Опубликовано в журнале Звезда, номер 9, 2010
Денис Датешидзе
Ночью, глядя в пространство, в окна,
В темноту над чертою крыш,
Можно вымолвить: “Боже, вот я…”
Почему Ты не осенишь
Ни надеждою, ни смятеньем,
Ни побед не суля, ни бед?..
Потому ли, что Твой — смертелен,
Непосилен любой ответ?
И, бездействующий, латентный,
Неродившийся дух слепой
Спит, спеленатый, как плацентой,
Окружающею средой. —
Той, где завтрашний, самый каждый,
День заранее повторен.
Серый дом девятиэтажный;
Хлопья снега под фонарем…
Впрочем, это назвали благом.
В ткань подушки уткнись лицом,
Слабой мыслью о чем-то “главном”
Высветляя неплотный сон.
* * *
Радость — не радость, печаль — не печаль.
Все относительно, амбивалентно.
Хочешь, старайся, а хочешь, скучай.
Тихо и медленно, вяло и бледно
Происходящее тем и важней,
Что происходит (натужно, недужно…).
Ярких событий и бурных страстей,
Если их нет, то искать и не нужно.
Но возникает, конечно, вопрос:
Что говорить — вообще и друг другу?
Сделай же так, чтобы голос пророс
Сквозь неподъемную, плотную груду
Давних повторов, томительных дел, —
Их истлеванье сквозь плоть пропуская…
Или, возможно, уже не успел.
И не успеешь. — Такая-сякая,
Значит, судьба. Чтобы всем прорасти,
Хватит ли тесной теплицы цветочной?..
Ну, примирись, успокойся, прости,
Неразличимо смешавшийся с почвой.
Сердце сожмется ли, дрогнет рука —
Это пройдет. За минутой минута
Тянется… “Тайна сия велика”.
Ты существуешь. Почти. Почему-то.
* * *
Слишком будучи тривиальной,
Жизнь поэтому иногда
Представляется нереальной. —
Ветер, облачность, снег, вода,
Лица, улицы, пятна света…
Столько зим уже, столько раз,
Столько лет представало это,
Что зачем же оно — сейчас?!.
— Осторожней, не увлекайся,
Не споткнись, не сойди с ума.
Помолись и в грехах покайся,
Все, скажи, хорошо весьма.
В том-то, знаешь, и виноваты,
Что так долго себе равны.
Как награды, проси расплаты.
Ночь. Окурки. Дурные сны.
* * *
Сиди, следи, слепой свидетель
Господних таинств и чудес,
Как снег на землю, свеж и светел,
С пустых спускается небес.
Пусть мозг подыскивает слово, —
Оно со снегом утечет,
Растает снова, будет снова…
Твои усилия не в счет.
Как тихо, пасмурно и чисто!
Что значит снег? Что значит свет?
Что ничего и не случится,
Что остывает жизни след.
Деревьев черные стропила;
Судьбы несбывшейся каркас…
Представь, что вечность наступила.
Уже давно. Уже сейчас.
* * *
В любую минуту ты можешь резонно сказать:
“Все кончилось”. Тут же добавить, что “все началось”
И “все пребывает и длится”. — Всегда и опять,
И сплошь и насквозь.
И вот, выпадая в осадок, впадая в экстаз,
В конкретном, предметном, просторном пространстве простом
Сидишь постоянно и думаешь прямо сейчас
О том, что потом.
И это нормально, реально. Ты разве не рад?..
Не очень охотно, но, впрочем, почти без труда
Глядишь, как вороны неровно и нервно летят
Сюда и туда;
Как ширится, ветром раскрытая, синяя высь
И талые капли, стекая, сверкают, как ртуть.
В любую минуту нас может не стать. — Удивись
И как бы забудь.
* * *
Какие-то люди, как облако за окном,
Во сне проплывали в сознанье полупустом.
Зачем я когда-то их видел и был знаком?
Ну, так получилось, так встретилось. Ни о ком
Почти не жалею. Но это же странно! — Нас
Однажды не станет. А некоторых — уже.
И что означают их лица, обрывки фраз? —
Подробные вещи в потерянном багаже.
И снилось еще, что на поезд я сел не тот
(Отметим банальность). И где-то забыл багаж.
И тут проводник мне какой-то рюкзак несет
И будто бы вежливо спрашивает: “Не ваш?”
И вроде бы надо ответить, что нет, не мой,
Но вдруг сомневаюсь, отчетливо не могу
Припомнить… Он чей-то. А я-то ведь кто такой? —
Какой-нибудь “кто-то”, зависший в чужом мозгу.
И снилось еще — и снится еще пока, —
Что поезд стремительно движется, что вагон
Трясется. И, как полагается, облака
Плывут за окном в направленье совсем другом.
* * *
Бедные птицы! — “Не сеют, не жнут”,
Но собирательство или охота
Разве отрадней? Естественный труд —
Поиски пищи в процессе полета.
Это метание Ез года в год
Полно ли счастьем, свободой, покоем?
Или, поскольку ослабший — умрет,
Если летают пока — то легко им?
Только, увы, неминуем надрыв:
Даже, допустим, себя не жалея,
Вдруг ощутить, что, хотя еще жив,
Кажется тело тебе тяжелее…
Все-то спасенье — для них, не для нас —
В чистом движенье без примеси мыслей,
Снова и всюду как “здесь и сейчас”…
Жизнь — это жесткая данность. Лишь мы с ней
Возимся. Спросишь ли: “Сколько ты жил?
Много ли выдержал?..” Опыт спрессован
В данной секунде, в биении крыл, —
В небе опять становясь невесомым.
* * *
Переливается через край
Свежий день голубой.
Пользуйся жизнью. И ей давай
Пользоваться тобой.
Кажется вдруг, что она нужна,
А для чего — понять
Хватит пытаться… И не жена,
Не сестра и не мать.
Вы не в родстве. Но сегодня ты —
С нею, в нее внедрен.
От пустоты ее, полноты
То, что берем, вернем.
Видишь, светлей ли она, темней,
Нету другой взамен.
Так что люби ее. — Но пред ней
Не преклоняй колен.
* * *
Если Бог милосерден и существует рай
(Или нечто подобное), может быть, лично ты
Там, увы, не окажешься. Но все равно, пускай,
Чтобы не были эти надежды совсем пусты,
Там хоть кто-то — окажется!.. Если же рая нет,
Тоже можно утешиться: в низменном и земном
Жизнь продолжится, будет свой старый крутить сюжет —
Расцветать, увядать и вновь прорастать зерном.
Говорят, что, однако, и это — не навсегда.
И по многим причинам, раньше или поздней,
Так изменится окружающая среда,
Что ни птиц, ни цветов не останется. Ни людей.
А потом все планеты сольются в один комок
И — какая нам разница?! — в свет превратятся? в тьму?
Ну тогда уж… пускай остается хотя бы Бог.
Даже если всего, что было, не жаль Ему.
* * *
Желтой лампочкой зажглось
Первое окошко.
Луч легко проходит сквозь
Стекла и похож на
Зоркий глаз, глядящий в высь, —
Как она все выше.
Вон еще, прозрев, зажглись
Комнатные ниши.
А потом — ряды огней
В контурах квартала.
В темноте уже скучней,
Синего — не стало.
Но зато теперь видны
На небесной арке
Блестки черной глубины,
Что не слишком ярки.