Опубликовано в журнале Звезда, номер 10, 2011
Евгений Сливкин
РЕКВИЕМ ФУТБОЛИСТУ
Полузащитник клуба “Авангард”
Евгений Сливкин умер от разрыва
сердечной мышцы. Молодость, азарт
его сгубили. После перерыва
не вышел он на поле. Увезли
в больницу, и, не приходя в сознанье…
По зову сердца шеломянь земли
ему на грудь насыпали куряне.
В профуканном турнире он-таки
заделал два гола искусства ради!
Его игру ценили знатоки,
конечно, не в Москве, не в Ленинграде…
Тощой он был, как изможденный глист,
но бороздил траву, что ваш бразилец —
провинциальный парень-футболист,
мой курский тезка и однофамилец.
Наверно, Бог, внезапно перестав
болеть за “Авангард”, придумал повод
и перевел его в другой состав,
где он теперь незаменимый форвард.
Лев Яшин спит и видит в мертвых снах:
к двенадцатому приближаясь метру,
Евгений Сливкин в парусных трусах
летит по набегающему ветру.
СТУДЕНТКА
Пусть в психушку к тебе ходит Пушкин —
поделом ему, сев на кровать,
поправлять не строку, а подушку
и запястья тебе бинтовать.
Ну а я, не поставив ни цента
на забег твоих сивых кобыл,
научил тебя аж без акцента
декламировать “Я вас любил…”.
Становился твой взгляд откровенен,
мочка уха бренчала чекой,
и на коже наколотый Ленин
на плече твоем дергал щекой.
И, последний урок отлагая,
я кружил, под ладонью держа
этот профиль, что где-то в Огайо
эпатировал ле буржуа.
Я поверить хотел до зареза
в возвышающий самообман,
но от горя загнулась Инеза,
от холеры — Инесса Арманд.
От таких вот, не схожих по сути,
крик в декретах да мука в стишках —
то ли мозг разорвется в инсульте,
то ль свинец заведется в кишках!
ГИЛЬОТИНА
Виктору Дмитриеву
Отвратительна для славянина
и привычна французу на вид,
в вертограде людском гильотина
мышеловкой взведенной стоит.
Поспешим в чертежах разобраться:
не работает сей механизм
без свободы и равенства-братства,
и сегодня он — анахронизм!
Но вниманьем его удостоив,
подойдет пожилой правдолюб
и грызун заскорузлых устоев
поглазеть на несточенный зуб.
* * *
Г. Э.
Уходил навсегда, чтоб нигде
никогда не воскреснуть, однако
много думал о Вечном жиде,
умирая от рака.
И твердил себе в полубреду,
мертвой хваткой зажатый,
что и Вечному нужен жиду
по дорогам земли провожатый.
Так рванулся из цепких клешней
в одиночной палате,
будто выбрал другое проклятье,
и оно не казалось страшней…
РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ
Как звон залетных бубенцов,
как сказочное время года,
стоял художник Васнецов
в “Союзе русского народа”.
Каких чудес ему еще
хотелось — жечь сердца палитрой,
где русский дух был возмущен,
где пахло пылью динамитной?!
Он к черносотенцам привел
из под земли своих царевен,
чтоб коронованный орел
вознесся, памятью не гневен.
Недаром птицы Алконост
и Сирин крыльями с двуглавым
пернатым обнялись внахлест,
его смиряя женским нравом.
И Русь, как есть, боготворя,
ковш за нее испить не промах,
решили три богатыря
не тратить силушку в погромах.
…………………………………………..
Художник верил, что кропит
в хрустальный гроб водой целебной,
но не был палочкой волшебной
в когтистой лапе сжатый скиптр.
ОСЕННЯЯ БАБОЧКА
Ты, тяжелая, полусырая
и не годная больше на жизнь,
удержись на цветке, умирая, —
я ж тебя подсадил! — удержись…
Листья пусть без тебя суматошно
улетают в промокшую даль,
даже если не сбудется то, что
опрометчиво я загадал.
НОВАЯ АНГЛИЯ
1
Пера невольничьим трудом
добыв свободу от забот,
в Вермонте он построил дом,
похожий издали на форт.
К себе он славе запретил
входить без денег налегке
и рукописи взаперти
держал в дорожном сундуке.
Цикады яростный манок
привадил портсмутских сверчков,
луны полковничий монокль
всмотрелся в статский блеск очков.
Случайно Запад и Восток
в тигровой лилии сошлись,
здесь Индия брала исток
и с Маугли водилась рысь.
2
Давай ронять слова…
Б. Пастернак
Не оставляя брызг,
на редкость аккуратно
бумажный тигр загрыз
бумажного солдата.
И тигр, и тигролов,
и мученик отваги —
все состоят из слов,
забытых на бумаге.
Бумажным волокном
и краской типографской,
не вразумлен опаской,
любой из них влеком.
А чьи слова сильней —
тот пустит силу эту,
как ток, по силуэту
в театрике теней.
Не оставляя брызг,
на редкость аккуратно…
В остатке — хруст и визг,
нет, шелест вдоль заката!
В конечном счете прав
ловец в бумажных джунглях,
сжигающий на углях
не руку, а рукав.