Опубликовано в журнале Звезда, номер 9, 2014
* * *
Моей лучшей подруге приснилось вчера,
что она родила ребенка с козлиным копытом.
Ну а мне, почему мне снится всегда мура?
Что-то связанное с безденежьем или бытом,
к которому я не то чтобы уж совсем
никак, — но, конечно, все-таки без восторга…
Моя бывшая одноклассница перед тем
как уехать в Лос-Анджелес из Нью-Йорка,
написала мне: «В Питер точно я не вернусь,
потому что меня обхамливают повсюду,
даже в Русском музее». В детстве мы наизусть
на два голоса с ней читали Пабло Неруду
к удивленью прохожих — и как-то раз, посреди
«Оды мельнице», провалились в сугроб по пояс.
Лишь она умела из жизни чужой уйти
не оглядываясь, точнее, не беспокоясь.
По мотивам Петра Зоммера
Ты хочешь писать о конкретных предметах,
и чтобы предметы врастали в слова,
пылали широкими пятнами света,
шумели, как полная солнца трава,
когда в ней гроза предстоящая дышит;
ты злишься на звук, заметающий след
значенья, на то, что твой автопортрет
тире, запятыми и точками вышит
так холодно, словно он вовсе ничей:
но те, кто к нему прикоснутся, услышат
не музыку речи, а шорох вещей.
* * *
Ради бога, не бойся, я вырвала те глаза,
которые так на тебя смотрели,
исходили солью, цеплялись за
произвольный жест, превращались в щели,
пропуская, может быть, только свет
фонаря, прижавшего наши тени
к незнакомой улице; больше нет,
больше нет надежды на обретенье,
и слова, где обида намертво запеклась,
чужды моему покою;
и дотронуться до тебя — как что-то украсть
отрубленной до плеча рукою.
* * *
Мне приснились те, кого нету, кого не стало,
словно снимок, замерший на столе,
взял и ожил. С какого призрачного вокзала
и куда их теперь ведут, по какой земле,
что им шепотом говорит пограничник рая?
От свирепой музыки за стеной
я проснулась, но я, ей-богу, не понимаю:
если все они появлялись передо мной
и смотрели мне в сердце пристально, безнадежно,
так, как будто свой дом искали внутри меня,
почему их назвать по имени невозможно,
почему их нельзя коснуться при свете дня?
* * *
Есть улица за окном, где мне все знакомо.
Есть бродячий пес: он почти ослеп,
но меня узнает. А в булочной возле дома
пакистанцы пекут мой любимый хлеб.
Есть «пежо» у дверей цветочного магазина.
Есть за шторой лицо, склоненное над столом.
Есть шампунь со счастливым запахом апельсин
в парикмахерской за углом.
Есть участок, где бродят сны и воспоминанья,
наподобие созревающего вина:
нет без них ни ночного неба, ни слез, ни знанья,
проникающего до дна.
Есть горячий ум осязанья и похоть зренья,
собирающего повсюду весенний свет.
А еще есть ты и четкое ощущенье,
что, когда ты молчишь или смотришь в сторону, тебя нет.