Перевод с сербскохорватского и вступительная заметка Эдуарда Шнейдермана
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2011
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Милика Павлович
Черногорский поэт Милика Павлович родился в 1933 г. в многодетной крестьянской семье. В годы обучения в Высшей реальной гимназии в г. Плевле публиковал стихи
в местной газете. Закончил философский факультет Белградского университета. С 1969-го по 2010 г. выпустил семь книг стихов. За книгу “Молодой снег” (Белград, 1982), посвященную черногорским партизанам, героически погибшим в горах зимой 1942 г., был удостоен высшей национальной премии “13 июня”. Избирался председателем Черногорского союза писателей, а также депутатом скупщины Черногории. Член ПЕН-центра Черногории и Международной ассоциации журналистов.
Журналистика — постоянная часть работы Павловича. Он опубликовал множество статей в журналах и газетах. В 1992 г. стал одним из создателей и руководителей гражданского движения “Общественность против фашизма”. Вместе с писателем Х. Башичем выпустил сборник эссе “Смерть души”, в котором решительно выступил против войны в Югославии. За эту деятельность подвергался политическим репрессиям.
Милика Павлович глубоко оригинальный поэт. “Ему известны, — писал хорватский критик Марко Вешович, — существенные тайны новейшей поэзии, точнее, тайны ее языка”. Его стихи, внешне простые, предельно лаконичные, отличает яркое своеобразие: неожиданный поворот темы, свежесть мысли, глубокие раздумья о сущностном. Нередко основанные на европейской мифологии, они отнюдь не замыкаются на этом, но всегда обращены к современности. Он не фиксирует этнографические черты Черногории, зато в стихах постоянно ощущается ее земля, жесткая каменистая почва прекрасной родины поэта.
Стихи Павловича переведены на английский, итальянский, немецкий, испанский, венгерский и другие европейские языки. На русском впервые печатаются несколько его стихотворений из книги “Благодаря солнцу и Пелопонесу” (Загреб, 2010).
ПРЕСЫЩЕННЫЕ ВОДОРОСЛИ
Никто не слышит,
никто не слушает,
все говорят,
как-будто молчат, —
во весь голос!
Мутная гниль
распевает хвалу
своим ближним.
Ферма зажравшихся водорослей
благословляет час,
в который она
до ничего доросла,
до было б чего, —
себе до колена
почти.
ОБЩАЯ ПОСТЕЛЬ
Одним словом —
жизнь есть постоянная война
перед вечным покоем;
одним словом —
вечным героям,
шпионам и трусам,
всем предстоит один
ров.
Под пышными букетами
одно угощенье гостям —
вечный покой и вечные черви.
В этом месте умолкни, речь.
Можно ли все — одним словом?
Смерть не приходит хвалить,
не приходит бранить.
Всеядного чуем обжору.
СКИТАЛЬЦЫ-СИРОТЫ
Только они,
обитатели стихов,
согласны на бездомность.
Сначала — пространство,
освоение,
птица,
полет.
Запахи неизвестности,
страстная тяга,
крыло…
Лопнули оковы — звон,
рывок
из пыли.
Строем идут
корабли в тумане,
вереница утопий
гребет за руном.
Путеводная нить
наш воск увлекает
на небесный простор.
Здесь обитает Икарово племя,
бродяги, Улиссовы сироты,
не причаливая ни на миг
к твердой почве.
ВОДА И КАМНИ
Твоя забота — говорить,
их забота — молчать,
упорно рыть эту землю
каждый своими ногтями,
но между звучанием и тишиной
не существует никакого “между”,
и с самого первого дня
к смерти мы ближе, чем к матери,
а всё обнимаем недостижимое,
которое манит издалека
и своим огоньком из мрака
мигает, сочувствуя нашим
желаниям и надеждам.
ДОРОГИЕ КАМНИ
Из цветистых перьев хвастливости,
из лукавого воска самолюбия
распустился Икаров подарок
на плечах отчизны —
левая и правая иллюзия крыла.
На них бы отечеству
взлететь в облака…
Отечественный безбожник,
прклятый поэт
затем и обращается к Тебе,
кто не еси или еси на небеси, —
Господи, прими его молитву,
допусти его до целованья руци,
укрепившей ему
черногорскую землю
камнями!
БЕССМЕРТИЕ
Мы думаем, в раю царит
дремота, спячка, сытость,
и там равно комфортно быть
и Богу и рабу.
Никто там не плетет
ни заговоров “за”, ни заговоров “против”,
и потому соперничать нет смысла
с соседями решительно ни в чем.
И кажется, там даже стукачи
от праведной работы отдыхают,
вальяжно развалясь на топчанах, —
такой “технологический излишек”.
Там все пресыщены, одеты ослепительно,
недосягаемы подобно суперзвездам.
Никто там не справляет дней рожденья,
как будто все они бессмертны,
и потому нет места подвигу в раю.
Перевод с сербохорватского
Эдуарда Шнейдермана