Публикация и вступительная заметка Игоря Топорова
Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2013
НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
Адриан Топоров
Неопубликованная глава
из книги
«Крестьяне о писателях»
Адриан Митрофанович Топоров (1891—1984) — писатель, просветитель, селькор, эсперантист. Один из создателей знаменитой алтайской коммуны «Майское утро» (1920). В 1937 г. был осужден по 58-й статье, полностью реабилитирован в 1958 г.
Автор книги «Крестьяне о писателях» (М., 1930), в которой он собрал отзывы мужиков и баб на произведения мировой классики и советских писателей, прочитанные им в помещении коммунарской школы с 1920-го по 1932 г. A. M. Горький писал из Сорренто, что читал эту книгу, «захлебываясь от восторга».1 Чуть позже из Лозанны прислал растроганное письмо известный русский библиограф, руководитель Международного библиотечного института Н. А. Рубакин.2 Среди почитателей таланта автора можно также назвать имена В. Вересаева, К. Чуковского, А. Твардовского, М. Исаковского, В. Сухомлинского, А. Луначарского и других. Добавим, что «Кре-стьяне о писателях» вызвали значительный интерес у читающей публики в США, Польше, Австралии, Швейцарии, Германии и в ряде других стран.
Нашлись у автора книги и всемогущие враги. В результате он прошел шесть пересыльных тюрем и два исправительно-трудовых лагеря ГУЛАГа, а его главное произведение было включено Главлитом в «Аннотированные списки политически вредных книг, подлежащих изъятию из библиотек и книготорговой сети».3
В книгу A. M. Топорова вошла примерно треть собранных им высказываний. Почти все остальное погибло от рук фашистов и в недрах издательств в страшные военные годы. Это стало громадным душевным потрясением для ее автора. Пытаясь восстановить утраченное, он долгое время настойчиво занимался поиском своих рукописей, переданных им когда-либо в печатные издания или архивы. По всей видимости, именно так вернулись к нему машинописные страницы с высказываниями коммунаров о произведениях М. Зощенко, С. Есенина и Вяч. Шишкова. Опубликовать их писатель уже не успел. Спустя двадцать пять лет эти рукописи обнаружил в Государственном архиве Николаев-ской области автор настоящих строк.
Вашему вниманию предлагается неопубликованная глава о сборнике рассказов М. Зощенко «Уважаемые граждане».4 Думается, читателям журнала будет любопытно узнать, каково же было отношение алтайских коммунаров и молодого учителя, начинающего литератора к творчеству писателя, ставшего признанным классиком в наши дни.
Игорь Топоров
М. ЗОЩЕНКО.
УВАЖАЕМЫЕ ГРАЖДАНЕ. Сборник рассказов.
(Читано 1—7 июля 1927 года)
БЛИНОВ Е. С. Против нашего Остроухова не годится (Остроухов — крестьянин-балагур, весельчак из села Верх-Жилинского. — А. Т.). Смешно не на писание, а на то, что писатель ерунду мелет, собирает кого зря. И как ему охота была сгребать разную дрянь! Уж шибко легки его рассказики! Ни голове ничего, ни крошки умственного они не дают. Кое-где растянешь губы для смеху, но это так, нарочно, от нечего делать улыбнешься, а черт знает чему. Чудно как-то образуется: всхохотнешь над одним — и сейчас же забудешь. На другой рассказик перелезешь, а первый уж пухом из головы поднялся, вынырнул. И не помнишь его.
СТЕКАЧЕВ И. А. На правду это писание не похоже и от сказок отстало. Сидишь, слушаешь, а никакого в тебе разуму нету. Хоть бы ее слушал, хоть бы и не слушал. Все единственно. Только и думаешь, скоро ли эта книжечка кончится, аль нет. (Обращается ко мне. — А. Т.) Я хотел бы тебе сказать, чтобы ты бросил читать, да так и промолчал. Может, думаю, дотерплю до конца. Насилу дотерпел.
БЛИНОВ И. Е. В смехе Зощенко, по-моему, нет ничего смешного. Пустое все. Не коренное. Когда настоящее смешное читают, тогда смеешься и сам себя не чуешь. А тут смех по уму идет. Не прет он из нутра сам. Вот наш мельник Иван Петрович скажет слово, и будто от простоты он его скажет, сам не смеется, а над ним умора. Над этими рассказиками только за компанию рассмеешься.
