосны шуметь
и щелкать соловьи по утрам.
Слава богу, настойчива смерть!
Хорошо, что за кладбищем храм!
* * *
В безумном снега тарараме
липучей тьмы пласты снаружи.
С пургой-хозяйкой вечерами
знакомый бес в окошке кружит.
Пойдешь на улицу — ветрище
сбивает с ног и за поселком,
как зверь, во поле воет-рыщет.
А дома все лежит по полкам:
два тома Пушкина и компас,
ремень и нож для путешествий.
Ты, жизнь, я думаю, не пропасть,
а поиск новых соответствий:
печали — пьяному веселью,
рабов несчастных — господину…
Все снег и снег летит на землю —
в твою густую сердцевину.
* * *
«Среди густой, сосновой тишины,
хранитель той, невидимой, страны,
он жил, питаясь воздухом и светом!»
Возможно, так когда-нибудь об этом
отшельничестве скажут. А пока
я здесь живу вольней, чем облака,
плывущие над лесом оснеженным,
и в небо рыжеватые колонны
стволов приподнимают острова
продрогших веток так, что голова
моя все больше кружится, но сердце
старается словами отогреться:
«Ты — нежный зверь!» —
чудесные слова.