Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2014
* * *
Я не поеду в Царское Село.
Семен Гринберг
Ему же и посвящается
Я помню воздух Царского Села,
Как там росла, взрослела и взросла
Поэтов русских славная семья:
Давыдов, Пушкин, Кюхельбекер, я…
И пусть туда не ездит Сеня Гринберг,
Зато бывали Блок, Андреев, Грин, Берг.
Там в школе у Гостиного Двора
Задолго до меня училась Аня
Горенко. Светлой юности пора,
Их с Гумилевым первые свиданья,
Парк, свет дневной в июне по ночам —
Понятно, что завидно москвичам.
У них еще пасли коров и коз
В Кремле и на Тверской — в ту пору в Царском
Блистал Чедаев в ментике гусарском,
Давал концерты Гектор Берлиоз
И Калиостро обаяньем барским
Немало пробуждал девичьих грез.
С ДК, скромна, соседствовала школа,
Где был директором поэт Ник. Т—о.
Зимою в парках мрачно, пусто, голо,
Цвет неба, как брезент на шапито,
Из развлечений — разве что коньки,
Портвейн, игра в снежки.
Там дева на скале грустит всегда.
Стекает из кувшина, как из крана,
Вода… Уже немало утекло.
Меж нами лет туманная гряда.
Я здесь, недалеко от Иордана,
Смотрю, грустя, на Царское Село.
* * *
Кавказ подо мною.
А. С. Пушкин
Я видел картину не хуже — однажды, когда
Кавказец, сосед по купе, пригласил меня в гости.
Плыл сказочный август, в то время на юг поезда
Слетались, как пчелы на запах раздавленной грозди.
Так я оказался в просторной радушной семье.
Муж был краснодарским грузином, жена — украинка,
Невестка — абхазка. На длинной семейной скамье
Я выглядел явно чужим, как в мацони чаинка.
Ел острый шашлык, виноградным вином запивал.
Хозяин о глупых мингрелах рассказывал байки
Одну за другой. Над террасою хохот стоял
Такой, что хохлатки сбивались в пугливые стайки.
Потом на охоте, куда меня взяли с собой
(сначала не очень хотели, но все-таки взяли),
Мне дали двустволку, и я, как заправский ковбой,
Навскидку палил, но мишени мои улетали.
Кавказ подо мною пылал в предзакатном огне,
В безоблачном небе парили могучие птицы.
Я был там впервые — и все это нравилось мне,
Туристу из Северной, плоской, как поле, столицы.
Дела и заботы на завтрашний день отложив,
Я тратил мгновенья, как то и пристало поэтам,
На каждом шагу упираясь то в греческий миф,
То в русскую классику, не удивляясь при этом.
Смеркалось. На хóлмы ложилась, как водится, мгла.
В Колхиде вовсю шуровали ребята Язона.
Курортный Кавказ предвкушал окончанье сезона.
Я ехал на север — и осень навстречу плыла.
* * *
День. Улица. Хамсин. Жара
Под сорок. Градус — как в «Столичной»,
Но все нормально, все привычно,
И странно вспомнить, что вчера
Мороз царапался, как зверь,
Подруги надевали шубы
И нежно подставляли губы,
Прикрывши осторожно дверь.
И кто тогда представить мог
В те бесшабашные минуты
Нам предстоящие маршруты
С прыжком с пролога в эпилог.
Разруху «на брегах Невы»,
Разборки, стрелки, заморочки,
Когда пришлось припомнить строчки
«О, если б знали, дети, вы…»
Чтоб нас совсем не запугать,
Они не называли срока —
Слова поэта и пророка,
Что воедино смог связать
Ночь, улицу, фонарь, аптеку…
Привет «серебряному веку»,
Что я могу еще сказать?
* * *
Ну что сюжет? — Простой и старый,
Как дважды два и суп с котом.
Мы в третий класс вступили парой,
Что и припомнилось потом.
Лет через двадцать, не иначе,
С запасом маленьких невзгод,
У одноклассника на даче
Мы повстречались в Новый год.
Геологиня и историк,
Под новогоднюю метель
Мы вспомнили тот школьный дворик,
Улегшись запросто в постель.
Наивных прежних лет свободней,
Без объяснений и затей.
Плод нашей встречи новогодней
Уже и сам плодит детей.
Теперь я знаю: дочка, школа,
И парта общая не зря,
И боль от ревности укола
Тогда, Седьмого ноября
В предвыпускном… Увы — химера,
Что оправдания спасут
Нас от небесного курьера
С повесткой на последний суд.
Тебя — с Москвы, меня — с Синая.
Об эту жизнь разбивши лоб,
Еще мы встретимся, родная,
Сдав крылья в школьный гардероб.