ШУЛЬГИН Т. И. Как наш глухой Мамаев смеется, когда люди смеются, а сам не слышит. Смеется, глядя на людей. И я так же смеялся над этой книжкой.
СТЕКАЧЕВА П. Ф. Этот писатель сам, как баба, размазывает. Инда смешно. Инда — нет. А где и смешно, то так как-то… Не верится в эту пустоту.
ШИТИКОВА М. Т. Ничего интересного. Можно бы
писать и смешно и правдиво. А у кого написано не везде смешно и почти везде брехливо. Ярмарочное хулиганство,
все выдумано. У него берется для описания все самое обыкновенное, а на деле
прикидывается все на манер выдуманного. Деревня им, по-моему, не
заинтересуется. Там своих таких много. Да еще похлеще.
Не видал, должно, этот писатель еще настоящего смешного. Все у него — шушель-мушель… Ну какая же
дура-баба будет лечить головную боль гвоздыханьем
о косяк? Брехня собачья!
БОЧАРОВА А. П. Посиди-ка коло наших баб да послушай — они смешнее выкозюкивают. И всякое место — с хвахты.
ГЛАДКИХ А. И. Он понятен. Читать его надо умеючи. В деревне его поймут хорошо. Но весу в нем мало. Вон в «Тоске» у Чехова и горе страшный смех. Сурьез там большой. Все грузно заколочено. А тут порхание одно какое-то. Начала у него всегда смешные. Сразу он как-то берет: «Вот, граждане…»
ТИТОВА А. И. Не задирает меня этот смех. Только
чуть-чуть физиономию скорчишь — и будет. До сотрясения тела не доводит. «Матренища» — ложь. Неужели можно человеку не дать умереть?
Али: когда же это лошадь
в пивной сидела за столом? Чепуха!
БЛИНОВА К. Е. Есть смех, но он не умный.
ШУЛЬГИНА А. Г. Будто и хорошо рассказывает, а все думаешь: врет это он, ну врет! Ни к чему воротит. Ну, думаешь, пущай болтает, мне что?
ЗУБКОВ П. С. Есть выражения потешные. Например: если, говорит, встретите таких, как Матренища, то давите без амнистии.
ШУЛЬГИН Т. Н. Раз пишешь, то хоть ты как смешно ни заводи, а чтобы было сходственно под хвахт.
ТИТОВ Н. И. Не лежит к душе этот смех. Хохочешь местами, а не знаешь, по какому случаю.
ЗУБКОВ П. С. Не ущупал я тут настоящего смеху, а будто есть что-то смешное. С его речью (речью М. Зощенко. — А. Т.) надо брать большие, правдоподобные случаи, тогда выйдет хорошо. А то он на смехульки рассыпается. Сразу-то он приемисто берется за рассказы, как будто он перед этим страницы три уже написал. Ловко берется. Не разводит понапрасну.
ЗУБКОВ М. А. Рожа расплывается, а дальше его смех не берет меня. Забавлять этой книгой народ, пока не все собрались на собрание, а потом начинать хорошую книгу читать.
НОСОВ A. M. Какой-то «секретный» писатель: и смешной и не смешной.
БЛИНОВ И. С. И смешного нет, и умного не найдешь. У Подъячева голодранцы («Мытарства». — А. Т.) стоят в московском переулке зимой. Едет барыня, спрашивает, кто такие. А ей отвечают они: буры, черти. Барыня удирает. Тут смех с тоской. Фактический смех, веский. А у Зощенко смех слепленный, насобиранный, поддельный. Наверное, сам писатель на личность смешной. На него поглядеть бы. Как мужик-смехун тараторит. И холера его знает, что у него смешное? Над словами только смешно, а над положением человеческим редко когда смешно.
ШИТИКОВ Д. С. Том этот можно почитать, пока баба обедать собирает. Небылица большей частью тут прописана, а читать будешь. Для разнообразия. А Зощенко этот, видно, мужик — говорок! В ступе молотком не устукаешь.
ТИТОВА Л. Е. Кто его знает? Есть ровно правда, а есть и хлопня. Хлопни больше. От дурости послушать можно… Бабы говорили на работе: ходить неча слухать. Бурдовину, говорят, какую-то читают там.
СТЕКАЧЕВ М. И. Чудно у него: люди разные описаны, а разговор у них одинаковый.
