Опубликовано в журнале Звезда, номер 8, 2010
Ирина Машинская
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
Утро
Как хорошо проснуться одному
и знать, что ты один.
Тянуть, тянуться.
Потискать мысль. И бросить. Задремать.
Не открывая глаз, проснуться —
один на всем прохладном плоском гладком циркуль,
потом, бегун на амфоре, рывком
согнуть колено, потерять носок
и взять диван, весь, весь до горизонта.
Задеть за край. Не знать, когда тебя
обнимут сзади и легко придвинут
к себе.
В конце ночи
Но как он выжил
семь лет насквозь,
когда жилось по-взрослому, поврозь.
Но встал и вышел, и просто подал знак,
и, как вода, она пошла к нему. За ней
обозы потянулись
облаков, камней
мозолистые осыпи,
и озы
по памяти вползали на ледник,
на север шли и север согревали.
А там вокзал явился,
взвесь
фонарной измороси,
дальняя платформа
дегтярный воздух
рыхлой влажный вязки,
запутанные рельсы расплетая,
он весь
на руках отца,
и мама
у самых глаз,
ее из капель связанный берет
с фонариком-иголкой в каждой капле,
и мгла подвинулась,
уже,
петля к петле,
пошли составы снова,
сновиденья
межледниковых сумрачных эпох
и выступили
влажные стволы —
свидетельство существованья света.
Офелия
Плыла и пела
Спала в тебя,
спала к тебе
и засыпать сбегала от тебя,
как одинокая, за спичечную стену.
Июль сплела с тобой, сплела и спела,
и, словно шторы, тину развела.
Как ты хотел, и стал нам свет
и стало так, что я что ты, хотела.
И падала, и пела, и плыла.
Ты спал. Вверху лежали облака,
как одинокие, без сна, без одеяла