Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2014
* * *
Вседозволенность юродивых дала возможность философу Н. Федорову назвать политический режим в России «абсолютизмом, смягченным юродством».
С. А. Иванов. Византийское юродство. М., 1994
Вам должна была видеться теперь иллюзия
В этих широтах не очень большой ширины;
А если слишком широкая — возьми да сузь ее!
Чтобы не были печатные буквы жирны.
В душе от соленого перейти на пресное,
Главное — не доверять своему багажу,
Самое время — выходить из депрессии,
А я из нее НЕ выхожу!
Из старинного рода ученых вроде вы,
Но размышлять как следует вам не с руки.
Абсолютной монархии не мешает юродивый,
Философии федоровской вопреки.
* * *
Все это случилось со мной на майдане
В какой-то моей ипостаси земной.
Мое вы услышите ночью рыданье —
Страданье, которое было со мной.
Твердили два мистика в прошлом столетье
Успенский с Гурджиевым про déjà-vu.
Картину опять начинаю смотреть я,
Как до окончания я доживу?
* * *
Я поэт не по профессии,
Дьяволу не продал душу.
Я из моря мракобесия
Богом выброшен на сушу.
Грусть в меня совсем не грузится.
Нет предчувствия обвала.
Скорби мировой безвкусица
В этом веке миновала.
Расцветает в мае жимолость.
Вроде — нам какое дело?
А Вселенная — как вымылась,
Так, глядишь, и поумнела!
* * *
Мне в жизни скорее везло,
Как в детстве порою весенней,
Но сам обращал я во зло
Внезапное это везенье.
Придумывал я без конца
Причины для горькой кручины,
Стучался в чужие сердца,
Бросался в чужие пучины.
Чуть главного не прозевал,
В кустах по обочинам прячась,
И общий коснулся развал
Моих нерастраченных качеств.
Чего не болтал, как трепло,
И где не трепался впустую!
Простое земное тепло
Звало меня в полночь глухую.
И вдруг открывается мне,
Как в обмороке, ослепляя,
Без края, вовне, в глубине
Несметная яркость дневная,
И, как из генома белок,
Мир слеплен из карты дорожной.
Напишется сам эпилог —
Загадочный и непреложный.