Заключение
(Принято всеми против двух категорически отрицающих необходимость «Уважаемых граждан» в деревне. — А. Т.)
Почти вся книга по мыслям несерьезна. Смеху в ней мало. Какой есть —поддельный, скучный. Много неправды. Язык хорош. Все понятно. Двена—-д-цать рассказов (выписаны мною в примечании. — А. Т.) можно читать: они имеют значительные мысли и смешны. Остальные — труха. Книгу надо принять в деревне во вторую очередь, так как смешной литературы там почти нет.
Примечание
Сборник «Уважаемые граждане» был одним из пробных камней, на которых я испытывал уменье крестьян разбираться в легковесном и серьезном юморе. Испытание выдержано.
Я давно уже заметил, что крестьяне любят такой юмор, который скрывает под собой трагическое или воспроизводит обыденные жизненные явления, действительно смешные и без искусственных авторских прикрас («Ревизор» Гоголя, «Тартюф» Мольера. «Без языка» Короленко, «Беззаконие» Чехова, «Спектакль в селе Огрызове» Шишкова и т. п.). Ни того ни другого в сюжетах большинства рассказов из сборника «Уважаемые граждане» нет. Действительность показана в них искаженной. М. Зощенко — реалист, но содержание его произведений часто представляет собой какое-то капризное смешение были с небылицей. В самом деле, кто же поверит, что, например, лошадь может чинно сидеть с людьми в пивной?! («Тяжелые времена».) Или — что жена может приказать мужу не умирать, пока он не заработает ей денег? («Матренища».)
Рассказы из «Уважаемых граждан» — «расхоженькие» по их идейному содержанию и по эмоциональному заряду. Только некоторые из них запомнятся по курьезности, которую трудно забыть…
Рассказы Зощенко очень трудно читать вслух, в лицах. Почти все они сшибают чтеца на один тон и держат его в нем, как в тисках.
Я привез из Барнаула рассказы М. Зощенко с тайным умыслом встряхнуть, потешить ими коммунаров, так как после Шишкова мы не находили еще веселых нынешних юмористов (коммунары в шутку зовут многих современных слабых юмористов «УМОРИСТАМИ»)… Читаю, и вещи нравятся. Тужусь насмешить слушателей, а они хмык да хмык, а смеяться не смеются как следует. Что, думаю, за черт?! Читаю понятное, прославленное профессиональными критиками, а коммунары чинно посиживают себе, точно по аршину проглотили!
Да, М. Зощенко весь понятен крестьянам. Речь его на удивление проста, рассказики короткие, удобные для слушателя, но… смеху от них я не слышал. Настоящего смеху, забористого, неудержимого, до прерывания чтеца, какой оглашал нашу аудиторию при чтении многих произведений Подъячева, Горького, Катаева, Шишкова, Новикова-Прибоя, Лескова, Чехова, Андреева, Бунина, Куприна, Короленко, Тургенева, Льва Толстого, Некрасова, Писемского, Алексея Конст<антиновича> Толстого, Демьяна Бедного, Михаила Кольцова, Салтыкова-Щедрина и мн<огих> других.
На последней читке «Уважаемых граждан» один коммунар огорошил меня таким заявлением:
— Бабы говорят, пошли бы в школу, да чепуху там вот уж сколько дён прут. Слушать нечего…
А вот от «Козы» того же М. Зощенко в прошлом году коммунары были в восторге…
Из всего сборника «Уважаемые граждане» слушатели положительными отзывами отметили следующие рассказы: «Столичная штучка», «Агитатор», «Пациентка», «Жених», «Родственник», «Пелагея», «Поводырь», «Собачий нюх», «Исторический рассказ», «Неизвестный друг», «Речь, произнесенная на банкете», «Родные люди».
Публикация и вступительная заметка Игоря Топорова
1 М. Горький и советская печать. Архив М. Горького. Т. 10. Кн. 2. М., 1965. С. 350.
2 Топоров A. M. Крестьяне о писателях. 5-е издание. М., 1982. С. 293.
3 «Книга засорена положительными упоминаниями врагов народа: Аросева, Пильняка, Кольцова. На с. 264—266 приведены положительные отзывы об Орешине и его творчестве» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 319. Л. 135).
4 ГАНО. Ф. Р-2852. Оп. 4. Д. 113. С. 31—36.